За гранью возможного
Шрифт:
Вместе с командиром партизанского полка Рабцевич обсудил создавшееся положение. Картина оказалась незавидной. Если фашисты начнут карательные действия, то партизанский полк и отряд Рабцевича смогут противопоставить танкам и артиллерии всего несколько легких пушек да противотанковые ружья. Соотношение сил явно не в пользу партизан. У них было одно преимущество отличное знание местности, но это преимущество могло стать решающим.
На базах приняли все меры предосторожности: строго запретили разжигать костры, готовить днем пищу, скапливаться большими группами, и тем более на открытых
Утром 16 июня над лесом появился фашистский разведывательный самолет. Все замерло на базах. Самолет с полчаса кружил на большой высоте, потом повернул назад.
Стало ясно: разведчик не обнаружил базы отряда и партизанского полка. Да и вообще, судя по всему, фашисты не знали, где находятся партизаны.
Не успел самолет улететь, как со стороны деревни Доброславки загрохотали вражеские пушки. В лес двинулись танки, за ними - цепи солдат.
Рабцевич, внимательно выслушав радиста Климова, задумался. "Если не остановить фашистов, - размышлял он, - немцы вскоре смогут подойти к базе".
В штабной хатке, где собрались все командиры разведывательно-диверсионных групп и представитель 208-го партизанского полка, наступила напряженная тишина.
– Я думаю, товарищ Игорь, мы правильно решили, - сказал Линке.
Он понимал: на обсуждение времени нет, тем более что план отражения натиска фашистов уже готов, оставалось привязать его к местности.
– Что ж, хорошо.
– Рабцевич провел ладонью по лицу, будто снимая усталость. Повернулся в сторону Громыко.
– Сидор, двигайся сюда.
– И ткнул пальцем в разостланную на столе топографическую карту.
– Вот Доброславка, а вот дорога, по которой пойдут немцы. Твоя задача - заставить их свернуть с этого пути.
– Танки - свернуть?
– недоуменно спросил Громыко.
– Фа-шис-тов, - гневно сверкнув глазами, по слогам произнес Рабцевич.
– Увести от базы, и как можно дальше! Поэтому ты со своей группой прямиком проскочишь к деревне Плоскинь. Вот сюда.
– Он опять ткнул в карту. Убедившись, что командир сориентировался, продолжал: - Ударишь из противотанковых ружей. Удар с тыла их, безусловно, всполошит и остановит. Здесь постарайся как можно больше наделать шуму. Понятно? Когда они развернутся, начнешь смещаться влево, немцы, естественно, потянутся за тобой, тогда сделаешь крюк к болоту. Что дальше, сообразишь сам.
– Ясно, - сказал Громыко, - можно идти?
– Действуй, только держись от танков подальше.
Еще не захлопнулась за Громыко дверь, а Рабцевич уже объяснял Девятову:
– Тебе, Геннадий, такое задание.
– Помедлил.
– Ты со своей группой выдвинешься к деревне Гребень. Времени хватит, но не мешкай. Задача та же - противника уводишь вот в это болото...
Отправив группы, Рабцевич и несколько командиров вышли из хатки. На базе было тихо. У лазарета, где еще оставались больные, возле складов, под деревом, стояли подводы. Бойцы-возницы ждали команду к отправке.
Группы Громыко и Девятова отменно справились со своей задачей. Сначала отстали вражеские танки, потом пушки, пехота же, преследуя бойцов, завязла в болоте, а после повернула на исходные позиции.
В течение всего дня в небе висели вражеские самолеты, обстреливали лес, кидали бомбы по тем местам, откуда бойцы успели уйти.
На следующий день в журнале отряда появилась запись:
"16 июня 1944 года в 7 часов противник при наличии танков, артиллерии и авиации повел наступление на нашу базу и партизанский полк. После 15-часового боя и проведенного маневра противник, понеся потери, отошел в свои гарнизоны. Отряд потерь не имел..."
* * *
Рано утром 24 июня к Рабцевичу постучались.
– Войдите, - делая пометки на карте, сказал командир. Он составлял радиограмму в Центр.
Еще вечером Бочериков сообщил: "Нахожусь в деревне Макаровка, в двадцати километрах от Бобруйска, послал разведку - чтобы найти верный путь в город".
Группа оказалась в районе действий карательных экспедиций. Пришлось уходить от преследования и вместо двухсот километров сделать крюк в четыреста. От гибели спасли болотные топи...
Вошел радист Глушков, улыбаясь, доложил с порога:
– Товарищ командир! Сегодня в шесть часов утра началось наступление наших войск!..
Через какую-то минуту помещение, где находилась рация, было забито до отказа. Звучал голос Левитана:
"...Войска Первого Белорусского фронта под командованием генерала армии Рокоссовского, прорвав оборону противника южнее города Паричи, перешли в наступление!.."
– Наконец-то!
– сказал Рабцевич.
Он давно ждал этого дня - с тех пор, как проводили группу Бочерикова. И вот он наступил...
"Надо действовать!" - подумал командир и посмотрел на Линке. Комиссар улыбнулся. "Дождались!" - говорили его радостные глаза. Рабцевич перевел взгляд на Бабаевского.
– Вот что, Николай, - сказал, едва смолк голос диктора, - обеспечь сбор командиров групп. Завтра проведем совещание. Подготовь план работы со связными на период наступления нашей армии...
Бочериков вошел в город вместе с частями Советской Армии. Благодаря стремительному наступлению наших войск фашисты не смогли осуществить свой чудовищный план. Бочериков с бойцами по горячим следам задержал и передал армейской контрразведке четырех предателей, среди которых был заместитель коменданта бобруйского лагеря для военнопленных, известный садист и палач.
Вместе с Линке и Бабаевским Рабцевич разработал план разгрома вражеского гарнизона. Предстояло захватить станцию Малковичи, перекрыть железную и шоссейную дороги, тем самым перерезать фашистам пути отхода. Рабцевич согласовал свой план с Василием Захаровичем Коржом. После этого он поставил и определил задачи каждой группе. Операция начиналась в ночь на 4 июля.
– Помните, товарищи, - напутствовал Рабцевич, - это наш последний бой, поэтому каждый должен тщательно обдумать, что и как будет делать, чтобы избежать ненужных жертв. Предстоит не только взять станцию Малковичи, но и удержать ее до подхода наших войск. А как сложится обстановка - предугадать трудно.