За границами легенд
Шрифт:
Мрачно посмотрела на папашу. Точнее, на чужого мужчину. Хотя часть его крови текла в моих венах, однако же, для него я была всего лишь пешкой, которая вдруг — из-за трагично закончившейся драки моего брата — стала ему полезной.
Но, увы… ловушка вокруг меня захлопнулась.
— Благодарю вас за услугу, — сказала, как могла спокойно. И уткнулась взглядом в тарелку. Благо вид еды мог служить достойным объяснением того, почему я так долго смотрю туда.
Син, помедлив, сел возле меня, между мною и королём.
Чуть погодя, отец добавил уже более тёплым голосом:
— Что ж, я рад, что вы выбрали это. То, что вы готовы пожертвовать своими желаниями ради блага кого-то другого — отличное качество для возможного правителя или его супруги.
Ишь как повернул! Сам меня вынудил, угрозами убить моего единственного друга, подставил меня, заставив сделать сложный выбор, а теперь хвалит, будто ничего такого. Или будто бы это было просто испытание на то, сгожусь ли я хоть немного на роль супруги следующего короля, которого он собирает впарить мне в мужья. Но как-то зло для испытания принцессы. Зло использовать отчаяние замученного полукровки. Которого, наверное, и он доводил своим пренебрежением.
— А теперь я представлю вам вашего будущего учителя музыки…
Этот жуткий мужчина ещё что-то говорил, но я не слушала.
Да и… если так подумать… В Черноречье, на мою родину, ту страну, к которой была расположена моя душа, мне, стараниями Благовеста, просто так вернуться было нельзя. Или пришлось бы стать благородной защитницей несправедливо обиженных — мне в силу моей натуры это будет трудно — или разбить мечту всех несправедливо обиженных. Мечту о благородной защитнице. За мужчин-то заступаться никогда особо не стремилась, но вот убивать надежду усталых и забитых несчастных женщин, и, возможно, стремление самых смелых из них стать похожей на меня, я не могла.
И я уже заплатила своей свободой за шанс жить для Акара.
Задумчиво пригубила мой бокал, заботливо наполненный для меня Сином, едва на тот посмотрела. Морс… нотки каких-то непривычных фруктов, вяжущих и свежих… и травы…
Надо будет выяснить, доступна ли мне эльфийская магия? Будет здорово, если да. Ещё бы освоить их способы борьбы. И заодно подружиться с местным Лесом. Тогда уже отцу будет намного труднее меня прогнуть.
После обеда король удалился по делам. Син поднялся, протянул мне руку:
— Если принцесса не возражает, я готов ещё что-нибудь рассказать вам о наших обычаях. Или же вам хочется побольше поговорить с другими вашими учителями?
Я равнодушно посмотрела на семь прекрасных эльфийских физиономий. И почувствовала отвращение к тому изобилию красоты, которое тут водилось. Точнее, к их красивой внешности. А вот какие бездны скрывались за каждым из этих лиц — неизвестно. Они же притворялись дружелюбными, улыбались мне. Но меня от их улыбок фальшивых тошнило.
Посмотрела на Сина.
Да, он умён. И, вполне может статься, он такой же расчётливый, как и мой отец. Нарочно прикидывается сильно честным, чтобы пытаться втереться ко мне в доверие. Возможно, именно за ум его мой отец и ценит. И потому первым послал ко мне. А последующих кандидатов в женихи представил уже погодя. Тех, видимо, тоже ценит, но Син на первом месте в его расчётах. Но Син хотя бы иногда честен. По крайней мере, очень хочется верить, что хотя бы он хоть иногда честно высказывает свои мысли и чувства.
Вздохнула.
— Прошу простить меня, но, кажется, я слишком устала от недавних впечатлений. Я бы предпочла отдохнуть сейчас. А к занятиям приступить после обеда или завтра. Если конечно, мои учителя не возражают.
— Как вам угодно, принцесса, — сказал тот, уже зрелый эльфийский мужчина, у которого шла уже Короткая молодость, судя по поседевшим прядям у висков, — Кстати, напоследок хотел бы задать вам всего один вопрос. Если позволите.
— Позволяю, — сказала как могла дружелюбно.
— Какие виды искусства вам нравятся? Мы бы могли уже сегодня набросать план занятий для вас, с учётом ваших пристрастий.
— Ну…
Сначала хотела умолчать об этом. Ведь хуже человеческой девки, наверное, для них могла быть только девка из деревни, коей я и являлась. Но, впрочем, если не скажу сейчас, они всё равно смогут понять потом. Или отец вздумает шантажировать меня раскрытием этой информации в будущем.
Вздохнув, сказала сразу:
— Увы, я мало смыслю в искусстве. Я выросла в Черноречье, в деревне. В самой обычной деревне. И разве что смыслю что-то в растениях, но, насколько поняла, мои знания и умения — лишь малая толика того, что умеет остроухий народ.
Его глаза потемнели.
— То есть, эльфийский народ, — исправилась и сразу же пожалела. Акар ж говорил, что могу дразнить их, притворяясь, что не подозреваю, что им не нравится это прозвание.
— Тогда, думаю, вы умеете танцевать какие-то человеческие танцы, — седеющий эльф улыбнулся, — Вы покажите нам ваши танцы, а мы — наши. Что ж, более не смею вам мешать, — он поклонился и остальные тоже, вслед за ним, — Пойдёмте, мастера, обсудим, с чего нам лучше начать обучение Зарёны.
И даже в том, что мне учить, мой голос почти не имеет веса…
Вышла, с трудом сдержав вздох. Не стоит им показывать, как сильно мне это всё не нравится. Чтобы иметь хоть какое-то преимущество среди остроухих, мне придётся научиться врать. Не то что б я не делала этого раньше… но остроухие, видимо, редкостные мастера оставлять свои истинные эмоции и чувства при себе, за маской дружелюбия и вежливости.
Син проводил меня до моих покоев — я шла, погружённая в невесёлые мысли, как же мне выжить в этом гадюшнике среди этих смазливых эльфийских рож, где нет ни одного приличного человека — и он меня разговорами не донимал. Разве что вдруг предложил куда-то пройти, ещё с той стороны. Я с некоторой заминкой проследовала. Перейдя короткий коридор, мы вышли с другой стороны здания. Ого, выходит, его не обязательно было обходить в длину! На прощанье, у входной двери, ведущей в мои личные покои, мужчина осторожно подхватил мою руку — одарила его мрачным взором — и легко коснулся губами моих пальцев. Пожелал мне хорошо отдохнуть — и наконец-то свалил.