За гранью вечности
Шрифт:
– Всё – трёп и бравада, – равнодушно покачал голой воин. – Неужели ты надеялась, что я поверю твоим речам?
– Ну хорошо, – дракан со змеиной пластикой встала и медленно зашагала по комнате. – Я ожидала, что ты будешь сопротивляться правде. Зайдём с другой стороны… Ты помнишь своё прошлое? Точнее, не так. Что ты помнишь о себе?
– Я помню всё, – уверенно ответил асмодианин.
– Да-да-да, память Даэвов – потрясающая вещь, но давай по порядку. Ты помнишь своё детство и всё, что было до Катаклизма. Потом – как ты оказался в Асмодее, и первые двести лет своей жизни там. Затем две войны с элийцами… – она вдруг замерла и ехидно покосилась на мужчину. – А потом? Что было потом?
Териан собирался ответить, но Арисса продолжила сама:
– Пустота,
Даэв зачем-то поддался речам балаура. Он вдруг задумался и стал вспоминать те дни, которые для памяти человека давно бы канули в небытие, но бессмертные ничего не забывают просто так. Они помнят всё. Он прокручивал дни, когда, сбежав от войны, поселился в маленьком домике посреди леса в вечных снегах. Он стал отшельником, как и предсказывала балаур. Но нет, нельзя слушать её речи. Они пропитаны ядом. Всего одна фраза, одно мимолётное сомнение, и можно считать, что враг победил.
Асмодианин вспоминал день за днём, но все они были настолько одинаковы, что различить их было сложно. Он мог припомнить только два месяца, а потом всё смешалось, и эти дни начали повторяться по кругу – и так десятки и сотни лет. Даэв испугался: два месяца точь-в-точь крутились полтысячелетия. Он перевёл настороженный взгляд на деву-дракана. Она улыбалась ему, словно читая непонимание в его мыслях.
– Я права, мой дорогой? – голос струился из её рта, подобно шипению. – Конечно, права. Скажи, что я права… Ну же, не стесняйся. Мне будет приятно.
Териан на секунду потерялся. Почему он никогда не задумывался о тех годах, что коротал в землянке в самой глуши Белуслана? Почему не задавался вопросами, как смог пятьсот лет делать одно и то же? Это бы ему надоело и, в конце концов, он бы не выдержал. А может, он и не выдержал?
«Но нельзя доверять ей, этой нагой деве. Ведь не зря она выбрала этот образ. Отвлечь внимание, запудрить мозги. Тем более так врать намного проще…» – говорил голос внутри.
– Дракана с два… – прорычал асмодианин.
– Я это ожидала, – игриво вскинула носик леди-балаур. – А ты силён… Хочешь, я расскажу, что было дальше? Не отвечай. Ты умер там… В том домике, который ты сам себе и построил, как могилу. Ты ведь знал, что умрёшь, когда только закладывал фундамент, ставил стены, колдовал над крышей. И ты это знаешь сейчас. Но почему в глуши? Я тебе скажу, мой милый. Ты не хотел, чтобы тебя нашли, чтобы вдруг снова заставили сражаться, мучиться. Ты этого не хотел. Ты хотел покоя. Ты его обрёл? Как? Повесился? Пронзил сердце мечом? Утопился в колодце? Или просто разбился, взлетев слишком высоко? Это тоже неважно. А потом ты обратился в пепел… Как всегда… Но на этот раз твоя душа не отправилась к кибелиску… Она осталась рядом с тем пеплом, что потом собрался в маленький камешек. В нём твой дух и обрёл покой… Ты не был развоплощён Храмом, как и не был перерождён им. Поэтому твоё имя не сохранилось в Матрикуле бессмертных. Ты остался безымянным Даэвом, безымянной стигмой, которую спустя долгие годы нашли мародёры, решившие поживиться добром из твоей лачуги. Бандиты передали камень своему главарю, как подарок, а он надел его на шею… Так и родился новый Териан Лекас… Ну что? Вспомнил?
Асмодианин затрясся ещё на половине её монолога. Его выворачивало наизнанку, а голова разболелась так, словно в виски медленно вкручивали огромные ржавые болты. Шестое чувство, которое сотни раз спасало шкуру Даэва, уже не вопило – оно заливалось истошным криком. Казалось, что барабанные перепонки вот-вот лопнут от него, хотя в комнате было абсолютно тихо.
