За гранью снов

Хоффман Нина Кирики

— Мэтт. — Эдмунд взял ее за руку. — Пойдем.

Она посмотрела на него снизу вверх, моргнув несколько раз.

— Я забыла. Прошло столько времени с тех пор, когда я сама о себе заботилась. Уже привыкла, что вы, ребята, делаете все за меня. Это ужасно. Мне надо было помогать вам. Поверить не могу, что даже не задумывалась об этом, — сказала она. Ей уже приходилось жить общиной. Лучше всего, когда каждый вносит свой вклад. Как она могла забыть? Дом заботился о ней. Эдмунд и Сюди заботились о ней. А она просто жила с ними, позволив им взять все

хлопоты на себя.

Что случилось с ее столь острым чувством независимости?

Просто в первый раз на ее памяти она была с людьми, которым абсолютно доверяла. Неудивительно, что она снова превратилась в ребенка.

— Все нормально, — сказал Эдмунд. — Все, что у меня есть, твое.

— Но я ничего не дала тебе.

Эдмунд рассмеялся и обнял ее.

— Мэтт! Ну как же не дала? Ты даешь смелость и силу, разумность и заботливость, ты наладила наше общение, помогла построить мостики и сойтись вместе. Ты… — он поцеловал ее.

Она тоже поцеловала его. Может, он и прав. Надо подумать над этим.

Он выпрямился:

— У нас сейчас все в порядке: мы только что поели, а в машине у нас еще есть пончики, морковь и фрукты. Можно на некоторое время расслабиться. В любом случае, дух нам поможет.

— Или я. Я могу найти много еды в этом городе.

— Но мы здесь не останемся. Мы едем в Артемизию.

— Хорошо, — согласилась Мэтт. Она видела точку на карте, обозначавшую Артемизию. Она была гораздо мельче, чем Систерс. А чем меньше город, тем меньше там возможностей найти пропитание или временную работу.

— Может быть, мы сможем вернуться, — сказала она.

— Мы справимся.

— Интересно, Сюди получила ту работу?

— Мы можем проверить, если ты действительно хочешь знать. Но давай сначала найдем Ди.

Дверца ржавого «Вольво» сама открылась, как только Мэтт дотронулась до ручки.

— Спасибо, машина, — сказала она и скользнула внутрь. — А что, если она не захочет нас видеть?

— Найдем ее, тогда и станет ясно.

Они направились на восток, и ландшафт изменился. Земля казалась культивированной или, скорее, прирученной. Пастбища обнесены заборами, где бродили коровы, олени, ламы и овцы. Кое-где виднелись кучки камней, указывавшие, что здесь расчищали поле. А вот дикие места заросли корявым можжевельником и полынью.

Мэтт поймала себя на мысли, что снова и снова пересчитывает их припасы. Она перебралась на заднее сиденье, где лежали сумки с продуктами. Морковь, яблоки, сыр, бутылки с водой, пачка масла, баночка майонеза, латук, завернутый во влажное полотенце. Еще была буханка хлеба, пачка печенья, плитка шоколада, банка орехового масла, банка фруктового желе, пакет картофельных чипсов, еще апельсины, бананы. В белом пакете пончики из булочной в Гуфри. Куча еды. О чем же она тогда волнуется?

Она добавила туда еще пакетики с сахаром и полпачки чипсов, вернулась на свое место и пристегнула ремень. Невидящим взглядом она смотрела на пейзаж.

Она никогда не умела планировать надолго вперед. Дух подсказывал

Эдмунду, куда ему дальше ехать или что делать. А ей, должно быть, тоже помогал какой-то дух. Люди выбрасывали разные объедки, не всегда аппетитные, но вполне съедобные. Иногда они отдавали вещи прямо ей. Иногда она бралась за случайную работу за деньги или кормежку. И уж почти всегда ей удавалось найти какое-нибудь убежище от непогоды. Ее потребности были минимальными. В основном, то, что ей нужно было, не стоило ничего: просто видеть новые места, новых людей, новые вещи; разговаривать с людьми и вещами об их жизни, узнавать все больше и больше. Может, даже помочь, если представится такая возможность.

Теперь у нее есть друзья. Она подружилась с домом. Ей уже не придется искать убежище, если она захочет остаться с этими друзьями.

Теперь у нее есть Эдмунд.

Она еще не знала, что это значит, но была уверена, что это хорошо.

Мэтт взглянула на него. Он улыбнулся ей:

— Ты хочешь о чем-то поговорить?

— Нет пока. Я обдумываю это.

— Ладно.

Некоторое время они ехали молча. Свернули на север, теперь дорога шла между небольшими островерхими холмами, то спускаясь, то поднимаясь. Вскоре они свернули с шоссе на маленькую проселочную дорогу.

На западе солнце медленно опускалось за край Каскадных Гор. На темном фоне можжевельника и полыни горы плыли сиреневой дымкой вдали, и только кое-где солнце, переливаясь, отражалось от ледниковых шапок вершин.

Эдмунд и Мэтт проехали почти весь городок, прежде чем поняли, что они уже в нем.

Эдмунд остановился у обочины, оглянулся на оставшийся позади городок, потом взглянул на Мэтт. Она тоже смотрела назад. Вот эта кучка строений? Наверное, ей доводилось видеть городки и поменьше. Но в такое место она уж точно не приехала бы и не осталась в нем. В таких маленьких местечках ни от кого не укроешься.

Они развернулись и медленно проехали по шести улицам. На северной окраине был парк грузовиков и несколько одно- и двухэтажных деловых зданий: Пустынный Бар-бе-Кью, Вкуснейшие Отбивные!; Полынная Таверна: дартс, бильярд и самое холодное пиво во всем Орегоне; Рико-маркет; старейшая гостиница Артемизии, двухэтажное кирпичное строение — внутри магазин подарков, кафе-мороженое, газетный киоск и маленький музей; кафетерий; в небольшом здании песочного цвета располагались Городской Совет и пожарная станция; дальше были заправка, прачечная Макса, запчасти и ремонт Сэма и пиццерия Руби.

— Да, — пробормотал Эдмунд. — Ди, что ты тут делаешь?

Они снова проехали весь город насквозь. Эдмунд свернул на Седьмую авеню, где располагался жилой район, состоявший из одинарных и двойных фургончиков. Он припарковался у стоявших в ряд почтовых ящиков и достал свинцовое грузило, которое использовал для заклинания поиска.

— Может быть, она не здесь, — пробормотала Мэтт.

Эдмунд поцеловал грузило, что-то ему прошептал, погладил его и подвесил к зеркалу заднего вида.