За любовь не судят
Шрифт:
Мысленно представила себе нового директора. Умный, волевой, сильный. Не красавец, правда. Но разве это главное для мужчины? Вот такого она может полюбить! Ради него пошла бы на край света!.. А этот?.. Пьяница, ничтожество! И вспоминать тошно!
Отошла от окна, остановилась у двери. С ненавистью посмотрела на пьяного мужа, который, полуоткрыв рот, что-то бормотал в полузабытьи...
Григоренко поехал на строительство вместе с главным инженером.
Остановились возле корпуса первичного дробления. Собственно говоря, никакого корпуса и в помине не было. Одни котлованы да рвы, поросшие молодым бурьяном.
— Работать здесь опасно, — пояснил Комашко.— Снаряды остались, с войны... Саперов надо вызывать, чтобы обнаружили их и обезвредили.
— Какие же перспективы строительства этого корпуса?
— В прошлом году мы истратили двадцать тысяч рублей на котлован. На этот год отпущено пятьдесят тысяч.
— Мало. Нужно установить дробилку ЩКД-8. Только тогда сможем выбраться из прорыва.
— Вы так думаете? Эту дробилку сняли с поставки. Да и карьер к работе с ней не готов. Если установим ЩКД, план сразу же увеличат процентов на пятьдесят. А то и на все сто! Где мы гранит возьмем? Карьер и сейчас отстает. У нас всего один буровой станок. У соседей же — на Клинском карьере — шесть!
— Сами виноваты. Они, видимо, больше заботились. .. И долго мы будем работать на слабосильных СМ-16?
— Видите ли, какое дело, — замялся Комашко.— Буду с вами откровенен, ведь работать нам вместе...
— Слушаю вас внимательно.
— По пану и кожушок... Пока у нас дробилки небольшой мощности, то и план нам дают соответственный. Не такой большой.
— Однако он тоже не выполняется.
— Новая дробилка подкузьмила. Сразу по швам расползлась. Виноват начальник цеха Драч. Говорил я ему, поставь сразу бронехомуты! Не послушал. Теперь, что ни смена, — сваривают. Получим новые — закуем в броню. Тогда не подведут.
Григоренко ничего не ответил и направился к машине.
— Поедем, Арнольд Иванович, к магазину.
Магазина тоже еще не было. Только котлован под фундамент вырыли. Люди сидели без дела. Не подвезли бутового камня, хотя в карьере его сколько угодно.
— Прораб был? — спросил Григоренко у рабочих.
Никто не встал, не подошел.
— Был. Бригадира прихватил с собой, только их и видели, — пробурчал кто-то.
— Ну, я ему шею намылю! — вскипел Комашко.— Камня и того не подвез!.. Разве это работа?
«Странно, — думал тем временем Григоренко. — Никто не обратился ни с чем, полное равнодушие. Почему такая инертность? .. Ведь везде на других предприятиях, стоит только появиться директору, его мигом окружают, спрашивают, требуют, жалуются... А здесь... Не подвезли материала — сидят себе преспокойно, подвезут — начнут работать».
На строительстве депо прораба тоже не было.
— Словно в воду канул, — удивлялся Комашко.— Мы за ним, а он от нас... Но зато бригадир у него толковый. А вот и он.
Самохвал подошел, вытянулся по-военному.
— Добрый день, — поздоровался с ним Григоренко. — Расскажите, как у вас идут дела?
— Как видите, работаем, — Самохвал удовлетворенно указал рукой.
Несколько плотников сбивали щиты и устанавливали опалубку. Арматурщики тянули железные прутья. Две девушки спускали по лотку бетон в тачки, парни катили эти тачки к месту укладки. Людей было немного, все заняты... Но... «Как в старой кинохронике, — подумал Григоренко. — Строительство тридцатых годов... Никакой механизации, специализации. Одни лопаты, тачки, лотки...»
— Наряды у вас есть? Аккордные наряды.
— Нет.
— Почему?
— Нельзя. Перерасход будет.
— Перерасход?.. Поясните, пожалуйста.
— Ну, скажем, не подвезли бетон. Я обязан бетонщику другую работу обеспечить. Да он и сам потребует... А где я ему эту работу возьму? И как платить буду?..
— Следовательно, вам все равно, — перебил его директор, — сидят рабочие или работают!..
— Ну, как сказать...
— У вас же нормы на тачки рассчитаны? На носилки... Как же вы укладываетесь в фонд заработной платы?
— Сами строим, сами и принимаем. В этом вся арифметика. Иначе, конечно, погорели бы. А так — все равно одно предприятие. Там отрежем — тут добавим.
— Значит, случается, на вас работают другие?
— Бывает и так...
— Наряды вам придется выдавать, товарищ бригадир! — строго произнес Григоренко и обратился к Комашко: — В других бригадах тоже нет нарядов?
— Наверно, нет, — уныло ответил Комашко, вытирая белоснежным платком вспотевшую лысину.
«Как же они здесь работают, черт побери! — подумал Григоренко. — Надо перестраиваться. И немедленно!»
У самого здания управления Григоренко остановила женщина лет сорока пяти — пятидесяти. Дородная, с целей копной волос на голове. Густо накрашенная. Видимо, специально его ожидала: быстро поднялась со скамейки, подала руку. Пожалуй, даже не подала, а поймала его руку и не выпускала.
— Здравствуйте, Сергей Сергеевич! С приездом вас!
«Кто это? — пытался вспомнить Григоренко. — Я, кажется, ее никогда раньше не видел».
— Говорю я Арнольду Ивановичу — пригласи, — затараторила женщина. — А он — вот, мол, приедет его семья, тогда пригласим... Нет, думаю, как это можно, не пригласить начальника, ведь вместе работать придется!
«Значит, это — мать Комашко или, может, теща? .. — раздумывал Григоренко. — Нет, должно быть, его мать».
А та не унималась:
— Я и говорю ему, если нет квартиры, пускай к нам пока привозит семью... Места всем хватит.
— Простите, как вас звать?