За любовь

Раевская Полина Александровна

— Иди к сыну Анна! — он сверлил ее решительным взглядом, от которого ей становилась не по себе и которому она не смела возразить. Она молча смотрела как Маркуса уводят и медленно сползала по стенки, захлебываясь слезами.

Глава 31

Я тебя никому не отдам, Даже самому ГОСПОДУ БОГУ. Я устрою такую войну, Что к тебе все забудут дорогу. Нас не сможет с тобой разлучить ТА СУРОВАЯ ВЕРА ЗАКОНА. Буду вечно тебя я любить, Даже там, где ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА!

Маркус спокойным взглядом окидывал тесную комнатушку, в которой проходили встречи с адвокатом. Новость обрушившаяся

на него, вызывала ступор и пустоту. Небритый, вымотанный бессонницей и постоянными переживаниями, Маркус ощущал себя, загнанным в угол. Его все раздражал, а особенно Керри Макконахи — один из лучших адвокатов по подобным делам. Это был мужчина средних лет, щепетильный, дотошный невростник и псих, помешанный на своей работе, благодаря чему и достиг успеха. Но сейчас был тот самый случай, когда человек стоит на распутье — одна дорога ведет к еще большему успеху, а другая к полнейшему краху. Макконохи понимал это и боялся, нервничал и нагнетал без того не радужную обстановку. Дело приняло серьезный оборот — слишком много интересов стало замешано в нем. Прокурором назначили честолюбивого гада Харди, который баллотировался в депутаты и громкое дело ему было как нельзя на руку. Победа гарантировала стопроцентный успех на выборах! Судья был в команде Харди и на него рассчитывать не приходилось. Маркус знал, что это означает! Все было предельно просто — он стал разменной монетой в политической игре. Никого уже не интересовало- виноват он или нет, почему произошло так или иначе, но он даже не в этом дело! Маркус никогда и не уповал на правосудие! Он рассчитывал только на свои связи, деньги и социальный статус. Но в данной ситуации даже это не имело значение, скорее наоборот — было главным элементом! Не надо много ума, чтобы понять, как это выглядит в глазах посторонних людей — богатенький ублюдок избивал свою жену, а потом убил ее очередного мужа. И не важно как все происходило! Как говорится, на каждую силу есть еще большая сила. И Маркус сейчас оказался именно в такой ситуации. На него тоже была управа. Только не это беспокоило сейчас Маркуса, конечно, перспектива попасть за решетку не радовала, но она не была главной проблемой для него! За две недели разбирательств и прочей волокиты не было никаких вестей от Анны. Маркус не знал, что думать! Отчаянье и безысходность сковывали все его существо, но он не жалел нисколько, что взял вину на себя. Да и это он был во всем виноват! Маркус не надеялся, что Анна простит его или поймет — такое не прощают, но все же где — то глубоко внутри ждал, что та девочка, которую он встретил, проявит себя и хотя бы даст о себе знать. Только вот нет давно этой девочки, она умерла, а новую Анну он не знал, но понимал прекрасно. Понимал и принимал! Все правильно, но от этого легче не становилось. Особенно теперь, когда надежда на победу в суде стала равна почти нулю, ибо вмешался еще и Мейсон. Для Макконохи это стало непоправимым пятном в карьере, для Маркуса — концом всего! Уже будет неважно какой срок, он потеряет Анну окончательно, а может быть он давно ее потерял и просто тешил себя бессмысленными надеждами на что- то? В конце — концов, она ведь не святая, она человек и всему есть предел! Должен быть предел и его эгоизму! Но его не было — душа болела, хотелось что-то сделать, что-то изменить. Да только что он мог?! Стало смешно — он теперь четко чувствовал какого было ей, когда нет ни одной возможности, когда ты зависим от другого человека и знаешь, что его решение не принесет ничего, кроме боли и горечи. Жизнь все — таки жестокая, но справедливая сука! Теперь очередь Анны бить! Все правильно! В жизни так и должно быть! Но черт возьми, как же плохо!

— Маркус, вы слышите меня? — раздался визгливый голос адвоката возле самого уха. Маркус спокойно посмотрел на раздраженного мужчину и так же спокойно сказал.

— Вы передали моей сестре, чтобы она подготовила все документы на опекунство моего сына? А так же я бы хотел передать доверенность своей бывшей жене на неограниченное право действовать от моего имени во всем, что касается моего имущества и финансов!

Макконахи посмотрел на него, как на безумного и чуть не крича заговорил срывающимся голосом;

— Маркус вы в своем уме, о чем вы думаете сейчас?! Вам светит как минимум пятнадцать лет, если ничего не получится! И вообще я не советую вам этого делать! Лучше определить ежемесячное содержание сыну и …

— Я не спрашивал вашего совета в этом вопросе! — перебил Маркус мужчину и твердо посмотрел на него, пресекая взглядом дальнейшие рассуждения в этом направлении. Адвокат тяжело вздохнул и покачал головой:

— Как знаете. Кажется, мы все обсудили. Пожалуйста, я очень прошу — будьте более живее перед присяжными! Вся надежда только на них!

Маркус усмехнулся, но кивнул.

— До завтра! — попрощался Макконохи и ушел.

