За красоту убивают
Шрифт:
— В котором часу это было?
— Около половины одиннадцатого.
Он перелистал несколько страниц назад и перечитал какие-то записи.
— Услышав этот звук, вы что-нибудь предприняли?
— Вообще-то нет, — виновато пробурчала я. — В то время я не посчитала это основанием для тревоги… если вы это имеете в виду. Я просто подумала, что кто-то до сих пор находится в спа, вышла из гостиницы через боковую дверь и направилась к главному входу.
Бек не сказал ни слова, но я заметила, что эта новая подробность его удивила. Глаза его расширились.
— Продолжайте, — наконец промолвил он.
Я описала, как прошла в темноте через автостоянку, увидела, что спа заперто на ночь, и отправилась к себе в номер.
— Это очень важно, — произнес он, и голос его был столь же спокоен, как вода в безветренный день. — Вы заметили какое-нибудь движение внутри, или снаружи, или вообще что-нибудь подозрительное?
— Я не видела ничего, о чем стоило бы сообщить.
— Позвольте мне решать, о чем стоит сообщать, а с чем не стоит. Расскажите мне обо всем, что вы видели.
— Я ничего больше не видела, — отчеканила я, раздраженная его бесцеремонным тоном.
По-видимому, удовлетворенный тем, что я не скрываю какие-то немыслимо важные подробности, он попросил меня продолжать. Я описала, как мы шли по коридору и Пайпер увидела свет и обнаружила тело.
— Чья была идея снять бумагу?
Ну вот, опять!
— Моя. И только моя, — призналась я. — Я также должна признаться, что делала искусственное дыхание погибшей… Поэтому вы найдете у нее во рту мою слюну.
— Вы считали, что у вас есть шанс вернуть ее к жизни? — недоверчиво спросил детектив.
— Нет, я просто подумала, как будет забавно рассказывать всем, что я целовала труп.
Мне не следовало так говорить, но я не удержалась. Этот тип ужасно раздражал меня своей серьезной, граничащей с педантизмом манерой ведения допроса. Я уже ожидала, что из-за моей непочтительности он наденет на меня наручники или в лучшем случае заявит, что лишает меня сертификата об окончании курсов Красного Креста, но вместо этого мои слова, как мне показалось, слегка — именно слегка — его позабавили.
На этот раз последовала очень длительная пауза. Он пристально смотрел на меня темно-синими глазами.
— Вы, разумеется, поступили правильно, — наконец произнес Бек. — Большинство людей не умеют вести себя в критической ситуации с такой быстротой… и компетентностью.
Я испытала облегчение. Потом я почувствовала себя полной дурой, потому что от его комплимента меня бросило в дурацкий жар.
У него еще оставалось ко мне несколько вопросов, например, к чему, помимо трупа, я прикасалась в комнате, где могла оставить отпечатки пальцев, а также несколько уточнений насчет дверей и выключателей. Еще он спросил мой адрес и номер телефона в Нью-Йорке. Потом объявил, что мне нужно будет днем приехать в полицейский участок и официально оформить показания. Из заднего кармана брюк он достал коричневый кожаный бумажник, извлек из него визитную карточку и, прежде чем передать ее, написал номер своего сотового.
— Позвоните, если вспомните что-то еще, — попросил он внезапно потеплевшим тоном. — Я считаю важным услышанный вами звук. Я хочу, чтобы вы сообщили мне, если вспомните еще какую-то деталь. Любую. Самую незначительную. Это ясно?
— Ясно. Я так и сделаю. Но мне бы не хотелось обнадеживать вас. Я и правда ничего не видела.
— Вы бы удивились, узнав, что иной раз вспоминают люди.
Он поднялся со стула, а я неуклюже выбралась из кресла.
— У меня есть вопрос, — заявила я, когда он уже хотел уйти. — Была… была ли она жива, когда ее заворачивали в эту бумагу?
— Это наша забота, а не ваша. — Думаю, он не хотел, чтобы его слова прозвучали так резко, поэтому смягчил впечатление короткой улыбкой. — Послушайте, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы найти преступника. А вам сейчас советую отдохнуть. У вас была тяжелая ночь.
А это уж моя забота, подумала я, когда он выходил из комнаты. Я все не могла забыть прохладные губы Анны под своими губами. Я совсем ее не знала, но в какой-то миг надеялась спасти ей жизнь. И теперь меня переполняла потребность узнать, как она умерла и кто ее убил.
Я пошла в соседнюю комнату, где, свернувшись калачиком на маленьком диванчике, с хмурым лицом спала Дэнни. Внезапно я вспомнила один эпизод из прошлого. Она повела меня делать мой первый маникюр и педикюр. Мне было всего двенадцать лет, а от педикюра было так щекотно, что я рефлекторно поджимала пальцы. Дэнни тогда чуть не умерла со смеху. Казалось странным, что мы поменялись ролями, и теперь мне хотелось ее успокоить.
Я осторожно потрясла Дэнни за плечо и несколько раз позвала по имени. Проснувшись и сфокусировав взгляд на моем лице, она застонала.
— Мне вдруг показалось, что это всего лишь ночной кошмар, — сказала она. — Но это не так, да?
— Да. Детектив ушел, Дэнни. Мы можем разойтись по нашим комнатам.
— Хорошо. Хотя, наверное, уснуть я больше не смогу.
— Может, хочешь немного поговорить? Я тоже не смогу заснуть.
— Да, я бы хотела поговорить. У меня столько вопросов. Может, перейдем в салон?
Она поднялась с дивана все еще в пижаме и халате и повела меня по коридору в холл. В гостинице стояла полная тишина.
— Ночью никто из гостей не спускался? — спросила я.
— Несколько человек. Они видели весь этот сумасшедший дом из окон и выглядели совершенно потрясенными. Я знаю, что мои слова покажутся тебе эгоистичными, когда рядом лежит мертвый человек, но я все время думаю о гостинице. Последние несколько лет я так много работала. И теперь все может закончиться крахом.
— Это неправда. Все закончится… и гостиница выживет.
— Ты не понимаешь, — прошептала она. — Я не представляю, как мы теперь выживем. Это уже не первая смерть здесь.