За любовь, которой больше нет
Шрифт:
Довела ты меня, любимая, до ручки! Теперь мы квиты, больше я тебе ни хрена не должен.
Сейчас все те первые мысли стали казаться аффектными, мечтательными. Как же исчезли наши проблемы?! Никуда они не исчезли и то, что она здесь сейчас, мне лично, ни о чем не говорит. Я бы скорее удивился, если бы ее здесь не было. Это же Эни - жертвенная, сострадательная, делающая мне сраные одолжения. Святая, мать ее! Смотрел на нее и злился с каждой секундой все сильнее и сильнее. Потому что хочу, чтобы не из сострадания она меня за руку держала, не потому что я отец ее детей и не из-за всей этой кучи
– Мы думали, что все...
– всхлипнула мать, отдышавшись.
– Я живучий.
– усмехнулся, хотя в висках заломило от боли. Как Диана, Зак?
– Все хорошо. Надо позвать врачей, сейчас разбужу Анну.
– Не надо!
– простонал я, закрывая глаза, говорить все еще было тяжело. Мне не хотелось сейчас всей этой суеты, к тому же мать не видел давно, соскучился, да и Эни, видимо, не спала неизвестно сколько и только теперь смогла позволить себе отдых, поэтому совершенно ни к чему было ее будить. Говорить с ней о чем–то сейчас был не в силах, но и принимать подачки ее, тоже сил не было. – Посиди...
– попросил мать устало.
Она кивнула понимающе и села обратно, погладила меня по лицу и улыбнулась сквозь слезы.
– Мой мальчик.
– прошептала, закусив губу.
– Твой.
– улыбнулся ей, сглотнул и решил сказать то, что давно был должен.
– Мам...
– Что, родной?
– Ты помнишь, как я сбежал из больницы, чтобы тебя поздравить с днем рождения?
– начал издалека.
– Помню, как же не помнить.
– улыбнулась вновь, а я поразился, только сейчас заметил, как постарела она, но все равно красивая. Такое до боли родное лицо. Приложил ладонь к ее щеке, она прижалась к ней еще плотнее, потерлась, так тепло стало от этого жеста.
– А в этом году даже не позвонил.
– тихо продолжил я, каясь, хотя перед матерью это было так тяжело. Она прикусила дрожащую губу, слезы вновь наполнили ее глаза.
– Я понимаю...
– Ты всегда понимала и поймешь, знаю. Но я не понимаю.
– горько усмехнулся и посмотрел на Анну, мать проследила за моим взглядом и ответила.
– Так и должно быть, сынок. Она бы тоже выбрала тебя...
Я иронично хмыкнул и покачал головой. Мать же недовольно поджала губы.
– Вся проблема в твоих сомнениях. Все оступаются, Маркус, но нужно давать людям второй шанс. Конечно, это страшно, а ей думаешь какого было? Но она...
– Просто пожалела бедолагу, она любит благотворительность. Совесть не позволила иначе.
– отрезал я и тут же сжал руку матери, как бы извиняясь за резкий тон. В голове
– Зря ты так. Мы все ошибаемся. Обвиняешь ее в том, что она тебе не дала второй шанс, точнее не поверила в тебя. А ты? Ты сам хоть раз доверился ей? Тебе проще замыкаться. И сейчас ты даже не даешь ей шанса, хотя стоит.
– На чьей ты стороне?
– взбесился я, потому что все эти речи искушали. Сейчас очень хорошо понимаю наркоманов, которые в завязке. У меня та же песня и хочу до смерти быть с женой, и понимаю, что никому от этого пользы не будет.
– Ни на чьей, потому что вы - два дурака, портящие себе жизнь. Ты вдумайся, что ты с ней сделал, а после возмущайся, что она не поверила тебе на все сто. Думаешь легко жить с человеком, который тебя бил, как собаку?
Хоть она и говорила шепотом, а все же резанула, нет, хлестанула так, что я задохнулся, сглотнул и отвернулся, но она продолжила.
– Вооот, в этом и проблема, что вместо того, чтобы попробовать понять и разобраться, ты отмахиваешься от всего.
И что тут можно возразить? Да и не хотелось мне ни возражать, ни доказывать что-то. Налажал, везде и всюду. С женой, с матерью, но больше не хочу. Устал...
– Мам...
– позвал тихо, а она вздрогнула, замолчала.
– Ты прости меня.
Она задрожала, а я продолжил, хотя невыносимо было душу вскрывать, но я должен был, мне хотелось, чтобы она знала. Хотя она и без слов поняла бы меня, но я все же хочу ей об этом сказать.
– Прости за все. Я тебе никогда не говорил ничего такого, как-то, все знаешь, неловко и не к месту казалось... Редко с тобой виделся, все занят был... дела какие-то, суета всё какая-то. А когда увидел эту ненормальную с пистолетом и понял, что кроме тебя, ее и дочери ничего в этой жизни для меня не имеет значение. Так страшно стало, но не за себя боялся, а за тебя. Ты итак из-за меня столько слез пролила, не хотел, чтобы на старости лет тебя постигло такое горе. Я ведь знаю, как это - потерять ребенка...
– Сынок...
– Шшш, не плач, родная.
– в груди щемило от ее слез, капающих мне на грудь.
– Просто хочу, чтобы ты всегда помнила, я тебе так благодарен, мам. Безмерно. За все. Спасибо, что всегда была рядом. Я тобой восхищаюсь, и всегда восхищался. Для меня ты была и есть идеальная женщина. Я ведь искал всегда такую, как ты...
– И ты ее нашел! – шепнула она, целуя меня в лоб. Я усмехнулся:
– Нашел... но так и не понял, что с этим счастьем делать...
Посмотрел на свою спящую красавицу. В груди оборвалось. Такая она маленькая была в эту минуту, укуталась в плед, только личико выглядывает, худенькое такое, бледное. Сжало что-то от этой картины, обнять бы ее, прижать к себе, и, черт возьми, кормить ее, пока не появятся любимые алые щечки, а после зацеловать их до потери сознания.
Твою же маму! Я схожу с ума со своего долбанного ума! Надо прекращать мозги выносить. Только сказать проще, чем сделать, тем более, когда мать не дает спуску и давит.