За пригоршню баксов
Шрифт:
Марецкий даже не шелохнулся. Но Китайгородцев как ни в чем не бывало продолжал:
– Вы видите окна в доме напротив? И оттуда тоже могут стрелять.
Марецкий вздохнул, поднялся из кресла, подошел к окну, нервным движением задернул шторы и саркастически улыбнулся:
– А так мне уже ничего не грозит?
– Между прочим, квартира под вами пустует с ноября прошлого года, – спокойно сказал Китайгородцев. – Хозяева подыскивают арендаторов и хотят получать три тысячи долларов в месяц. Но сумма великовата. Только поэтому там до сих пор нет жильцов. Но если у вас действительно есть недоброжелатели,
У Марецкого вытянулось лицо. Его собеседник знал, о чем он сам даже не догадывался.
– И что? – спросил он тихо, как будто там, внизу, уже кто-то поселился и Марецкий очень боялся быть услышанным.
– Потом им останется завезти взрывчатку. И взорвать в той самой квартире.
Марецкого уже можно было брать голыми руками.
– Поймите, – сказал Китайгородцев участливо, – эти многоэтажки совершенно не приспособлены для того, чтобы защищать человека. А с большинством жильцов ничего не происходит только потому, что до этих людей никому нет дела. Но едва кого-то намечают в жертву – человек обречен. Здесь гиблое место. Отсюда надо уходить.
Две машины. Тонированные стекла. Двигатели такие, что даже видавшие виды механики в фирменном автосервисе смотрят уважительно и тайком завистливо вздыхают. Им на таких мощных автомобилях не кататься никогда.
Марецкого под прикрытием охраны вывели из подъезда, быстро усадили в машину. В том же автомобиле поехал и Китайгородцев.
– О вашем «Мерседесе» на время придется забыть, – сказал он Марецкому.
– Между прочим, у меня машина неплохая, – буркнул тот в ответ. – Со светофора рвет так, что все вокруг плачут от зависти.
– Но ваша машина не бронированная.
Марецкого привезли в коттеджный поселок, расположенный в черте города. Высокий забор. Всюду телекамеры. Два огромных пса в вольере сходят с ума от невозможности прямо сейчас, сию секунду, кого-нибудь разорвать на части.
– Дом принадлежит нашему агентству, – сказал Китайгородцев. – Прикупили по случаю. Тут никого посторонних. Вам будет удобно.
– А за чей счет весь этот праздник жизни? – осведомился Марецкий.
– Все согласовано с Инной Александровной, – обтекаемо ответил Китайгородцев.
Ни один мускул не дрогнул на лице Марецкого, но Китайгородцев уловил – тот сердится.
В десять часов вечера Марецкая еще была на своем рабочем месте. Туда, в ее магазин на Кутузовском, и приехал Китайгородцев. В тонюсенькой папочке, которую он захватил с собой, лежали два листка бумаги. Перечень первоочередных мероприятий и подробная калькуляция затрат. Сумма набежала немаленькая. Китайгородцев подозревал, что таких денег у Марецкой нет. Тогда у его подопечного один-единственный выход – уезжать из Москвы.
– У нас новая коллекция, – сказала Марецкая. – Привезли с большой задержкой. А завтра с утра все уже должно быть в торговом зале. Так что домой я уеду в час ночи, не раньше.
То ли она давала понять Китайгородцеву, что времени на разговоры у них мало, то ли, наоборот, уже не надеялась завершить дела быстро, ей спешить уже было некуда, и она даже рада вдруг возникшей в этой суматохе паузе.
Тени под глазами, лицо
– Как там Игорь? – спросила Марецкая.
– Мы вывезли его в особняк, принадлежащий нашей фирме.
– Спрятали?
– Нет, он вполне доступен. Вы можете позвонить ему на мобильный. Никаких проблем. Просто там надежнее.
– Он не возмущался?
– Он выражал свое неудовольствие, – дипломатично ответил Китайгородцев. – Но мы объяснили ему, что так лучше. Что он все равно сможет перемещаться по городу…
– То есть вы не ограничиваете его передвижения?
– Мы только предпримем некоторые меры предосторожности. Желаете взглянуть?
И Китайгородцев выложил на стол те два листка, которые по его просьбе подготовили в «Барбакане».
Марецкая читала с напряженным вниманием человека, привыкшего задерживать в своей памяти множество документов.
– Как все серьезно! – сказала она, дочитав текст до конца.
Она и не предполагала, наверное, что защита человека, которому угрожает опасность, включает в себя столько мероприятий. Это и обследование объектов, посещаемых клиентом, и обследование трасс, по которым он к этим объектам доставляется; изучение круга людей, контактирующих с клиентом; отдельно изучение появившихся в его окружении лишь недавно, а также тех, с кем клиент уже не контактирует, но с кем общался ранее; специальные мероприятия, направленные на обнаружение слежки, если таковая ведется за клиентом, и многое другое.
– Мы как-то все это будем оформлять? – спросила Марецкая.
– О чем идет речь?
– Я так понимаю, что все это будет отражено в договоре, который мы с вами должны подписать.
– Да, естественно.
– Когда текст договора будет готов?
– К завтрашнему утру.
– Привозите, – кивнула Марецкая. – Я подпишу.
Она произнесла это с таким выражением лица, с каким обычно покупают пачку сигарет. Или свежую газету. Рутинная, каждодневная процедура. Человек купил газету и пошел дальше, переключившись на другое. Ничего особенного, но здесь речь шла о больших деньгах. Конечно, носовой платок в магазине Марецкой стоит сто семьдесят пять долларов, но даже для нее, как представлялось Китайгородцеву, проставленная в калькуляции сумма была внушительной. Он бы спросил у нее, конечно, не кажется ли ей сумма чрезмерной, но Китайгородцев лишь кивнул с невозмутимым видом и сказал:
– Хорошо.
А еще он сказал:
– Кроме прочего, мне хотелось поговорить о вас.
– Обо мне? – удивилась Марецкая.
– О вашей безопасности.
– Мне что-то угрожает?
– Пока я этого не знаю. Но, по моим сведениям, вы – единственная родственница Игоря Александровича. По крайней мере, о существовании кого известно достоверно. Преступники могут угрожать и вам. И пока все не прояснится окончательно, я бы предложил вам обзавестись телохранителями.