За пределом. Том 2

Говорят, что прошлое имеет плохую привычку повторяться. Просто потому что человек, как бы он ни кичился и ни старался казаться другим, даже меняя себя, остаётся человеком.

Одиннадцатый класс. Десятое апреля.

Мне шестнадцать.

Этот день удивительно похож на тот, с которого однажды началось моё падение. Но да, это другой день. С того момента, как однажды я шагнул за пределы своей скучной и размеренной жизни, прошло семь месяцев. Семь долгих и в то же время стремительных месяцев.

Но похож этот день лишь внешне, ведь стоит оглянуться, и сразу становится понятно, насколько сильно всё изменилось

— Томас, твоя работа, — учительница остановилась около меня, стукнув костяшками по моей парте. — Поторапливайся.

Я напоследок окинул свой лист взглядом и протянул ей исписанный бланк. Проблем не будет — я готовился к этой контрольной и знал, что там будет всё правильно. Конкретно этот класс, в котором я оказался, сильно отставал по программе, и то, что в моей школе давно прошли, здесь только-только начали проходить.

Худая, словно недоедающая учительница пятидесяти лет с огромными очками недовольно забрала мою работу и подошла к следующей парте.

Да, есть и схожести… но в основном…

Я оглядываюсь, обводя взглядом свой новый класс.

Вокруг меня сидят… самые разнообразные люди, общее имя которым — сброд. Если есть ещё более точное название этой группе лиц, то я бы обязательно использовал его, но сброд, пожалуй, наиболее точно описывает их.

Справа от меня сидит бритоголовый парень с лицом, не обременённым интеллектом. Оценки подтверждают мои слова. Сидит, откинувшись на спинку стула, скрестив руки и надувая раз за разом жевательную резинку, пренебрежительно поглядывая на класс вокруг меня. Встречается со мной взглядом, презрительно хмыкает и отводит его. Позади сидит конкретный такой вышибала с лицом-кирпичом с стрижкой под ёжика. Большие надбровные дуги, хмурый угрожающий взгляд. Вся кожа его лица… словно обветренная и грубая, будто у бывалого громилы, который вышибает долги. Передо мной сидит девушка с хищным лицом и типажом «шлюха на охоте». Тусуется вокруг таких же модниц, стараясь держать уровень. Чуть дальше прокуренная девушка, более скромно раскрашенная, но с видом быдловатой особы, которая даёт только плохим парням и вполне может вломить при случае. Входит в тот же уровень, что и прошлая.

Весь контингент вокруг меня в той или иной степени выглядит или как быдло с улицы и гопники с подворотни, или как из не самых хороших семей, где родители либо бухают, либо забили на детей. Так что окружение полностью вписывается в то место, где я оказался.

Сильверсайд. Нижний город.

Котёл падших и потерянных душ, как написали однажды в газете. И мне кажется, что по большей части они правы. Падших здесь немало, и ещё больше потерянных, в число которых я и вхожу.

И здесь я уже два месяца.

Жизнь круто меняется, заставляя тебя приспосабливаться к ней, если хочешь банально выжить. И я приспособился. Немало в этом помогли навыки, приобретённые на той работе на печально известного в узких кругах Стрелу.

Какие навыки?

Ну… будучи добровольным работником в криминале, я получил как кое-какой набор знаний о жизни, так и вербальный и невербальный опыт общения с некоторыми контингентами, включая и стойкость к ним. Скажем так, закалил собственный характер.

Попади я в такое место сразу, и чёрт знает, что бы произошло. Но я уже был частично готов и имел достаточную самостоятельность с уверенностью, чтоб не растеряться в новом месте и начать крутиться, пытаясь не помереть с голоду и от холода. Вряд ли прежний я до той работы смог бы действовать так же, правда…

Не возьмись я за ту работу, и здесь бы не оказался.

Но… смысл вспоминать об этом? Теперь другая жизнь и другой я.

В конце концов, Лапьер Нурдаулет Ерофеевич шестнадцати лет от роду умер на горах Сихотэ-Алиня: разбился на машине вместе с остальными и теперь покоится неизвестно где. Теперь есть Томас Блэк шестнадцати лет со страшными шрамами на одной половине лица и порезами с другой. Его голос сиплый, словно он постоянно болеет — сорвал от крика на природе. И Томас не весит сто килограмм, как бы странно это ни звучало — он весит семьдесят пять.

Как так могло получиться, что мой любимый жир просто исчез? Как оказалось, если около семи или восьми дней не есть, а из них ещё и около пяти-шести выбираться из леса после снегопада, вес сам собой испаряется.

Ну, не сам испаряется, естественно… хотя я рисковал раз и навсегда распрощаться не только с собственным жиром, но и с жизнью.

После аварии мне пришлось выбираться из заснеженного леса. Продирания сквозь заметённый лес выматывали настолько, что сваливался спать я, не чувствуя ног, а наутро они болели так, что хотелось выть. Всё же снег был нешуточный, настоящий снегопад, от чего дорогу иногда заметало мне едва ли не по живот. Единственным способом не сбиться с неё было ориентироваться на туннель из деревьев, выстроившихся вдоль неё.

Когда же поднимался выше на обветренные горы, слой снега на дороге значительно сокращался, а иногда и вовсе практически сходил на нет, открывая под собой чёрный обледенелый асфальт. Но в то же время в таких местах, где выдувало снег с дороги, ветер был такой, что сдувал и самого меня. Хорошо, когда дул в спину, но когда он дул в лицо, это была настоящая песня… По ощущением сравнимо с ударяющим под давлением песком или кусочками стекла в лицо. Ни разу подобное не приходилось чувствовать, но уверен, что ощущения схожие.

Снегопад шёл всего полтора дня, однако в дороге я пробыл, наверное, около четырёх или пяти. Не сильно длинный путь занял у меня достаточно много времени из-за того, что всё завалило снегом. Я едва ли не прокапывал иногда себе дорогу.

От того и ночевал я тоже в лесу.

Я никогда не увлекался подобным экстримом, что не мешало мне читать о том, как ночевать зимой в лесу абсолютно без всего. Учитывая тот факт, что я вообще любил читать и читал иногда всё подряд просто потому, что мог, было приятно осознавать в тот момент, что это действительно мне пригодилось. Я несколько ночей подряд после пути устраивался в ямах, что образовывались около стволов елей, чьи кроны создавали своего рода крышу над головой. Укутывался во всю ту одежду, что взял с собой у людей дома, после чего засыпал. А как просыпался, сразу в путь, чтобы немного разогреться после ночи.

Что касается еды… было не удивительно, что с меня спадали штаны, из-за чего мне пришлось подвязаться поясом одного из пальто. После двух дней голод сошёл на нет и был скорее лёгким, не сильно мешающим — как оказалось, было главное переждать первые дни, когда живот крутило с голода. Да и холода я не испытывал. Будучи всё в тех же штанах, что дала мне Сирень тогда на рынке, ботинках, изорванном пуховике и лыжной маске, я не сильно чувствовал холод или в случае оного закутывался в пальто, что прихватил с собой. К тому же, после снегопада температура не падала низко, почему и температура была в пределах нормы, когда я не рисковал замёрзнуть насмерть.