За любовь, которой больше нет
Шрифт:
– Тише, Кими, мы ведь не хотим, чтобы все узнали, чем мы с тобой заняты. – тоном наставника прошептал он, на мгновение коснувшись губами ее разгоряченной кожи. Ким судорожно втянула воздух, которого отчаянно не хватало, пальцы до боли вцепились в его штанину и обивку дивана.
– Эй, ребята, а вы что так притихли? – спросил Том, вернувшись с Кейт за столик. Ким даже не заметила, как они вышли потанцевать. Обескураженно посмотрев на говорившего, девушка попыталась сесть ровнее и свести ноги, но пальцы Маркуса, замерев на мгновение, продолжили ласкать еще яростнее, расщепляя ее на молекулы от наслаждения. То что на них устремлены взгляды к ужасу Ким лишь добавляло остроты, чувство грязного удовольствия затопило, но было уже наплевать. Маркус подводил ее к грани и Ким выдавила из себя улыбку Тому, который по прежнему смотрел на них.
– Маркус, ты совсем измучил бедную
– участливо предложил мужчина.
– О, нет, ни в коем случае...- сдерживая стон, выдохнула Ким, пронзенная горячей волной. И тут же услышала сдавленный смешок своего мучителя. О, как же ей хотелось нахлестать по его наглой роже.
– Э... ну, хорошо! Если что-нибудь надо будет, только скажите! – несколько сбитый с толку ее интонацией, растерянно ответил Том.
"Да, непременно! Свалите, пожалуйста, все, потому что я до смерти хочу, чтобы мой "зануда" разложил меня на столе и хорошенько трахнул!" - хохотнула Ким, мысленно отвечая на предложение Тома. Но все это сливается, она тает, как мороженое, дышит прерывисто и тяжело, а пальцы ритмично двигаются в ее влажной глубине, касаются какой-то невидимой точки, доводя до дикости, Ким положила свою руку поверх его, пальцами ощущая, какая она напряженная, мокрая от ее возбуждения. Маркус, закусив нижнюю губу, следит за ней, словно ястреб за вожделенной добычей. И когда она уже была на грани и казалось - вот он рай, стоит только рукой протянуть, он вдруг замер. Ким готова была рыдать от неудовлетворенного желания и раздражения. Внутри все пульсировало и ныло, девушка дернулась, надавила на его руку, мысленно умоляя продолжать, но он медленно вынул пальцы из ее лона, демонстративно вытер салфеткой и улыбнувшись, шепотом пообещал:
– Позже.
Ким хотелось, как маленькой, топнуть ногой и потребовать свой оргазм сейчас, но сохраняя последние остатки гордости, девушка отодвинулась, поправила платье и полезла в сумочку за сигаретами. Том с Кейт о чем-то оживленно болтали, а Роберт с Сиеной покоряли танцпол. Ким трясущимися руками поднесла сигарету к горящим губам и затянулась, боясь посмотреть на Маркуса. Она до сих пор пылала в огне страсти, языки пламени лизали ее тело, обжигали, а потому смотреть на свое спасение от этого пожара и не сметь коснуться, было выше ее сил. Еще ее задевало его ледяное спокойствие и собранность. Учитывая ее знания физиологии и психологии вариант "он ее не хочет" исключался однозначно, оставалось либо поаплодировать его талантливой игре и поплакать, что мир потерял такого великолепного актера в лице Маркуса Беркета, либо посетовать на природу-злодейку, придумавшую такую интересную штуку, как импотенция. "Ну, а что очень может быть после такой-то бурной молодости" - рассуждала Ким, но тут же начала истерично хохотать над собственными выдумками, пока не поперхнулась дымом. Девушка захлебнулась кашлем, но смех при этом не покидал ее, на глазах выступили слезы, сигарета выпала из пальцев, а кто-то отчаянно колотил ей по спине. Когда она пришла в себя, Маркус прижался к ее спине грудью, так как Ким сидела в согнутом пополам положении, и с усмешкой спросил:
– Что это тебя так рассмешило?
Ким прыснула и вновь начала смеяться, глядя на этого мужчину в самом рассвете сил, мысль о его импотенции казалась просто чудовищной. Такой мужик с телом бога просто создан для секса.
– Я ...я..- заикаясь от смеха, попыталась объяснить девушка, но очередной приступ пьяного хохота не позволил высказать мысль. –Подумала.... Ты....импотен...т - закончила она, вновь взорвавшись и повалившись на диван, утыкаясь лицом в колени мужчины. Маркус тоже не сдержался и громко захохотал, вытирая слезы. Потом наклонился и провокационно прошептал:
– Если ты ляжешь немного выше, то почувствуешь всю силу моей импотенции.
Ким до зуда захотелось сделать это, но она пересиливала себя, оставаясь лежать на прежнем месте.
– Даже если бы я не хотел тебя, после такого заявления непременно бы трахнул!
