За хорошую плату и крупицу надежды

Назаренко Анна Алексеевна

– Ты что, удочерила эту малолетнюю хамку?

– А если и так?

Улыбка Сельмы стала еще шире и обворожительнее. "А если и так", то отсудить у нее эту квартиру Винс не сможет, даже если разорится на адвокатах. Его успехи в судах и так держались лишь на статусе и отличных юристах. Против матери с ребенком он не сделает ни-че-го.

– Вот

значит как, – процедил он. – Десять лет я перед тобой на коленях ползал, унижался, о ребенке просил. Тебе было плевать. А оказалось, тебе просто надо было вознаграждение предложить! Ты же все за плату делаешь, а, Сельма?

Сельма спокойно встретила его взгляд. Эти обвинения, не считая маленькой поправки на Тамику, были частью обязательной программы. Ни один визит Винса без них не обходился.

– Все сказал?

– Абсолютно, – процедил он, едва не плюясь. – Спасибо, что выслушала.

– Дверь найдешь сам.

Винс ушел, чеканя шаг, как солдат на плацу. А дверью хлопнул, как истеричный ребенок, у которого отобрали любимую игрушку. Тамика проводила его взглядом и, скорчив рожицу, показала язык вслед.

– Гадкий тип, – констатировала она. – Как вы за него вообще замуж вышли?

– Глупая была. Тебе кто разрешал влезать в разговор?

– Да вы вроде и не против были.

Сельма улыбнулась. Все-таки Тамика – на редкость забавный детеныш. Слишком забавный, чтобы взять и…

Ладонь сжалась в кулак. "Черт возьми, почему же все так сложно…"

– Теперь уже не важно. Хочешь есть?

– Спрашиваете! А накормите?

– Вчерашние отбивные остались, и еще в холодильнике завалялась пара йогуртов. Что понравится, то твое.

Тамике понравилось все: она уплела и отбивную (Сельма не успела ее даже разогреть), и йогурт, и конфеты пугающе-неопределенного возраста. Аппетит этой девчонки мог посоперничать разве что с ее говорливостью. Кажется, о вчерашней обиде она позабыла напрочь – или просто слишком

многим хотела поделиться, чтобы вспоминать. Как ни крути, кроме Сельмы у нее в Лайотре никого не было.

Что самое страшное, Сельме начало это нравиться. Нет, не так: нравиться начало давно, а сейчас это "нравится" переросло в нечто большее. Нечто, опасно близкое к материнскому инстинкту.

Она понятия не имела, что с этим делать. Это "нечто" уже не дало ей позвонить Маброху с самого утра и продолжало вносить сумятицу в ее планы сейчас.

– А знаете, – вновь подала голос Тамика, смущенно ковыряя дырку в скатерти, – мне очень понравилась идея вашего бывшего. Ну, вы поняли. Про…

– Про удочерение.

Тон получился суровым и холодным. Именно таким, как должно. Но почему же тогда собственные слова так резанули слух?

Девочка вздрогнула и сникла.

– Ага, – вздохнула она. – Но вы не согласитесь, я все понимаю. Покупатель хоть нормальный? Обижать без дела не будет?

Сельма отвела взгляд. Нормальный… босс из Маброха был отличный. Но целый гарем молоденьких девчушек он держал вовсе не для домашних дел. Отдавать ему в лапы Тамику Сельма не хотела. Вопреки логике и здравому смыслу – не хотела.

"Вот поэтому личные контакты с товаром должны быть сведены к минимуму. Иначе вот так оно и получается. С другой стороны…"

Ни один судья, заботящийся о своем теплом местечке, не решит дело в пользу Винса, если у Сельмы будет ребенок на попечении. Не помогут ни лучшие адвокаты, ни огромные взятки. Что до контрактов, то они приходят и уходят. Сельма упустит один, но ничто не помешает ей ухватиться за другой. Возможно, менее денежный, но уж точно не такой мерзкий.

– Знаешь, Тамика, – Сельма, улыбнувшись, взяла девочку за руку. – Может быть, ты поняла все неправильно.