За семью печатями [Миллион в портфеле]
Шрифт:
У Кристины стали проявляться симптомы нервного расстройства.
— Не можем же мы каждый раз отвлекать его сосисочками с хреном! — билась она в истерике. — К тому же он питается у Хлюпихи, после такой жратвы на наши сосиски вряд ли польстится. Да, я пожертвовала собой, специально испекла несъедобное печенье с алмазами, но ведь этой скотине и камень нипочем. Вдруг все-таки попытается откусить, сломает зуб и вывалит все в помойку! И еще скажет — из лучших побуждений, чтобы другие себе зубы не поломали! И вообще, я не уверена, что... что мне еще можно волноваться! Наоборот, думаю, уже нельзя, а то дате
— Неужели нельзя было подождать, пока все не утрясется? — жалобно спросила Эльжбета. — Столько лет ждали, потерпели бы уж немножко...
— Еще чего! — бушевала Кристина. — Стану я ждать! Из-за этого прохвоста! Еще чего! А потом в трамвае скажут: «Бабуля, возьмите своего мальчика на колени».
Карпинский предпринял жалкую попытку успокоить жену:
— Тебе же не придется ездить в трамваях!
— А откуда ты знаешь, что будет мальчик? — заинтересовалась Эльжбета.
— Ты считаешь, что «бабуля, возьмите на колени девочку» звучит лучше?!
Тадеуш не выдержал:
— Да какая «бабуля»? Да если вы когда-нибудь со своей настоящей внучкой поедете в общественном транспорте, все примут вас за ее старшую сестру. Но в принципе пани права, надо что-то делать. Может, сказать мегере, что возвращаюсь к матери? Хотя нет, ведь тогда она способна меня на ключ запереть, как отца. А ваш Клепа, признаюсь, и меня достал. Недавно по чистой случайности успел перехватить у него какую-то хрустальную финтифлюшку, когда он ее заталкивал в свою педерастку... то есть я хотел сказать — в эту, ну как их, косметичку для мужчин.
Хотя, с другой стороны, я его понимаю. Он мне признался, что из-за ослиного упрямства мегеры вот-вот потеряет такую оказию, что выпадает человеку раз в сто лет.
— Чего же он не хватает свою оказию? — раздраженно поинтересовалась Кристина. — Кто ему мешает? Разве в бизнесе обязательно жениться?
— Ведь в их бизнесе главная мегера, а он сомневается, что может ей во всем доверять. Другое дело, когда станет его законной супругой. Похоже, Клепа ваш намерен ее здорово укоротить.
— А я из-за всех его проблем здоровье теряю!
Все видели — с Кристиной творится неладное, того и гляди возьмет и отравит шурина. И угодит за решетку, а этого никому не хотелось. Правда, немного успокаивал тот факт, что Клепа все меньше ел у Карпинских. У них он крал, питался же у пани Богуси.
* * *
Меж тем пани Богуслава тоже начинала нервничать. Оправдывались ее худшие предположения: ухажер все чаще приходил мрачным, а у нее в доме лишь ел да тяжко вздыхал. Куда подевались комплименты и постоянное целование ручек? За неделю он похудел, побледнел, меланхолическое настроение не покидало его ранее постоянно улыбающейся физиономии, а разговоры о будущем ресторанчике как-то сами собой прекратились. Так, смотришь, и лопнет вся их заманчивая будущность, а она уже успела набросать парочку изумительных меню уникального ресторана. И даже подсчитала, во что это обойдется. Подсчеты обнадеживали. Но не могла же она оскорбить память Хлюпа столь непристойно поспешным браком!
Неизвестно, чем бы разрешилось нагромождение всех этих непримиримых противоречий, не вмешайся в дело какая-то милосердная
Заполучив наконец рыбацкое снаряжение отца, Стась почувствовал себя на седьмом небе. Как на отцовские удочки и крючки ловилась рыба! Какое это было счастье! Стасю даже удалось получить удостоверение члена общества «Рыболов-спортсмен», хотя годы его еще не вышли. По-настоящему такое удостоверение ему пришлось бы ждать еще целых два года, но помогли старший брат приятеля и его отец, тоже заядлые рыбаки. И вообще, Стась давно иззавидовался своему корешу, у которого все в семье, не исключая и матери, были охвачены этой благородной манией. И потихоньку в парне зародилось и крепло желание и свою перевоспитать.
Козырь в воспитательной работе был один — дармовая рыба. Правда, не все, что вылавливалось, было потрясающих размеров, но даже и мелкая рыбешка находила применение в хозяйстве. Да взять хотя бы уху. А уж рыбные котлетки или фрикадельки мать готовила просто гениально. Прекрасно зная бережливую натуру матери, парень размечтался, как постепенно склонит ее на свою сторону и она тоже полюбит рыбную ловлю. Ему и в голову не приходило, что Хлюп потратил впустую на такие попытки многие годы.
— Где Стась? — раздраженно поинтересовалась пани Богуслава, вернувшись с работы в половине девятого утра. Усталость тут была ни при чем, она как раз и не устала, просто в последнее время раздражение стало ее привычным, состоянием.
В результате воспитательной работы Эльжбеты Агатка пересмотрела свое отношение к Стасю и перестала придерживаться прежних бескомпромиссных принципов. Пока же ответила чистую правду:
— Отправился к Гжесю.
Мать поморщилась.
— А когда отправился?
— Не знаю. Я не обратила внимания.
И опять это было правдой, ибо на восходе солнца девочка спала крепким сном. Что же касается рыбалки, то о ней она знала еще с вечера, когда мальчишки договаривались поудить на зорьке. Но ведь об этом ее никто не спрашивал.
— Очень плохо! — резко упрекнула Богуся дочь. — Я же просила обращать внимание. Кто их там знает, а вдруг опять...
И при одной мысли о ненавистной рыбной ловле она содрогнулась. Агатка вся сжалась в ожидании обычных поучений, но мать лишь вздохнула и направилась в кухню, предоставив дочери заниматься чем пожелает.
А Стась именно в этот день побил свой собственный рекорд. Ему и раньше случалось ловить на отцовский спиннинг крупную рыбу, но сегодня попался судак! Да еще какой, Езус-Мария! Килограмма на три, не меньше! Такую рыбу даже его мать не может не оценить. От привалившей удачи Стась пришел в невменяемое состояние, хотелось кричать на весь мир, плясать от радости.
До сих пор всю выловленную рыбу Стась отдавал приятелю, и тот относил ее матери или отдавал тетке, но сегодня... сегодня Стась решил явиться домой с волшебным уловом, небрежно швырнуть на кухонный стол красавца и гордо заявить: «Смотри, мамуля, какая красота! И все задаром!» Вздрогнув от грохота входной двери, пани Богуслава мрачно глянула на явившегося пред ее очи сына.
Раз с таким шумом возвращается, значит, где-то был легально, иначе пробрался бы как мышь, чтобы мать не слышала, а потом делал вид, что уже давно дома.