За пеленой надежды
Шрифт:
Рут открыла следующую карточку: «Внутренний механизм свертывания крови». Закрыла глаза и стала вспоминать: «Активация фактора XII и освобождение тромбоцитов…».
— Ваша подруга все время такая? — спросил Рик Сондру. — Иногда не мешает расслабиться.
— Рут учится все время. Она — суперженщина.
Парсонс как бы невзначай взглянул на Мики, отметив, что ее голубые глаза необыкновенно хороши, вот только бы убрать с них волосы. Почувствовав, что ее лицо стало объектом изучения, Мики смущенно заерзала на стуле. Теперь ясно: она неразумно поступила, придя сюда. Это слишком тесная компания, она в нее не вписывалась. Мики хотелось, чтобы ее оставили в покое, наедине с собственными мыслями и заботами.
Всего несколько часов назад на столе перед ней лежал труп пожилой женщины. На момент смерти ей было чуть за шестьдесят, физически она выглядела отлично. Но она умерла от «осложнений, возникших в результате острого пневмококкового воспаления легких». В данном случае произошло «сосредоточение пневмококковой инфекции в полости перикарда». Все началось с простой инфекции верхних дыхательных путей, а закончилось смертью.
Как раз в это время мать Мики лежала с воспалением легких.
Миссис Лонг переехала в интернат для престарелых в прошлом году, когда после падения ей потребовалось зафиксировать правое бедро и она потеряла способность ходить. Хотя кость давно срослась и миссис Лонг могла самостоятельно передвигаться, опираясь на костыль, — она стала весьма активной и энергичной обитательницей интерната, — четыре недели назад ее неожиданно свалило острое воспаление легких, после чего и без того хрупкая женщина потеряла восемнадцать фунтов веса. В прошлую субботу Мики навестила ее и увидела, как обессилела и ослабела ее обычно бодрая мама.
А счет в интернате резко вырос. Теперь миссис Лонг получала круглосуточный медицинский уход, ей назначили лекарства, поддерживали дыхание кислородом, делали лабораторные анализы, ее часто навещали врачи. У нее не было страховки, покрывавшей то, что делалось сверх бесплатного медицинского обслуживания, так что ближайшей родственнице, Мики, придется найти деньги, дабы оплатить счета. Если Мики это не удастся, то миссис Лонг будут вынуждены перевести в окружной интернат, вдали от друзей и залитого солнцем сада в частном заведении, которое ей полюбилось. Такого Мики не могла допустить. Она пожертвует всем, чтобы маме было хорошо. Да и могла ли Мики сейчас бросить мать, которая столько лет тяжело работала, чтобы содержать себя и своего ребенка, иногда по две смены подряд, оплачивая счета врачей, пытавшихся устранить пятно на лице дочери?
Однако любая подработка во время учебного года студентам Кастильо категорически запрещалась, да на это и не было времени. Возможно, Мики не относилась к учебе столь фанатично, как Рут, но тем не менее корпела над книгами более тридцати часов в неделю. Откуда у нее возьмутся дополнительные деньги?..
— …Нейрохирургия, — между тем говорил Рик Парсонс, отвечая Сондре. — Я старший ординатор, живущий при больнице. Это мой последний год.
— Почему нейрохирургия? — спросила она, поднося к губам фужер с вином.
Рут оторвалась от «Антитромбинового действия фибрина», чтобы понаблюдать за происходившим за столом. Рик Парсонс явно увлекся Сондрой, а та разговаривала с обычной сбивающей с толку непринужденностью. Рут думала о Стиве Шонфельде, о том как с ним… интересно. После фильма Ингмара Бергмана он долго и страстно целовал ее, и Рут с волнением поняла, что ей придется найти время для любви в плотном расписании занятий. Рут найдет время, ибо, в отличие от Сондры, она с радостью увлекалась мужчинами!
