За мгновение до счастья
Шрифт:
Тогда Кейт достала свой единственный козырь.
— На самом деле нет. — Его лицо стало мрачнее тучи, но она продолжила: — С формальной точки зрения это не ваша земля. Пока.
Его глаза сузились.
— Это правда?
— Мне сказали, что, согласно последней воле Лео, утверждение завещания займет шесть-восемь недель. До тех пор ферма будет официально принадлежать вашему отцу и наш с ним договор останется в силе.
Она очень на это надеется. Ей пришлось ужинать с одним неприятным типом, чтобы отблагодарить его за помощь в этом деле.
Кейт сложила руки на груди, словно
— Вы сомневаетесь, что у меня достаточно связей, чтобы ускорить этот процесс? Я юрист, мисс Диксон. Или, может, мне следует называть вас доктор Диксон?
— Доктор Диксон был моим отцом, поэтому я предпочитаю обращение «мисс». Если вам оно не по душе, можете звать меня Кейт. Впрочем, как бы вы меня ни называли, ничего не изменится. Мне сказали, что, даже если прибегнуть к махинациям с документами, утверждение завещания займет не менее шести недель.
— Я не прибегаю к махинациям, мисс Диксон, — произнес он враждебным тоном. — Я просто применяю законы.
Тип, с которым она ужинала, тоже юрист.
Выражение его лица изменилось.
— Думаете, за шесть недель что-то изменится?
— Возможно, ничего. Но возможно, вы убедитесь, что работа, которую мы делаем, важна.
— Для кого?
— Для науки. Для понимания того, как влияют хищники на изменение количества рыбы. Для будущей экологии океанов.
— Для вас.
Кейт глубоко вдохнула и выдохнула.
— Да, для меня. Это дело моей жизни.
И все, что у нее есть.
Макмертри фыркнул и цинично улыбнулся:
— Вряд ли через несколько лет вы повторите эти слова.
— Сколько вам? Сорок? — Она знала, что меньше.
— Тридцать пять.
Для такого успешного юриста, каким Грант Макмертри был представлен в Интернете, он слишком молод. Должно быть, он решительный и целеустремленный. Ее всегда восхищали эти качества.
— Когда вы были моложе, неужели вас ничего не интересовало настолько, что вы были готовы отказаться ради этого от всего остального?
Нахмурившись, Грант засунул испачканные краской руки в карманы. Когда он был моложе, он думал только о том, как бы поскорее убраться с этой фермы и избежать скучного будущего, которое ждало его здесь. Найти свой собственный путь. Ему потребовалось десять лет, чтобы понять, что он его не нашел. Еще девять он ждал знака, который указал бы ему на то, что делать дальше.
Этот знак он получил, когда на прошлой неделе ему позвонил мэр Кастлериджа и сообщил, что Лео не присутствовал на городском собрании, не подходил к телефону и не открыл ему дверь. Грант домчался до фермы за два часа вместо обычных трех, и они вместе взломали дверь дома Лео.
Прогнав неприятные воспоминания, Грант, чтобы не дышать краской, вышел вместе с Кейт Диксон на веранду. Ее облегающий пиджак, который он испортил, дал ему представление о ее стройной подтянутой фигуре. Кремовая блузка под ним оказалась скромной и непрозрачной, но под ней в вечернем свете западноавстралийского солнца хорошо угадывались очертания женственных форм Кейт. Большинство женщин, имеющих такую грудь,
В паху у него все напряглось. Нет, эта женщина не планировала его соблазнить. Ее наряд был строгим и подходящим для деловых переговоров, пока он его не испортил. А вот его расстегнутая рубашка совсем не годится для этой цели. Взгляд Кейт, задержавшийся на его груди, был красноречивее всяких слов. Он определенно не одет для приема гостей. Но он не приглашал Кейт Диксон, поэтому не собирается строить из себя гостеприимного хозяина.
— Не пытайтесь вызвать у меня сочувствие, мисс Диксон. Дело вашей жизни погубило моего отца.
Выражение ее лица не изменилось, но тело напряглось. Когда она наконец ответила ему, ее тон был холодным.
— Это неправда.
— Нет, правда.
Ему все же удалось лишить ее самообладания. Ее грудь несколько раз поднялась и опустилась, и Гранту стало немного стыдно за то, что он нанес Кейт такой мощный удар. С таким же успехом он мог бы ей сказать «вы погубили моего отца».
Кейт нервно провела ладонями по юбке, и Грант вспомнил, как его руки всего несколько минут назад дотрагивались до ее ног. Он тут же прогнал эти волнующие воспоминания.
— Мистер Макмертри, ваш отец был человеком тяжелым, но я его уважала. Мы с ним много разговаривали и в конце концов пришли к согласию.
Согласие. У Гранта с его отцом этого не было. Они, напротив, с каждым годом все больше отдалялись друг от друга.
— Ваше предположение о том, что моя работа — работа моей команды — могла спровоцировать его смерть… — Она тяжело сглотнула. — У вашего отца были недостатки, но он любил свою землю и все, что на ней находится. Он любил тюленей так же, как свой скот. Чувствовал свою ответственность за них. Они приносили ему радость, а не беспокойство.
— Выдаете желаемое за действительное, Кейт?
Она нахмурилась, и ее красивые черты исказились. Грант решил, что сейчас самое время нанести следующий удар.
— Месяц назад моего отца предупредили, что на шестидесяти квадратных километрах побережья фермерская деятельность должна быть приостановлена, пока будет решаться вопрос о том, нужно ли присвоить этой территории статус заповедника. Это прибрежная полоса шириной два километра и треть всей его земли, Кейт.
— Да. Я знала об этих переговорах, — ответила она, тщательно подбирая слова. — Знала, что результаты наших исследований были восприняты как…
— В таком случае вас не должно удивлять, что это могло спровоцировать…
Грант резко замолчал, внезапно осознав, что может почувствовать человек, если ему скажут, что он стал виновником чьего-то самоубийства. Особенно если его вина не доказана. Пока.
— Это могло вызвать у него сильный стресс.
Кейт медленно кивнула:
— Если бы мы что-то делали против его воли, такое было бы вполне возможно. Но Лео с нами сотрудничал.
Одному Богу известно, по какой причине. За несколько недель до смерти Лео его нотариус Алан Сефтон составил подробное завещание, в котором не было ни слова о защите тюленей и участии Лео в исследованиях. Гранту, опытному юристу, документы говорят больше, чем слова.