За пригоршню баксов
Шрифт:
Уже в самолете, когда они летели в Киев, Марецкий сказал Китайгородцеву:
– Я, честно говоря, не думал, что вы влезете во все эти дела…
Кажется, он досадовал на Китайгородцева и его коллег, устроивших форменное расследование и докопавшихся до вещей, которые Марецкий хотел бы запрятать поглубже.
– Мне Родик Нахапетов как-то рассказывал историю… Ты знаешь Родиона Нахапетова? Актер и режиссер. Когда-то он был женат на Вере Глаголевой.
– Да, – сказал Китайгородцев. – Он, кажется,
– Играл, – подтвердил Марецкий. – Так вот Родик рассказывал мне про кинорежиссера Марка Донского. Старик относился к Родику, как к сыну. Любил с ним общаться. И вот в разговорах часто бросался разными громкими именами. Говорил Родику, к примеру: «Я переписывался с американским президентом Рузвельтом. Ну это факт общеизвестный, ты слышал, конечно». Да, кивал в ответ Родик, а кто же об этом не слыхал. Хотя знал, что все это чепуха. Или про кино, допустим, беседуют. «Итальянский неореализм начался с моего фильма «Детство», – говорит Донской, – Росселини это сказал». Или про Бергмана: «Прилетаю я в Стокгольм, а у трапа самолета меня встречает Бергман и, обнимая, говорит, что учился мастерству, смотря мои фильмы». Зачем ему все это было нужно? Человек слаб. И ему нравится, когда о нем говорят великие. Или ему вручают орден. Или присваивают какое-то звание. Или титул.
Повернулся и посмотрел на Китайгородцева. Во взгляде были усмешка и вопрос. Как будто Марецкий силился понять, дошел ли до собеседника смысл сказанного, словно говорил: ты пойми, что это очень приятно, когда вдруг становишься графом. И какая разница, что именно выделило тебя из толпы. Вот я стал графом. А кто бы отказался? И что тут зазорного? Могут же быть у человека свои маленькие слабости. Этот потешный, ненастоящий титул достался мне, и я его не украл, не отнял силой, никто ведь при этом не пострадал… Китайгородцев не успел додумать эту мысль до конца, как вдруг Марецкий произнес, глядя куда-то мимо него:
– В общем, я хочу, чтобы ты свое открытие держал при себе. Ни с кем им не делился.
– Разумеется, – пробормотал Китайгородцев, испытывая неловкость и не зная, как ему сейчас себя вести.
– Ко мне скоро прилетит моя невеста, – сказал Марецкий, будто не слыша собеседника и все так же глядя мимо него. – И когда вдруг зайдет речь о моих именитых предках, ты уж не подкачай.
Он наконец сфокусировал свой взгляд на Китайгородцеве и даже улыбнулся, демонстрируя, что они теперь заодно, вроде как заговорщики. И Китайгородцеву ничего другого не оставалось, как улыбнуться в ответ.
– Она у меня немка, – продолжал Марецкий. – Немецкая принцесса. Потомственная аристократка.
Инну Марецкую Китайгородцев обнаружил в тренажерном зале. Одетая в трико и футболку, она бежала по не знающей устали ленте бегового тренажера. Лицо сосредоточенное. На нее надеть деловой костюм – прямо сейчас можно усаживать за стол в ее рабочем кабинете. Даже прическа не растрепалась,
– Здравствуйте, – сказала Марецкая.
– Доброе утро.
Когда они договаривались о встрече, Марецкая дважды переспросила у Китайгородцева, есть ли у него карта этого клуба.
Еще бы ей не сомневаться. Телохранитель в фитнес-клубе один, без клиента, а это элитарный клуб, тут годовая членская карточка стоит тысячу семьсот долларов, услуги персонального тренера – сорок пять долларов за сеанс, солярий – двадцать долларов, ежемесячное тестирование – двадцать, массаж и консультация врача-диетолога – по сорок, сауна – пятьдесят пять.
– У меня корпоративная карта, – сказал Китайгородцев. – Иногда попадаются клиенты, которые посещают фитнес-клубы. Наша фирма купила несколько карт, мы поочередно ими пользуемся по мере необходимости.
– Понятно. И что – необходимость настала?
– Хотел с вами поговорить.
– В столь ранний час?
Семь пятнадцать утра. Марецкая ехала в фитнес-клуб и никак не ожидала, что Китайгородцев будет так настойчиво просить о встрече.
– Мы с вашим братом поздно ночью прилетели из Киева.
– Ну и как Киев? – осведомилась Марецкая.
Она нисколько не удивилась услышанному. Наверное, уже привыкла к спонтанным перемещениям своего брата.
– Там хорошо, – оценил Китайгородцев. – Только жарковато.
– И что же случилось в Киеве?
– В Киеве? Ничего.
– Но ведь было же что-то такое, из-за чего вы примчались сюда.
– Да, я хотел с вами поговорить. Вы слышали от Игоря Александровича о его невесте?
– Об этой немке?
Значит, слышала.
– Да, – кивнул Китайгородцев.
– Допустим.
– Откуда она взялась?
– Из Германии, по-видимому, – усмехнулась Марецкая.
– Откуда она взялась? – повторил Китайгородцева. – Вам известно, при каких обстоятельствах она познакомилась с вашим братом и когда именно это произошло?
– В прошлом году, на Рождество. Игорь отдыхал в Германии. В какой-то пивнушке они и встретились.
Все совпадало. То же самое Китайгородцев слышал и от самого Марецкого.
– Вам это не кажется странным?
– Что именно?
– Все! – сказал Китайгородцев. – Она ведь голубых кровей, эта девушка? Чуть ли не принцесса?
В его голосе можно было угадать иронию, но Марецкая то ли не заметила этого, то ли просто не придала значения.
– Игорь говорил, что она аристократка.
– Аристократка – в пивной?
– О, это у них запросто, – подтвердила Марецкая. – Сословные предрассудки остались далеко в прошлом. Да, кровь голубая; да, воспитание соответствующее; да, семейные традиции; у нее есть фамильные драгоценности, но при этом наша принцесса учится в университете, носит джинсы, гоняет на мотоцикле и обожает гамбургеры и картофель-фри.