За святую Русь! Фельдъегерь против нашествия Батыя (сборник)
Шрифт:
На Руси в это время было только два свободных города – Великий Новгород и Хлынов, в дальнейшем переименованный в Вятку. Оба управлялись народным вече. И вятские ушкуйники были отколовшейся частью новгородских лихих людей, осевших в этих краях. Правда, вольница в этих городах была подавлена затем московскими царями.
Поев кулеша, ушкуйники улеглись на гребцовых лавках. Алексей устроился на полу.
Ушкуй покачивало на волнах, от воды тянуло сыростью, и Алексей пожалел, что не купил кафтан. Всё равно
Утром, пока ушкуйники разводили костёр да кашеварили, Алексей сделал зарядку – члены затёкшие размять и согреться.
– Ты с кем это воюешь? – спросил наблюдавший за ними старший, кормчий Корней.
– Разминаюсь.
– А-а-а, – протянул кормчий. Наверное, он решил, что у Алексея с головой не всё ладно.
– Ты кто по жизни? – спросил он.
– Ратником был – у рязанцев, у москвитян. Только из похода на Булгар вернулся.
– Видать, плохо воевал-то…
– Почему ты так решил? – изумился Алексей: так ему ещё никто не говорил.
– Трофеев не вижу. Гол как сокол.
– Я же не боярин или князь. У тех трофеев – по небольшому обозу.
Ушкуйники переглянулись.
– А вот чем кулаками воздух месить, подерись-ка ты с Иваном. Не против? Или слабо?
Со своего места поднялся ушкуйник. Из всех новгородцев он был самый рослый и физически очень силён, мышцы так и играли под тканью рубахи. Такие легко гнут подковы, но вот реакция у них замедленная.
Он снисходительно осмотрел Алексея сверху вниз:
– Тебя вполсилы бить или как?
– Как получится.
Они встали на полянке друг против друга.
Ушкуйники – все семь человек – от костра ушли: тут зрелище поинтереснее намечалось.
Алексей понял, что вырубать Ивана надо сразу. Если он кулачищем своим попадёт, рёбра переломает. И в то же время калечить нельзя: ушкуйники обиду не стерпят, всем скопом накинутся – не отобьёшься.
Иван смачно плюнул на ладонь, сжал кулаки и перенёс вес тела на левую ногу. Значит, сейчас последует удар.
И точно. Кулак полетел Алексею в голову, как пушечное ядро, – всё-таки ушкуйник быстр для своей комплекции.
Алексею удалось отклониться, а вот инерция толкнула вперёд Ивана, и осталось только подставить ему подножку – что Алексей и сделал. Иван растянулся на земле под хохот товарищей.
Поднялся он с красным от злости лицом.
– Не считается это, я запнулся! – заявил он.
– Ага, о чужую ногу!
Ушкуйники просто заржали. Зрелище становилось не только увлекательным, но и смешным.
Иван обозлился и решил не цацкаться с Алексеем, а свалить его ударом и тем реабилитироваться перед товарищами. Но злость – плохой советчик.
Едва поднявшись, он ринулся на Алексея, как бык на красную тряпку, но в последнюю секунду, когда кулак Ивана уже летел вперёд, Алексей резко
Ушкуйники смеялись до слёз, до колик в животе.
– Ванька, сначала рубаху и портки спереди выпачкал, теперь сзади! А-ха-ха! Теперь давай с боков!
Шутки сыпались со всех сторон.
Кормчий Корней посерьёзнел.
– Надсмехаешься над Иваном? Ну-ка, а как насчёт сабельки вострой?
– До крови?
– Как получится. Иван, ты проиграл, неси сабли.
Иван вразвалку, как медведь, спустился к ушкую и вытащил из-под тряпья сабли.
– Иван, ты уморился, отдай сабли Никите.
Иван отдал одну саблю Никите, другую – Алексею. Никита роста был среднего, худощав, жилист. Такие в бою резвы, и воины из них бывают хорошие.
Бойцы встали друг против друга. Никто не пытался напасть первым.
Никита сделал обманное движение, но Алексей не купился, с места не тронулся.
Какое-то время они ходили кругами, прицениваясь каждый к другому.
– Ну что вы, как петухи? Кулеш скоро поспеет, – бросил Иван. Он хотел подзадорить бойцов, чтобы кто-то из них решился на атаку. И он явно желал, чтобы Алексей потерпел поражение в схватке и этим был посрамлён.
У Никиты было маленькое преимущество: он видел, как двигается Алексей, когда наблюдал за их схваткой с Иваном, и теперь выжидал. Кулачный бой не сравнится с сабельным – другая техника ведения, другие приёмы.
Алексей решил применить обманный финт, который видел у печенегов, – Никита о нём ведать не должен. Алексей же знал, как ведут бой византийцы, крестоносцы, половцы и печенеги, русские и булгары. И потому он сделал выпад.
Никита отбил его саблей, попытался сам уколоть Алексея, но тот был готов к этому – сам выбрал такую тактику. Он развернулся боком, завернул правую руку с зажатой в ней саблей за спину и остриём сабли упёрся в грудь Никиты.
Всё произошло стремительно. Сабли сверкнули, никто ничего не понял, но Никита замер на месте – он-то почувствовал острое жало сабли на коже. Как боец Никита неплохой, опытный, и это чувствовалось, но некоторых финтов он не знает.
Никита поднял вверх левую руку:
– Всё, проиграл!
Публика разочарованно вздохнула. Оба бойца опустили оружие.
– Ты где так драться научился? – спросил Никита.
– Жизнь заставила, поляки так делают.
Видел он как-то в переводной книге, ещё дореволюционного издания, именно этот приём польских рейтаров. А они, видимо, подглядели его у других народов, скорее всего – у венгров, в своё время сражавшихся с ордами половцев и печенегов. Ничего не пропадает бесследно. Вот только с исчезновением холодного оружия из армий ушли и навыки.