За границами легенд
Шрифт:
Когда хочется забыть о себе… просто раствориться в ком-то другом… Когда забываешь о своих желаниях и наслаждаешься, видя счастье другого… Когда хочется самому дарить радость и счастье… И этого вполне хватает, чтобы самому чувствовать себя счастливым…
Радуга… Радуга прошлась по тёмному небосклону моей жизни… Радуга смеялась в её глазах, то поглощённых страстью, то таких тёплых… Радуга смеялась во мне…
И столько чувств было, когда её изящная белокожая рука скользнула по мне… По моему лицу… и меня опять коснулся мягкий взгляд её светлых глаз… Та буря восторга, когда я понял, что это уже её ласка, подаренная мне. Что она сама приласкала меня…
Её первые, робкие ласки… загрубелая кожа натруженных ладоней… нежное тепло её души, излившейся в тот день на меня…
Я украл его… Я украл её… Я так много забрал от неё себе…
Но этот день был сказочно прекрасным… И самая яркая женщина из тех, что были возле меня. Была ненадолго… И понимание этого, возвращаясь, резало меня раскалённым отравленным ножом… И так хотелось забыться в её ласках и её объятиях… И так не хотелось возвращаться в жизнь из этого сказочного сна…
Но она не уходила… Она долго была рядом, лаская меня… Учась ласкать мужчину… Или просто… ради меня?..
— Мне надо вернуться, — грустно сказала девушка уже под вечер, когда, всё ещё лёжа в моих объятиях, она вдруг заметила что небо уже начало раскрашиваться закатом.
Она хотела вернуться. И я не хотел ей мешать. Хотя безумно хотел остаться рядом… хотел увести её за собой…
Но я просто сел тогда, позволяя себе в последний раз увлечь её тело за собой. Нежно поцеловал её в лоб. Сказал тихо:
— Спасибо тебе. За этот день.
Девушка робко улыбнулась.
И вдруг ответила:
— И вам спасибо.
И, уже одевшись в платье, которое я снова успел стянуть с неё, второй уже раз, вдруг присела и поцеловала меня в губы, легко. На прощанье.
Пояс приметила, подаренный женихом, сделанный для неё. Нахмурилась. Опоясалась подарком чужого мужчины. Корзинку с грибами взяла.
— Я буду просить мир, чтобы берёг вас! — повторила.
Надо же, не забыла слова, сказанные между страсти. Неужели… она серьёзно? Она… хочет, чтобы мир хранил меня?
Поднявшись, поклонился. Она, впрочем, не видела, так как смущённо отвернулась, едва увидев раздетого меня. Совсем раздетого. И я и это не успел заметить. Когда?..
Я торопливо штаны надел. Она стояла, не глядя и шумно, взволнованно дышала. Но, впрочем, когда я осторожно коснулся её плеча, ко мне повернулась. И руку мою не столкнула. Я хотел подарить ей кольцо с рубином, золотое, с кружевом из серебра. Но она брать отказалась.
— Слишком простой подарок для обычной девчонки, — сказала серьёзно, губу куснула, припухшую, — Да и… не поймут…
— Ты могла бы продать его — и купить своим братьям и сёстрам еду и игрушки.
— Не надо меня оскорблять! — она вспыхнула румянцем. И гневом, — Что случилось, то случилось. Но я не продаюсь!
— Прости… — виновато потупился, — Я просто хотел оставить тебе что-нибудь от меня.
— Не надо, — её ладонь вдруг осторожно сжала моё плечо. — Мне было приятно. И хватит.
Ей хватит. Она больше не придёт к этому клёну. И больше не будет искать меня. Но… это правильно.
Нежно поцеловал её пальцы, всё ещё лежавшие на моём плечо. Осторожно снял её руку, опуская. И проворчал, правда, печально — притвориться сердитым мне не удалось — но в голосе моём пробилась моя настоящая грусть:
— Иди уже. Может, тебя там уже ищут.
Она кивнула. И ушла. Не убежала. Сначала медленно шла. Будто уходить не хотела.
Я уже потом, когда она скрылась между деревьев чужого мне Леса, оглянулся в последний раз на постель из листьев и сырой земли. Заметил ленту с бронзовыми кольцами, которая была на её голове.
И, не удержавшись, я снова забрал с собой то, что не принадлежало мне. Просто… просто мне хотелось забрать себе на память какую-то частичку от неё! Хотя бы вещь, которая ещё недавно была согрета теплом её тела. Ленту, отдававшую едва уже приметным запахом трав, в отваре которых она полоскала волосы. Терпкую горечь крапивы… Горечь… Сладость чужой заботы, искренней заботы обо мне и метаниях моей души. И горечь разлуки.
Радуга… она радугой прошлась по моему сердцу… по моей жизни… Девушка из Черноречья, чьего имени я так и не узнал… цветок, сорванный мной и помятый… нежный цветок… прекрасный цветок… с дивным сладко-горьким ароматом…
Я скучал по ней… долго…
Я… я скучаю о ней до сих пор…
Десять с чем-то лет уже прошло, но не потемнели кольца украшений с её ленты, что я спрятал в своей комнате, моей личной комнате, в которую сам не пускал ни одну из женщин. Она до сих пор не потемнела, не померкла в моей памяти… Яркая радуга… Моя яркая радуга, которую я видел всего только миг на тёмном грязном небосводе! Там, где туча, казавшаяся массивной и бесконечной, вдруг оборвалась, открывая чистое светлое небо… небо в тот день было изумительно прекрасным…
Может, эта девушка была радугой, которую мир хотел подарить для меня? Но я тогда не понял…
Ещё только неделя прошла с того дня и того урагана чувств, сцепившего нас и увлёкшего в водоворот, а я снова пришёл на то место. К тому клёну. Рано утром пришёл. И ждал её. Ждал её смущённый. Вот вроде и не юнец совсем, так что же это случилось со мной?!
Я ждал её, но она не пришла.
Я ещё много раз приходил потом… В разное время дня… На миг или чтобы подождать несколько часов, что вдруг однажды вновь появится она… радуга… моя радуга…
А искать её в ближайших деревнях я не решился. Ни к чему. И без того её молодой или не молодой уже муж — так и не узнал, что за мужчина отобрал её у меня — будет зол, поняв, что первым её ласкал не он, а кто-то другой. Ни к чему мне являться к ним на глаза. Ни к чему будить в забравшем её мужчине злость и ревность. Тем более, что он их может повернуть не на меня.
Ни к чему…
Увы, не моя…
Года через два я всё-таки мельком увидел её. Издалека. Когда отошёл чуть поодаль от того места, где мы прятались от дождя. Сладко прятались… так горько… так недолго…