За мертвыми душами
Шрифт:
Выправка сразу изобличала в нем, так же как и в барине его, военного. На круглом и сытом, несколько плоском лице с крупными серыми глазами лежала печать полного самодовольства, сознания своей незаменимости и некоторой наглости.
Я был голоден как крещенский волк и с удовольствием подчинялся деспотизму хозяев, из которых одна беспрерывно подкладывала мне на тарелку то с одного, то с другого блюда, а другой подливал вина и стучал в мой стакан своим собственным.
— Да вы пейте же, пейте!!. — восклицал Лазо. — Рейнвейн, это вино рассвета!
— Да разве уже рассвет? — удивился я.
Лазо вынул часы.
— Половина третьего!.. — возгласил он. — Еще полчаса и начнет светать! Но очень точным быть не надо: истинные христиане всегда заблаговременно пьют! — Он залился смехом.
— Миша! — укоризненно, с улыбкой сказала хозяйка. Она старалась соблюсти некоторое равновесие и держать тон хорошего общества, но Лазо, видимо, решительно не признававший никаких тонов, то и дело сбивал ее и ставил в беспомощное положение. И тогда она складывала на коленях ручки и умолкала с видом как бы говорившим: уж извините, видите сами, что ничего не могу с ним поделать?
За ужином я подробно рассказал о своих похождениях и их цели.
Лазо помирал со смеху, в восторге шлепал себя по коленке и наконец завопил — Шампанского!!.
— Миша, ты не в ресторане!!. — вступилась хозяйка.
— Мамочка, никак невозможно!.. — продолжал кричать Лазо: спокойно говорить этот человек, видимо, не умел. — Ведь это же антик; его за деньги показывать надо!
— Миша, ведь они же обидеться могут на тебя?
— На меня? За что?!. Да ведь я же любя говорю! Идейный человек, как же вы не антик? хоть и бзик, а идея!
— Миша!!. — хозяйка сложила на коленях ручки и умоляюще посмотрела на меня.
«Миша» подавился вином, закашлялся, хохотал, отплевывался, указывал на меня пальцем и выкрикивал — люблю!! прелесть!!.
Выстрелило шампанское. Дормидонт со снисходительным видом налил его в граненые бокалы.
Лазо принял серьезный вид и протянул ко мне свой для чоканья — Характер у меня дурацкий! — заявил он. — Но верьте — высоко вас ценю и уважаю! Не пожалеете, что ко мне попали: рука Провидения вас направила!.. в болота!!.
Серьезность с него соскочила, и он залился смехом: явно, это было его нормальное состояние. — Дормидонт, еще шампанского!!.
Дормидонт налил по второму бокалу и отошел за угол буфета, так что сделался невидимым для нас. И когда мы чокались, я увидал, что из угла выставилась таинственная рука, державшая бутылку за горлышко; последняя описала дугу, опрокинулась вверх донышком и с минуту продержалась в таком положении; затем она опустилась и исчезла. Из-за буфета, вытирая усы, со строгим видом появился Дормидонт и поставил пустую бутылку на площадку.
— И у меня есть библиотека!.. и архив и еще, черт его раздери, что-то!.. Все к вашим услугам! Хотите посмотреть? — Лазо попытался приподняться, как бы собираясь идти немедленно.
— Какая теперь библиотека?!. — восстала хозяйка. — Теперь спать идти пора! Завтра все покажешь!..
— Истина: и завтра день будет!.. — Лазо осушил бокал, поднял его и многозначительно крикнул — Дормидонт?..
Тот оглянулся.
— Нету больше!.. — коротко ответил он.
— Как нет? — воскликнул Лазо. — Целая бутылка была?..
— Цельную и выпили!
Другую давай!
— Нет, нет, нет, будет!!. — решительно заявила хозяйка, а вместе с нею и я, и мы встали с мест.
— Спать пора: уже солнце всходит!!
В окна, действительно, глядел белый день.
— Солнце, солнце!!. — продекламировал Лазо, встав тоже. — Это из Ибсена.
— А что после солнца было — не помню? Невероятно, но факт!
Хозяева отправились провожать меня в предназначенную мне комнату. Дормидонт следовал за нами.
— Свита Фортинбраса! — с хохотом возгласил Лазо, указывая на себя и жену. Он распахнул одну из дверей, и мы вошли в большую, всю зеленую комнату; мебель, обои, гардины — все было одинакового матового цвета. Шторы на трех окнах были опущены; не занавешено было только одно окно. У стены слева стояла готовая к принятию гостя кровать.
— Доброй ночи!.. — пожелал Лазо, стискивая мне руку.
— Какой ночи? — возразила хозяйка. — Спокойного сна, это да!
— Нет, я так уйти не могу!!. — замотав головой, вдруг возразил Лазо. — Вас сам Бог послал мне!.. вороне Бог послал кусочек сыру!!. — продекламировал он, хохоча… — Позвольте я вас расцелую?!.
Мы поцеловались, и хозяйка едва увела этот фонтан слов и веселья.
Я остался с глазу на глаз с Дормидонтом.
— Ничего не прикажете? Квасу, может быть, угодно?.. — не без иронии спросил он.
Я ответил отрицательно и остался один.
Я терпеть не могу спать в искусственной темноте и потому сейчас же принялся поднимать шторы и распахивать окна. В комнату влилась свежесть и аромат роз. Густой сад был еще в сплошной тени, и только верхушки высоких елей, ровной линией окаймлявших его с самой дальней стороны, алели от солнца. Трава казалась серой от росы. «Спать пора! Спать пора!..» — кричал где-то перепел.
И я заснул, едва прикоснувшись к подушке, с беспричинным радостным и бодрым чувством в душе.