За городом. Вокруг красной лампы (сборник)
Шрифт:
– Даю вам честное слово, что я совсем и позабыл о ней! – воскликнул доктор, покраснев. – Конечно, еще можно допустить одно такое домашнее животное, но иметь их два, – это прямо невыносимо! У Иды есть обезьяна, которая сидит на карнизе драпировки. Она будет сидеть неподвижно до тех пор, пока не заметит, что вы совершенно забыли о ее присутствии, и тогда она вдруг начинает прыгать по всем стенам с картины на картину и кончает тем, что повисает на шнурке от звонка или кидается вам на голову. За завтраком она утащила сваренное всмятку яйцо и обмазала им всю дверную ручку. Ида называет эти безобразия потешными штуками.
– О, все это устроится! – сказала вдова успокоительным тоном.
– Да и Клара тоже ведет себя не лучше – Клара, которая была прежде такой доброй, такой кроткой, так напоминала всем свою покойную мать. Она забрала себе в голову нелепую мысль, что будет лоцманом, и теперь говорит только об одном – о вращающихся маяках, подводных камнях, установленных сигналах и о разных глупостях в этом роде.
– Но почему же нелепую? – спросила его собеседница. – Что может быть благороднее этой профессии, при которой человек двигает вперед торговлю и помогает кораблю благополучно достигнуть гавани? Я думаю, что у вашей дочери большие способности к этому и что она прекрасно будет исполнять свои обязанности.
– Когда так, то я расхожусь в этом с вами, сударыня.
– Значит, вы непоследовательны.
– Извините меня, сударыня, но я смотрю на это совсем с другой точки зрения. И я был бы вам очень благодарен, если бы вы, пользуясь своим влиянием, разубедили моих дочерей.
– Вы хотите, чтобы и я также была непоследовательной?
– Стало быть, вы отказываетесь?
– Я думаю, что не могу вмешиваться в их дела.
Доктор рассердился не на шутку.
– Очень хорошо, сударыня, – сказал он. – В таком случае, я могу только проститься с вами.
Он приподнял свою соломенную шляпу с широкими полями и пошел большими шагами по убранной щебнем дорожке, между тем как вдова, прищурив глаза, смотрела ему вслед. Она была сама удивлена тем, что чем больше доктор был похож на мужчину и чем больше он выказывал настойчивости, тем больше он ей нравился. Это было безрассудно с ее стороны и противоречило всем ее принципам, но так было на самом деле и этого нельзя было изменить никакими доводами.
Доктор, запыхавшийся и сердитый, вошел в комнату и сел читать газету. Ида ушла отсюда, и отдаленные звуки ее охотничьего рога показывали, что она была наверху, в своем будуаре. Клара сидела напротив него со своими картами и синей книгой, которые доводили его до отчаяния. Доктор взглянул на нее, и его глаза остановились с изумлением на передней части ее юбки.
– Милая моя Клара! – воскликнул он. – Ты разорвала свою юбку.
Его дочь засмеялась и поправила свою юбку. Он увидал, к своему ужасу, красный плюш кресла на том месте, где должно было быть ее платье.
– Да она вся разорвана! – воскликнул он. – Что такое ты делала?
– Дорогой папа! – сказала она. – Разве вы можете понять что-нибудь в тайнах дамского туалета. Это – юбка-панталоны.
Тогда он увидал, что она была действительно сшита таким фасоном и что на его дочери было надето что-то вроде широких и очень длинных панталон.
– Это будет очень удобно для моих морских сапог, – пояснила она.
Ее отец грустно покачал головой.
– Это не понравилось бы твоей дорогой маме, Клара, – сказал он.
Это была такая минута, в которую заговор мог быть открыт. В его кротком упреке и упоминании о матери было что-то такое, что у нее навернулись на глазах слезы, и через минуту она, наверное, бросилась бы перед ним на колени и во всем ему призналась, но вдруг дверь растворилась настежь и в комнату вбежала вприпрыжку Ида. На ней была надета серая юбка, такая же короткая, как та, которую носила миссис Уэстмакот; она приподняла ее с обеих сторон руками и начала танцевать вокруг мебели.
– Я точно танцовщица из «Gaite»! – воскликнула она. – Быть на сцене, да это, должно быть, такая прелесть! Вы не можете себе представить, как удобно такое платье, папа. В нем чувствуешь себя так свободно! А не правда ли, что Клара прелестна?
– Ступай сейчас же в свою комнату и сними его! – закричал громовым голосом доктор. – Я называю это в высшей степени неприличным, и ни одна из моих дочерей не должна носить таких платьев.
– Что вы говорите, папа? Это неприлично? Да ведь я сняла этот фасон с миссис Уэстмакот.
– Я повторяю, что это неприлично. Да и твое платье, Клара, тоже неприлично! Вы ведете себя самым непозволительным образом. Вы хотите выгнать меня из дому. Я поеду в город, в клуб. У меня в моем собственном доме нет ни комфорта, ни душевного спокойствия. Я не могу более выносить этого. Может быть, я нынче вечером вернусь домой поздно – я должен быть на заседании медицинского общества. Но когда я вернусь, я надеюсь, что вы одумаетесь и поймете, как неприлично ваше поведение, и стряхнете с себя то вредное влияние, благодаря которому так изменилось ваше поведение за последнее время.
Конец ознакомительного фрагмента.