За любовь не судят
Шрифт:
Однако Остап отвел глаза.
А официантки все нет. Вероятно, ушла перекусить.
Взглянул в угол — за столиком никого уже не было. Остап протянул руку, взял еще несколько кусочков хлеба. «А если заказать чашку кофе?» — мелькнула мысль.
Сзади послышались шаги. Остап повернул голову. К нему подходил черноглазый.
«Чего доброго, еще привяжется, — подумал Остап. — И что ему от меня нужно?»
— Можно присесть? — спросил тот.
— Отчего ж нельзя? Места свободные.
— Далеко
— Приехал... Здесь моя остановка, — нехотя ответил Остап и в упор посмотрел на собеседника.
Это был человек лет сорока, чисто выбритый, в хорошо сшитом сером костюме. Глаза его казались усталыми, но добрыми. Нет, человек с такими глазами не может сделать зла.
Тем временем незнакомец внимательно разглядывал Остапа.
— Получается, вокзал — ваш дом?
— Да нет, здесь я временно...
— Значит, некуда податься?
— Вроде так, — устало промолвил Остап и сам удивился, что этот вопрос не вызвал у него недовольства.
— Откуда же едем, если не секрет?
Остап опустил глаза, замялся. Потом решительно ответил:
— Отбывал наказание.
Черноглазый не удивился.
— Я так и подумал... Не обижайтесь, юноша, на мои расспросы, — добавил мягко. — В жизни всякое бывает... Куда же теперь? К родным?
— Нет у меня никого... Ищу работу... Вот уже больше недели болтаюсь по Днепровску, но...
— Что «но»?
— Не берут.
— Как это не берут? — искренне удивился незнакомец.
— А так — не берут... В газетах объявления печатают, мол, требуются рабочие. Но приходишь, поговорят с тобой, расспросят, а потом извинятся и скажут: к сожалению, место уже занято.
— А-а... Ну, а если на комбинат нерудных ископаемых? На гранитный карьер...
Остап недоверчиво посмотрел на собеседника:
— Я не против... А там примут?
— Примут. Как величать-то?
— Остап Белошапка.
— Вы, должно быть, голодны? Ели сегодня?
— Перебиваюсь пока.
— Ну хорошо, договорились. Приезжайте на комбинат.— И незнакомец крепко пожал Остапу руку.
Длинное приземистое здание конторы комбината нерудных ископаемых. Слева от дверей вывеска на стекле: «Управление 447». Остап постоял немного на ступенях и вошел в коридор. Здесь шумно. Снуют из кабинета в кабинет служащие, слоняются из угла в угол «толкачи». Их много: «окают», «акают», сибиряка сразу узнаешь — нет-нет и закончит фразу вопросительным «ага?». Говорят по-украински, по-русски, но всё об одном. Нужен гранит, щебень...
Бродят по коридору «толкачи». Мается с ними и Остап Белошапка.
— Ты за щебнем, парень? — спросил его грузный мужчина в шляпе.
— Нет... Я на работу...
— Ты к Комашко?
— К директору.
— Директора-то сняли. А новый еще не приехал... А пока — главный инженер Комашко и за себя и за директора... Поймать его трудно. Можно просидеть целый день и не увидеть. Мотается...
— Вот как!
— А ты запишись у Любки. У секретарши.
«Да, — подумал Остап, — видно, здесь можно долго прождать да ни с чем и остаться!»
Он решительно направился к застекленной перегородке, за которой сидела секретарь. Стол у нее маленький, а на нем — три телефона и пишущая машинка. Но машинка сейчас отдыхала. Люба все время отвечала на телефонные звонки.
— Мне к Комашко, — сказал Остап, улучив момент, когда секретарь положила трубку.
Девушка смерила взглядом Остапа с ног до головы и спросила фамилию.
— Вы будете двадцать шестой... Но не знаю, попадете ли? Сегодня планерка.
— Я не за щебнем... Я — на работу.
Люба с удивлением посмотрела на него.
— Тогда ждите, — указала она на стул и дала ему старый, истрепанный журнал.
Остап сел и начал нехотя переворачивать страницы.
Вскоре посетители заволновались. По коридору пронеслось:
— Комашко... Комашко идет...
Выстроилась очередь. Остап тоже поднялся. Но Люба сказала:
— Нет, вы пока посидите.
Распахнулась дверь, и по коридору быстро прошел Комашко. Был он еще молодой. На нем новенький, безукоризненно отутюженный костюм. Лицо тщательно выбрито, розовое, с редкими рыжеватыми усиками. На приветствия людей Комашко небрежно кивнул головой и прошел в кабинет.
— Я пойду первым, — заявил худой высокий мужчина с небольшой бородкой клинышком.
— Нет, вам придется подождать, — возразил кто-то из толпы. — Меня Арнольд Иванович сам вызывал.
— А я — за ним, — донесся третий голос.
— Нет, пойду я! — твердил свое высокий. — У меня срочное дело!
— У всех у нас — срочное!
— Я здесь с шести часов!
— Так уж и с шести. Мы вот с товарищем в семь пришли, а вас и в помине не было!
— Как это не было! Может, отлучился по надобности...
— Не нужно было отлучаться!.. У секретаря мы первыми записаны.
«Может, завтра пораньше прийти? — подумал Остап. — Разве всех переждешь? Но вдруг завтра Комашко вовсе не будет? Мало ли разных совещаний у начальства?.. Нет, нужно сегодня попасть! Неужели не примет?.. Дело совсем не в том, что пропадет еще день. Эти вот могут сидеть здесь и сегодня, и завтра... Они на службе числятся, им и суточные, и квартирные идут. А мне работать надо. Жить-то ведь не на что...»
Остап сидит рядом с секретарским столиком. То в окно посмотрит, то журнал полистает, изредка поглядывая на Любу.