За пеленой надежды
Шрифт:
Сондра смотрела и не могла вымолвить ни слова. Его жена? Он когда-нибудь упоминал о жене? Сондра мысленно прокрутила все разговоры с Риком и поняла, что тот о себе совсем ничего не рассказывал, хотя по его поведению казалось, будто он не против близких отношений.
— Нет. — Она рассмеялась, старясь, чтобы ее смех звучал по возможности естественнее. — У меня нет намерений поддаться его влиянию. Я давно решила, что буду работать в Африке.
Кто-то из маленького кружка, пожилой джентльмен с львиной гривой, произнес сочным баритоном:
— Можно подумать, будто он получает комиссионные за
— Наверно, это объясняется тем, что несчастные любят компанию, — добавил еще кто-то.
Все рассмеялись, а Сондре хотелось исчезнуть и найти спокойное место. Как она, осторожная и наблюдательная девушка, могла дойти до того, чтобы совершить столь огромную ошибку? «Не он ввел меня в заблуждение, я сама себя обманула!»
— Сондра, тебе нечего пить, — сказал Рик. — Давай я провожу тебя к бару.
— Не надо, спасибо, — сказала она, отступая назад. — Я сама. Вообще-то, я здесь с друзьями. До встречи.
Он озадаченно посмотрел на нее, и Сондра почувствовала, как у нее пылает лицо. Рик Парсонс ни о чем не догадывается! Сказав: «Рада была со всеми познакомиться» и «Я счастлива, что Томми поправляется», — она повернулась и стала пробираться обратно через толпу.
Держа банку с пивом в одной руке и веточку сельдерея в другой, Рут расхаживала по помещению, обходила его по периметру, присматривалась, следила за быстрыми сменами настроения, порывами, приливами и отливами общего движения. Она узнала многих со своего курса, нескольких преподавателей, нескольких старшекурсников и нескольких завсегдатаев «Джилхоли», которые числились в штате больницы Св. Екатерины. Все они казались такими ветреными, беззаботными, будто всего добились, будто не пытались обойти друг друга в стенах Марипосы, Мансанитас, Балбоа. Остановившись за пальмой, под портретом Хуаниты Эрнандес, испанской аристократки со свирепым взглядом, облаченной в длинное платье и мантилью, Рут дожевала сельдерей и пожалела, что не прихватила с собой конспекты.
Рядом расположилась группа людей и восторженно слушала мужчину, которого девушка не знала. Тот распространялся насчет какой-то медицинской теории, и Рут показалось, что для небольшой аудитории слушателей он говорит слишком громко и делает рассчитанные на публику жесты.
— Простите, — позади нее раздался тихий голос. — Это остров разума?
Рут обернулась и увидела замечательные карие глаза, теплые и нежные, на губах незнакомца играла робкая улыбка.
— Пожалуйста, присоединяйтесь, — пригласила она, подойдя ближе к пальме, чтобы уступить ему место. — Похоже, будто больные правят бал в психиатрической лечебнице!
Он был невысокого роста, всего несколькими дюймами выше Рут, и на первый взгляд ничего особенного собой не представлял, но в лице его было столько обаяния — рот, словно созданный для улыбки, глаза, выражавшие ангельское терпение.
— Я здесь не в своей тарелке, — сказал он и робко рассмеялся. — Я не медик, а здесь, похоже, все принадлежат к этому сословию.
Крикун, пытавшийся покорить всех своей медицинской гениальностью, заставил Рут обернуться и нахмуриться.
— Мы
Незнакомец чуть покраснел и, тихо рассмеявшись, сказал:
— Боюсь, что из-за него я и оказался здесь.
— Не может быть. Он ваш друг?
— Хуже. Он мой брат. Его зовут доктор Норман Рот, а я, — он протянул руку, — Арни Рот.
Рут уставилась на него и даже застонала от стыда и отчаяния:
— Больше не услышите от меня ни звука, разве только шорох, когда Рут Шапиро заползет под пол и присмиреет. О боже, как мне стыдно!
Но Арни продолжал открыто улыбаться и не убрал протянутую руку:
— Ничего страшного. Норман полон самомнения, и он знает об этом. А так он неплохой парень. Вы тоже потерялись в этой толпе?
Рут пожала его руку и тихо рассмеялась:
— Боюсь, я принадлежу к этой ужасной толпе.
— Вы медсестра?
— Я изучаю медицину. На первом курсе. А вы не пошли по стопам брата?
— Боже, нет! Норман взял на себя это семейное обязательство, хвала ему. Я не смог бы вынести больницу и больных.
— Чем же вы тогда занимаетесь?
— Я бухгалтер. Дипломированный бухгалтер высшей квалификации. Моя контора находится в Энсино. Там хорошо и чисто — ни тебе крови, ни умирающих.
— Мистер Рот, медицина — это не только кровь и смерть. У этой медали есть и оборотная сторона — жизнь.
Он кивнул, но ее слова его явно не убедили. Его большие карие глаза, подернутые влагой и задушевные, как у оленя, долго изучали Рут.
— Итак, вы изучаете медицину… Мне говорили, как трудно ее освоить. Это правда?
— Что бы вам об этом ни говорили, на самом деле все в сто раз труднее.
— Знаю, много работы. Вам удается отвлечься, бывать в обществе?
Рут изучала его искреннюю улыбку и неохотно подумала: «Мне не хочется увлекаться тобою. У меня не может быть нормальных отношений с мужчиной».
— Боюсь, я из тех студенток, которые редко выходят подышать свежим воздухом. Видите ли, я хочу быть лучшей, окончить колледж первой. Это, к сожалению, оставляет мало времени на все остальное.
— Но ведь это замечательно!
У Рут округлились глаза:
— Вы так думаете?
— Я восхищаюсь людьми, которые знают, чего хотят, и добиваются этого, охотно идя на жертвы.
— Некоторые мои друзья так не думают.
— Тогда они вам не настоящие друзья, правда?
Рут задумчиво покачала головой, чувствуя, как ей постепенно становится легко, и вдруг она обрадовалась, что позволила Сондре вытащить себя на эту вечеринку.
— А что если нам подойти к одному из этих буфетов? — предложил Арни Рот и отступил, чтобы пропустить ее вперед. Рут одарила его лучшей, самой обаятельной своей улыбкой и подумала: «Стив Шонфельд, что ты, черт подери, в этом смыслишь!..»
Из своего потайного места в углу Мики наблюдала за вечеринкой. Как она завидовала Рут, которая прямо сейчас в другом конце зала, откинув прядь каштановых волос и смеясь, делила мясное ассорти с незнакомцем. Так непринужденно владеть своим телом, быть такой уверенной!