— Вы так и не объяснили, почему выбрали Африку. — Рик Парсонс неторопливо помешивал свой напиток. Он сидел вполоборота, опершись локтем о стол, а другая рука изящно лежала на спинке стула. Его колени чуть касались коленей Сондры.
Они беседовали долго, умолкая лишь для того, чтобы заказать гамбургеры и новую порцию вина.
— Вам не доводилось видеть, как делают операцию? — спросил он. — Уверяю вас, что, вкусив хирургии, вы забудете про Африку. Вот что я скажу: утром у меня трепанация черепа. Пропустите занятие и заходите посмотреть. Четвертый этаж, спросите мисс Тиммонс — она вас впустит.
Мики быстро писала цифры на салфетке, прикидывая, сколько она сэкономит, если станет регулярно сдавать кровь и меньше есть; Рут дошла в своих карточках до роли витамина D в регуляции содержания кальция в плазме, а Сондра Мэллоун согласилась прийти к Рику Парсонсу следующим утром в операционное отделение больницы Св. Екатерины.
6
— Ничего не понимаю, — медсестра покачала головой. — В этой одежде все кажутся старомодными. А на тебе она смотрится как оригиналы Руди Гернрейха. Вообще-то эта одежда просто отвратительна…
В одежде Сондры не хватало двух застежек, и мисс Тиммонс пришлось заклеить липкой лентой два просвета. Поскольку хирургической одежды в идеальном состоянии здесь практически не было, почти каждая сестра в операционной носила то, что нуждалось в починке. И поскольку из прачечной стопки одежды поступали в раздевалку не разобранными по размерам, медсестрам редко удавалось найти подходящий комплект. Но Сондра стала редким исключением: одежда сидела на ней хорошо, зеленый цвет еще не был застиран и сохранил свежий оттенок, карманы не отвисали. Даже ужасный бумажный чепчик на ней смотрелся хорошо, выгодно оттеняя смуглую кожу, высокие скулы и миндалевидные глаза.
Мисс Тиммонс снова рассмеялась и пробормотала:
— Остерегайся волков.
Было как-то странно впервые оказаться в операционной. Сондра знала, что рано или поздно это должно было случиться, но она не ожидала, что совершит этот важный шаг так скоро — задолго до третьего курса, когда начнется стажировка в больнице. Но она здесь, проучившись всего шесть недель в медицинском колледже!
Любопытно, что это место чем-то напоминало ванную: кругом кафель, прохладно, множество голосов отдаются эхом, вокруг много сверкающего хрома, стекла, прозрачного пластика. Освещение ярче солнца, холодно-белое и резкое. Это было герметически закрытое пространство без окон, так что нельзя было определить время суток или погоду. Оперблок представлял собой лабиринт из маленьких выложенных зеленым кафелем помещений. Во всех отдавались голоса, звук проточной воды, звон стекла. Похожий на мыло запах антисептика наполнял воздух; вентиляторы подавали повторно кондиционированный воздух, который охлаждал и высушивал кожу. И этот воздух перемещался столь активно, что это почти пугало.
Мисс Тиммонс подвела Сондру к какой-то коробке, достала из нее разрисованную цветами бумажную маску фирмы «Джонсон и Джонсон» и показала, как ее надеть:
— Зажмите нос вот так. Правильно. Те, кто надевает очки, потом мало что видят сквозь запотевшие стекла.
Надев маску, Сондра поняла, почему большинство сестер в операционной носят обильный макияж на глаза. Глаза остались единственной видимой частью лица!
— Есть всего несколько правил, которые нам следует повторить, — наставляла мисс Тиммонс. В это лихорадочное утро шум и суета в больнице Св. Екатерины были невыносимы, но старшая сестра по просьбе доктора Парсонса нашла время проинструктировать студентку. — Ничего не трогайте. Даже не шевелитесь. Я найду вам местечко в этом помещении, и вы останетесь там в течение всей операции. Если вы захотите пойти куда-то, сперва обратитесь к дежурной сестре: лишь она одна нестерильна. Здесь соберется очень много народу, поскольку это операция на головном мозге.