За границами легенд
Шрифт:
А дети его другие, жена та противная его ко мне так и не подошли, даже когда остановилось дыханье матери моей… Даже когда я, собрав немного вещей в суму дорожную, подожгла наш дом…
Полудракон подошёл ко мне, утонувшей в тоскливых воспоминаньях, и, прежде чем кто что-либо сказал, прижал меня к себе, обнял, погладил по волосам. Потом отпустил из рук, неожиданно, чуть приподнялся на носках и… и вдруг прямо в губы меня поцеловал.
— Что б ни случилось, — сказал, — Ты краше всех.
Моргнула недоумённо. Он снова легонько и быстро прикоснулся губами к моим губам, погладил по голове, руку убрал. И подальше отступил, шагов на шесть.
"Чужие тайны" 6.2
Отец было рот открыл, но я, испугавшись, заслонила парнишку собой.
— Он меня утешить пытался, — сказала, — Как придумал, так и осуществил. Но я против того не возражаю. Хотя, предпочла бы, чтоб в будущем меня сначала б спросил, хочу я целоваться с ним или нет.
И, притворяясь сердитой — а внутри меня всё трепетало от лёгкости и нежности прикосновенья его губ — на юнца посмотрела. Хотя… не такой уж юнец этот отрок. Ненамного он младше меня.
Потом последовала напряжённая и долгая тишина. И взгляд, каким Акар смотрел на меня… Я не могла понять, что он значит, этот взгляд? Такой напряжённый и цепкий, будто он пылинку какую-то хотел разглядеть на моих щеках или ресницы на моих глазах.
Акар вдруг уверенно произнёс, отвлекая нас всех от случившегося, смотря только на меня, мне в глаза:
— Это не беда: придумай свой танец. Но не вроде этих. У остроухих танцы сложные, требуют грации и гибкости, долгих и упорных тренировок, соответствующей одежды. И движения они предпочитают мягкие, нежные, изящные, быстрые. По-моему, это не в твоём характере.
Эльфы потрясённо наблюдали за нами. Точнее, за своей главной головной болью. Если он тогда не шутил и не врал.
— Хм, возможно, тебе подойдёт танец под «Песню бури», — продолжал парнишка, задумчиво разглядывая мои растрёпанные короткие рыжие пряди. Я их невольно встрепала, когда меня отец отругал, заставляя его движения повторять.
— Это военная мелодия Жёлтого края, — вежливо уточнил мой папаша, — Под неё не танцуют.
— Сыграйте, я станцую, — он ухмыльнулся.
Они так на него смотрят, будто никогда не видели его танца, более того, будто он всю жизнь доказывал, что терпеть не может это занятие.
— Сыграйте, прошу вас, мастера, — наконец-то произнёс Хэл, — Будет интересно взглянуть на танец Акара, тем более, что никто никогда не танцевал у нас под «Песню бури».
Музыканты переглянулись. И заиграли. Звуки флейты, маленького барабана и каэрыма сплелись в громкую, шумную, резкую мелодию, с бешеным неровным ритмом, иногда стихающим или замедляющимся, чтоб через несколько мгновений грянуть новым вихрем звуков.
Акар танцевал неистово, иногда замирая на миг. В танце его сплелись ярость и какая-то неукротимая сила. Ни одно движение ни разу не повторялось. Через некоторое время полудракон выдохнул струю пламени — оно обхватило его тело наподобие безрукавки, доходящей ему до колен, с разрезами по бокам, от краёв до талии. Следующий сгусток пламени лёг на его плечи как плащ. Огненный плевок — и огненный шар распался пополам, превратился в короткие пламенные мечи в его руках. Теперь его пылающая одежда и клинки оставляли в воздухе огненные росчерки, которые тоже двигались в ритм музыки…
Вздрогнув, очнувшись ненадолго от пьянящего очарования танца полудракона, мой отец что-то прошептал. И по лесной поляне неожиданно расползлась ночь. Так я, король и музыканты утонули во мраке, а танцующий отрок, играющий с пламенем, резко выделился в океане тьмы. И от этого его движения стали ещё ярче, зрелищнее… Это было… неописуемо… потрясающе… это пробирало до глубины души… буйный танец полудракона в одежде из пламени…
Музыка лилась, не переставая. Кажется, мелодию несколько раз повторяли, иногда внося в неё новые звуки. До тех пор, пока танцор не обессилел, не опустился на одно колено, упёр ладони в землю и устало склонил голову. Пламя сползло по его плечам, бокам, растеклось вокруг него и ещё несколько немного продолжало кружиться вокруг, взмывая и поднимаясь. А потом поляна погрузилась во мрак…
Через несколько мгновений медленно стало светлеть вокруг, так, что глаза смогли привыкнуть к свету.
— Посвящаю мой танец прекрасной даме, чьи огненные пряди неповторимы как пламя заката, — чётко и громко произнёс Акар, посмотрев на меня.
— Э… благодарю… — смущённо произнесла я.
Мне было приятно, необыкновенно приятно, поскольку это чудо он сотворил для меня.
Отрок поднялся, медленно подошёл ко мне, осторожно взял мою левую руку, нежно поцеловал концы моих пальцев.
— Что бы о тебе ни говорили эти мудрые зазнайки, для меня ты — самая красивая девушка во всём Эльфийском лесу, — сказал он, смотря на меня серьёзно, в глаза мне, — Остроухие женщины похожи в своей красоте, но ты — неповторима. Стойкая, смелая, неукротимая, отличная от них… ты прекрасна! Я решил, что ты будешь моим Вдохновением.
Недоумённо пролепетала:
— Ась?
— Ну, ты — моя Дама сердца, я — твой рыцарь, если переводить на человеческий язык времён последнего тысячелетия, — он приподнялся на носки, взлохматил мои волосы, — Вот, так-то лучше. Так тебе больше идёт.
Юнец критически оглядел моё платье, длинное, с узкой юбкой, которая, как и рукава, расширялась книзу. И дыхнул на меня огнём. Я и ойкнуть не успела…
И обжечься… не успела. Почувствовала, что платье меня касаться стало как-то меньше, приметила, что остроухие уставились на меня как-то подозрительно.
— Да, вот это тебе пойдёт, — Акар довольно потёр ладони.
Напрягся, подпрыгнул вверх — и крылатым драконом взмыл в небо. Эльфы растерянно проводили его взглядами, потом опять стали смотреть на меня. Хм, рукава моего платья превратились в тряпичное кружево от множества дырок, как будто вырезанных ножницами. То же самое кружево появилось над грудью, кокетливо её приоткрывая. Но так, едва-едва, робким узорчатым всполохом огненного по форме узора. Да и на спине, до самой талии, ткань превратилась в несколько узеньких тесёмок… Что он со мной сделал?!