– грубо заявил он, поднимая температуру ее тела. Ким тяжело сглотнула, во рту пересохло. Она не знала, что сказать. Гордость, конечно, помахала ручкой, но ума еще хватало, чтобы не выдать чего то в духе: "Трахни меня!", да и зачем, все и так было написано у нее на лице. Осторожно поднявшись с его колен, девушка соблазнительно улыбнулась и порывшись в сумочке, сжала в кулаке ключи, решаясь на последний шаг. У нее больше не было сил продолжать этот Марлезонский балет извращений, она достигла точки кипения. Нужно было завязывать с этими играми, иначе она взорвется.
Аккуратно вытащив руку из сумочки, чтобы никто не заметил, Ким опустила ее под стол,
– Если ко мне приедет высокий мужчина, пропустите его, у него есть ключи.
Консьерж молча кивнул и отвернулся к телевизору, а Ким же мысленно себе поаплодировала, сегодня она бьет рекорды по количеству глупостей. Дураку и то было бы ясно, что Маркус не приедет и завтра, точнее уже сегодня, ее ждет очередной позор, когда он вернет ей ключи. Войдя в квартиру, девушка устало скинула туфли, налила себе текилы и закурила, пытаясь заглушить ноющее чувство в груди. Она взад-вперед бродила в темноте, выкуривая одну за другой сигарету, и недоумевала, что это было и зачем. "Ну, ведь ты сама хотела." - смеялся над ней разум в духе "я же тебе говорил". Да, хотела, но чем больше Маркус давал, тем сильнее она хотела получить еще больше. Ей его было мало, слишком мало. А сегодня, когда мечта почти стала реальностью, было очень жестоко лишить ее этой возможности. Интересно, если женщин, отказывающих в самый ответственный момент называют "сукой", как тогда называют мужчин? Дело было даже не в столько в сексе, сколько в той небрежной легкости с какой Маркус отказался от Ким. Вот это задевало за живое, больно ранило, до слез по сердцу. Сегодня он словно вскрыл ее рану и посыпал перцем, приправил уксусом и заштопал этот микс, чтобы гнил в ней, отравляя все ее существо гноем и болью.
Ким задрожала, проглатывая слезы, проклиная Маркуса, и в то же время желая больше всего на свете. И кажется, судьба была благосклонна к ней на сей раз или же, напротив, решила окончательно опустить в котел с д*рьмом, но это уже было неважно, когда раздался лязг замка. Ким замерла, сердце отчаянно заколотилось, грозясь вырваться из груди. Мелкими шажочками девушка пересекла гостиную и вышла в коридор, где и застыла, парализованная черной тенью, застывшей в дверях. Пульс пустился в пляс и грозил оглушить ее своим биением в голове. Последняя связная мысль была о том, что лучше бы этого не делать, но она расплавилась в огне предвкушения и страсти, когда Маркус отлепился от двери и подошел к ней, медленно намотал ее волосы на кулак, оттягивая ее голову назад. Ким поморщилась от боли, Маркус наклонился к ней и прикусив ее нижнюю губу, хрипло спросил:
– Ждала?
– Нет!
– из чистого упрямства ответила она, задыхаясь, чувствуя его руку на своем заде, который Маркус тут же сжал, словно одобряя. Мужчина тихо засмеялся и выдохнул ей в губы утвердительно:
– Ждала!
А затем впился в них жадно, проглатывая протест. Его прохладный язык ворвался в ее опаленный рот, и все исчезло для нее. Не было больше сомнений, боли и горечи. Сейчас, в эту минуту Ким была счастлива. Вот он, ее, пусть только на одну ночь, но он будет принадлежать ей. Стон наслаждения вырывается из ее груди, когда его руки забрались под платье и обхватили ее ягодицы. Не прерывая поцелуй, они куда-то двигались и двигались, пока Ким не оказалась прижатой к стене. Она лихорадочно зарылась руками в его волосы и потянула за них, кайфуя от его болезненного стона. Маркус прикусил ее губу до крови, и Ким утратила связь с реальностью, собственная кровь во рту и движения его языка лишали ее воли, хотя там и так ничего не от нее не осталось. Ким плавилась, как воск, в руках этого мужчины, она превратилась в тигрицу. Кровь кипела в венах, когда он грубо разорвал верх ее платья и обнажил грудь, к которой сразу же припал, прикусывая напряженный сосок. Ким откинулась назад, больно ударившись головой, и застонала. Трясущимися пальцами взялась за пуговицы на его рубашке, но после неудачной попытки, решила последовать его примеру и рванула ее в разные стороны, пуговицы со звоном посыпались на пол. Ким любовалась открывшимся зрелищем - загорелой, накаченной грудью мужчины, и ликующе скользнула языком по его шее, вкушая солоноватый вкус кожи, втягивая ее в себя, оставляя бордовые отметины, пока Маркус вновь не схватил ее за волосы.