Через десять минут Маркус снова был в камере. Устало упав на койку и уставившись в потолок, он лежал до утра. Мыслей не было, так

же как и эмоций. Завтра все закончится наконец то. Он был выжат как лимон. Он устал — сил больше не было да и не хотелось ничего!

Утро он встретил так же безразлично, это чувство сопровождало его до самого здания суда. И только там он почувствовал нечто похожее на волнение. Пробирались сквозь толпу. Люди что-то кричали, спрашивали, негодовали, хватали его за руки, но он не слышал ничего и не замечал, все было как в тумане. Только в зале суда сердце вздрогнуло, когда он увидел мать. Она словно постарела лет на десять — осунувшаяся, с дрожащими руками, красными от слез глазами. Увидев его в наручниках, с заведенными за спину руками, мать не сдержалась и зарыдала. Сестры тоже были здесь и вид у них был не лучше.

Вскоре все заняли свои места и судья объявил о начале суда. Цирк начал представление. Маркус с усмешкой наблюдал за потугами прокурора, который из кожи вон лез, доказывая присяжным, что он развращенный, зажравшийся ублюдок место, которому только в тюрьме. Свидетели со стороны обвинения это с успехом подтверждали, Макконахи с каждой минутой все сильнее нервничал и уже не сдерживаясь процедил;

— Черт бы тебя побрал, Маркус! Неужели трудно смотреть на присяжных не свысока?

В этот же момент объявили еще одного и самого главного свидетеля. Усмешка слетела с лица Маркуса, время для него замерло, когда Анна вошла в зал. Она была серьезна и собрана, голова гордо вздернута, глаза блестели, походка была уверенной и твердой. Было непривычно видеть ее такой, но после всего иначе можно было только сломаться. Она посмотрела на него, но взгляд ничего не выражал, он просто оценивал, фиксировал и не более. Маркус нервно сглотнул, а прокурор начал задавать вопросы о том как было совершено убийство. Анна спокойно отвечала, но Маркус заметил и дрожащие руки, и побледневшие губы. На него она не смотрела, пока прокурор не стал давить;

— Миссис Райли! — с нажимом произнес Харди. — Скажите ваш бывший муж способен на хладнокровное убийство?

— Нет! — твердо ответила она. Прокурор улыбнулся хищной улыбкой и продолжил;

— Но ведь вы не будете отрицать, что мистер Беркет очень жесток?!

— А при чем тут оценка его личных качеств?

— Отвечайте на поставленный вопрос!

— Протестую!

— Протест отклонен!

Маркус снова усмехнулся — цирк! Анна взглянула на него, теперь ее взгляд был другой, он о чем то говорил, но Маркус не понимал, Аня закусила губу, а потом сказала;

— Нет!

— То есть вы отрицаете, что ваш бывший муж избил вас так, что вы даже попали в больницу?

Маркус смотрел на нее, понимая, что ее загнали в угол. Внутри него все замерло, было так тяжело смотреть, как она содрогнулась от этого вопроса, как побледнела и снова на какой то миг превратилась в ту девочку испуганную, затравленную и отчаянную. Хотелось придушить гада, но в первую очередь себя за все это дерьмо, за всю эту грязь, которую теперь с упоением мусолили всякие мрази. Маркус закрыл глаза, было горько, было больно — правда была слишком уродской!

— Нет, не отрицаю! — голос был подавленный, он резал на части. Маркус посмотрел в глаза Анны, время словно остановилось для них, в свой взгляд Маркус пытался вложить все раскаянье, и Анна словно поняв его, кивнула в ответ, но он списал это на свое состояние, потому что вряд ли такое было возможно! А тишину меж тем разорвал драматический возглас прокурора.

— О каких еще доказательствах может идти речь? — вопрошал Харди, перед тем как переходить к финальной части своей обвинительной речи. — Вы сами слышали показания десятков свидетелей, многие из которых были друзьями обвиняемого. А главное, вы слышали показание бывшей жены подсудимого! Она утверждает, что ее ныне покойный муж был убит в целях самообороны! Пусть так! Но она не может отрицать, что подсудимый способен на насилие над человеком! Она не отрицает, что Маркус Беркет ворвался в их дом без приглашения! Естественно, что мистеру Райли ничего не оставалось, кроме как защищать свою жену от него! Ни для кого не секрет, что миссис Райли была жестоко избита мистером Беркета! Сейчас миссис Райди переживает стокгольмский синдром, после всего что произошло, да еще и убийства мужа! Маркус Беркет ворвался в дом Райли и напал на свою бывшею жену, а потом убил ее мужа, пытавшегося защитить ее!

Харди сделал паузу, не переставая при этом гипнотизировать присяжных своим взглядом, а после для пущего эффекта подошел вплотную к ним и заговорил пронзительным голосом;

— Мисс Мейсон, потрясающая певица и актриса умерла от передозировки, но вы так же, как и я, так же, как и сотни тысяч других людей, знаете, что он сделал это. Но страшен даже не столько факт самого преступления, сколько то, как именно это отвратительное, гнусное убийство было совершено. Чтобы придумать такое, нужно быть абсолютно хладнокровным и бездушным зверем. Господа присяжные, я не делаю голословных утверждений и не занимаюсь домыслами. Вы сами слышали показания свидетелей, которые подтверждают каждое мое слово.