За пылью веков
Шрифт:
Саша выдохнула, слушая высокий голос Маши, выводящий нота за нотой бессмертную арию любящей во все времена женщины.***
– Я учусь не бояться тебя пережить, тем паче – переумереть. Когда мы не сможем с тобой говорить, я буду тебе петь. О том, что тебя невозможно забыть, простившись, тем паче – уйдя, о том, что не так уж и сложно – плыть против течения дождя...
Сашин голос из мягкого и тихого становился громче и уверенней, обретая неизвестные ей самой ноты. Последнюю фразу она произнесла отрывистым шепотом и, набрав побольше воздуха в грудь, запела
Песня закончилась, и в зале повисла секундная тишина, разорванная криками зрителей и шквалом аплодисментов. Леха стоял у края сцены, прислонившись к колонке, и во все глаза смотрел по очереди то на Сашу, то на жену. Поймав этот взгляд, Саша подумала о том, что все-таки счастье в этом мире есть. Ребята счастливы друг с другом, а она счастлива сегодняшним вечером. И ничего больше не нужно.
Она вернула микрофон Славе и собралась уйти со сцены, как за спиной раздался до неприличия бодрый голос Костюшкина:
– Так, СанСанна, куда собралась? Раз уж вылезла на сцену – так пой!
– А чего это я?! Я на нее не одна вылезла! – Саша развернулась к улыбающемуся во весь рот Лешке и сердито подбоченилась.
– Ничего не знаю! Малой, играй! – он махнул ударнику, и тот отсчитал ритм до боли знакомой Саше песни.
Она стояла на сцене под светом софита и переводила взгляд то на Леху, то на Славку, то на его микрофон. А потом сделала шаг и снова сорвала его со стойки, наматывая шнур на руку. Не она ли говорила Маше, что у нее вечер безумства? Так пусть он и будет!
– Я учу тебя выходить из берегов,
Я учу тебя быть мечтой во тьме кромешной,
Я учу тебя находить себе любовь,
Я учу тебя узнавать во мне надежду...****
Два голоса – мужской и женский, с одинаковой хрипотцой, слились с гитарным боем, и Саша почувствовала, как ее уносит музыкой. Она не испытывала этого ощущения с тех времен, как бросила училище, позволив отчаянию сломать ее, опустить руки.
Она сделала знак Лехе и он джентльменским жестом позволил Саше начать первый куплет, чтобы присоединиться позже и пропеть на разрыв, заставив уже спустившуюся со сцены и стоящую в первом ряду Машу закусить губу:
– Ты слышишь эту музыку, ты видишь эти звезды – я где-то здесь,
Уже почти не грустно, еще совсем не поздно – я где-то здесь,
Мы оба недомучены, мы оба необвенчаны, вместе летали к небесам,
Друг другом не отпущены, друг другу не обещаны, вместе открывшие глаза...*****
Все второе отделение концерта Саша простояла на сцене, позволяя музыке проходить сквозь себя и вспоминая давно забытые ощущения – усталости и какого-то эйфорического счастья. Последнюю песню они пели все вмести – группа, Леха, и Саша с Маней. И казалось, что так и должно быть. Что ее место здесь – на сцене, а не за кафедрой или на какой-то конференции...
Зал отбивал руки, подпевая почти гимну города:
Клевый аккорд, удачный куплет,
Первый рекорд и последний билет,
Мужской разговор и женский каприз,
Триумф и позор...
Новый рассвет, новая боль,
Новый “Привет!”, новый запой,
Новый
Новый брод, новый взлет,
Новый вопрос, новый ответ
Новое да, новое нет
Новый обман, новый сюрприз
Новый роман – Новосибирск...******
Сойдя со сцены, Саша почувствовала, что домой ей совершенно не хочется. Кто ее там ждет? Том? Ничего с ним до утра не случится!
И все было, как тогда: ночной город, разъезжающиеся в разные стороны каблуки и держащие ее с двух сторон Слава с Лехой, истерически гогочущая Машка и наряд полиции, попросивший их не пугать людей и отпустивший с миром. Был ночной Ростикс и обжигающе острые крылья с ледяной кока-колой... Словно все вернулось на десять лет назад.
Домой Саша ввалилась уже под утро, развеселив таксиста и напугав кота. Бросив шубу на тумбу в прихожей и отправив в угол сапоги, она добралась до кровати и завалилась на нее, не раздеваясь. В полупьяном сознании мелькали образы, обрывки фраз, песен, аккордов... Она давно не была такой легкой и счастливой. И плевать, что о ней подумают студенты и коллеги. Она сегодня счастлива. С этими мыслями Саша провалилась в сон, накрывший ее сразу, словно одеялом.
Она ехала за рулем Ская по заснеженной дороге. Снег валил стеной, видимость была отвратительной, но Саша гнала, как ненормальная. Она свернула на дорогу, почти напрямую выводящую к ее дому, как прямо перед машиной оказалась высокая фигура в темном плаще. В свете фар сверкнул надетый на голову шлем и что-то, зажатое в поднятой вверх руке. Резко нажав на тормоз, Саша закричала и проснулась, сев на кровати.
Отдышавшись, она выругалась на чем свет стоит, и почти крикнула в темноту комнаты:
– Объясни, что тебе надо, и перестань мне сниться! Слышишь меня, ты...
– И зачем так орать? – раздавшийся из дверного проема голос заставил женщину подскочить на кровати и инстинктивно прижать к себе одеяло. – Я думал, что ты так и не додумаешься меня позвать.
– Ты... – Саша вскочила с кровати и сделала шаг навстречу, вглядываясь в темноту комнаты.
От косяка отделилась высокая фигура и махнула рукой. Сама собой зажглась настольная лампа, и Саша увидела стоящего в нескольких шагах Локи. Он ничуть не изменился с их последней встречи, разве что глаза смотрели на женщину спокойно, а не с тем пугающим огнем.
– Так лучше, не находишь? – он подошел к Саше вплотную, и она снова ощутила себя маленькой девочкой рядом с огромным и сильным мужчиной. Только теперь она этого ощущения не боялась.
– Так что тебе от меня надо? – она вздернула подбородок и посмотрела в его зеленые глаза.
– Ничего. Хотя, от кофе не откажусь. Сваришь? – губы Локи искривила ухмылка, заставившая Сашу вспомнить, как они пили кофе на базе.
– Ты меня просишь? – она удивленно изогнула бровь.
– Я у тебя в гостях. Потому прошу, – улыбка гостя стала шире. Саша вздохнула и, опасливо обогнув его, пошла на кухню. Локи направился следом за ней и до боли знакомым движением оседлал стул задом наперед.