Всё внутри трепетало, сопротивляясь словам балаура. Представьте, что ваша жизнь – это стопка книг. Внизу – самые
– Закончи этот фарс! – вскрикнул он и ударил кулаком по столу с такой силой, что хрустальная столешница слетела с ножки и разбилась на десятки острых осколков, разлетевшихся по комнате.
– Не очень-то вежливо… – дракан даже не повела взглядом. – Но тебя можно понять… Столько нового ты узнаёшь о себе здесь… Ух, голова может пойти кругом…
Асмодианин постарался отстраниться от всех мыслей, очистить голову и успокоиться. Он закрыл глаза, напряг мышцы и стал потихоньку стирать все сомнения и тревоги: не спеша, по очереди. На это ушло, может, несколько минут, но теперь разум Даэва был чист, словно никакого разговора с драканшей не было. Всего одну мысль он никак не мог запереть в клетке:
«Если то, что она говорит, – ложь, почему моя душа так резко на это реагирует?..»
Но балаур, видимо, решила не останавливаться и продолжила:
– Когда вожак мародёров получил стигму, он очень удивился. Надев её, он сразу почувствовал прилив сил. Но вот беда, он был смертен, поэтому не мог сопротивляться силе камня. За считанные месяцы она поработила его душу, а вскоре заменила воспоминания… Может, Териан Лекас этого и не хотел, но тело человека больше маленького куска породы, поэтому всё содержимое стигмы очень скоро перетекло в того разбойника… Непроизвольно, конечно… Он стал считать себя Даэвом, хоть крыльями не обладал, называть себя чужим именем и твердить всем, что видел Катаклизм… Сошёл с ума, попросту говоря. Другие бандиты прогнали его, восстав против безумца, и того беднягу еле живым нашли около Амснира легионеры двадцать седьмого легиона Пандемониума. Они приютили его, а через несколько недель тот взял в руки оружие и пожелал присоединиться к отряду… Легат был не против… Ты сражался очень храбро и дослужился до офицера за полгода. А ещё через год тебя решили сделать Даэвом… Конечно, ты знал, что ты уже давно «Даэв», поэтому просто скопировать имя Териана Лекаса не мог. Ты взял первое имя, всплывшее в твоей памяти… точнее, в памяти стигмы – Белис. В семьсот тридцатом году ты переродился. Камень, висевший у тебя на шее, после церемонии расплавился окончательно, объединив две души в одну. Почти сразу ты стал именовать себя Терианом Лекасом… Вот так и прошло ещё сто тридцать три года… – дракан вздохнула и замолчала.
Асмодианин старался не воспринимать её слова, зная, что это вызовет новую бурю. Но руки его всё равно начало сводить судорогами. Он спрятал их под ноги, чтобы балаур не заметила, посмотрел на неё стеклянным взглядом и промычал:
– Интересная история… Но я тебе не верю…
– О, мой милый… – по-змеиному нежно пропела дева-дракан. – Ты ещё сопротивляешься… Как это храбро… Что ж, каким ты себя помнишь сразу после превращения в асмодианина? Таким же? Да, цвет глаз похож… Как и у того мародёра, чья кличка была Ядовитый Лис… как раз из-за цвета глаз. Его настоящее имя, к сожалению, я не знаю, да и ты его вряд ли вспомнишь. Но я могу показать тебе вот что, – она грациозно поднялась с кресла и, потянувшись, прошлась до книжных полок.
Там женщина схватила пачку старых бумаг и, довольная, вернулась на своё место.
«Уходи отсюда, Териан… – шептал внутренний голос. – Уходи, пока не поздно…»
Балаур протянула ему свёрток.
– Это всё, что мы смогли собрать о тебе, – сказала она.
«Беги!» – вновь завопило чутьё.
Но любопытство на этот раз взяло верх. Асмодианин взял пачку бумаг и стал разворачивать их.
«Поздно… Слишком поздно…» – прошептало шестое чувство и умолкло.
Первый лист напоминал страницу из Матрикула Пандемониума.