За вратами ада

Булавин Иван

— Вот бы узнать, — полковник скорчил такую гримасу, что сразу становилось понятно, человек этот стар и циничен. — Чтобы понять всё об этом мире, нужно быть учёным. А здесь у нас учёных нет. Есть юристы, продавцы, страховые агенты, да вы сами знаете. Ладно, плевать на них. Вот что я могу вам рассказать: всё это дерьмо началось примерно шесть лет назад, когда точно, сказать никто не может. Да и как всё происходило, подробных описаний нет. Появились чёрные вихри, твари, временные аномалии.

— А что с людьми?

— Люди, — полковник сделал ещё один глоток,

немного задумался и продолжил: — люди исчезли. Никто ничего не заметил, чаще всего это выглядело, как сон или потеря сознания. Человек закрыл глаза в обычном мире, а потом открыл их уже здесь. И момент времени всегда разный, о шести годах катастрофы я сужу по воспоминаниям самых старых выживших. Я сам попал сюда три с половиной года назад, мне повезло найти кое-кого из старых друзей, с которыми мы организовали это поселение.

— А как вы стали моложе?

— Моложе? Это загадка. Ещё одна загадка. Людей у меня слишком мало для статистики, но могу назвать приблизительное число случаев. Примерно четверть попавших сюда людей молодеет на срок от пяти до пятнадцати лет, ещё четверть стареет, правда, тут разброс дат поменьше, хотя, подозреваю, те, кто состарился слишком сильно, просто не добираются до нас, погибая и становясь кормом для тварей.

— А ещё две четверти? — напомнил Джей, наконец-то удосужившись попробовать виски, напиток был великолепен.

— А их вы видели, они тоже временами приходят в этот мир, вот только это уже не они.

— Живые мертвецы, — догадался Джей.

— Именно, только они не живые, а мёртвые. Полностью мёртвые, я специально приказал захватить нескольких в плен, чтобы наши медики их изучили.

— И? Каков их вердикт?

— Трупы, как есть. Сердце не бьётся, кровь свернулась и не течёт, никакой активности мозга.

— Странно, — сказал Джей, — но все мои знакомые, которым довелось… отойти в мир иной, после смерти вели себя несколько иначе.

— Единственное, что смогли родить медики, — трупами управляют извне, сделав из них биороботов.

Полковник, поболтал в стакане кубики подтаявшего льда, потом долил виски и продолжил:

— Мы организовали поселение здесь, на территории военной базы. Здесь есть большие запасы оружия, снаряжения и боеприпасов, техника, вертолётная площадка, скважины для воды. Недостающее привезли из других мест. Время от времени приходится ездить в город для пополнения запасов, но это не обязательная мера. Народа здесь мало, чтобы всех прокормить, достаточно запаса армейских пайков, тем более что они почти не портятся.

— Но? — уточнил Джей.

— Что но?

— Мне показалось, что вы перечисляете преимущества своей базы только затем, чтобы потом сказать о недостатках.

— Да, — полковник как-то ощутимо сник. — Именно так. При всех наших преимуществах, будущего у нас нет. Судите сами: у меня в распоряжении только триста четырнадцать человек, с вами уже триста семнадцать, из них женщин только восемьдесят четыре. Этого катастрофически недостаточно для восстановления людского рода. Я беседовал с медиками, есть риск умереть

от отсутствия генетического разнообразия. Непонятно? В общем, через три-четыре поколения все тут будут родственниками друг другу, а это ведёт к вырождению. Проблема вторая: запасы не бесконечны, а время тут всё же движется, хоть порой и очень медленно. Рано или поздно нам придётся производить еду и одежду, а как это сделать, если все окружающие пространства захвачены тварями. Сложно выращивать зерно, когда тебя всё время атакуют.

— А если зачистить территорию?

— Пробовали, этого хватает на неделю, потом они появляются снова, словно где-то есть окно в ад.

При этих словах Джей как-то неоднозначно хмыкнул.

— И третье: безопасность. База окружена сорока рядами колючей проволоки, там стоят мины, простые и в виде ловушек. Закопаны несколько авиабомб. Чуть дальше имеются баки с напалмом, они заминированы, и их можно подорвать в любой момент. Это море огня. Есть восемь гаубиц, правда, с артиллеристами туго, новых обучаем, но медленно. Стрелять они могут только в одном направлении. Пулемёты, в том числе крупнокалиберные, я даже не считал, около ста штук. Есть зенитные орудия, авиация в виде вертолётов.

— Вы так подробно перечисляете, — удивлённо спросил Джей. — Разве это не опасно?

Полковник усмехнулся.

— Опасно? Может быть, вот только я уверен, что живые люди шпионами быть не могут, иначе мы бы об этом узнали. Кроме того, вся наша оборона на виду, сходите и посмотрите. А самое главное — это нам не поможет, если сюда нагрянет большая стая.

Он ощутимо напрягся.

— Я пытался подсчитывать. Сдерживать их мы сможем часа два, не больше. Пусть у нас нет проблем с боеприпасами, мы не можем стрелять постоянно, будут перегреваться стволы, потребуется перезарядка, а заграждение из огня прогорит.

— Стаи настолько многочисленны? — удивился Джей.

— От двух особей, если речь, скажем, о чёрных койотах, до сотни тысяч, если мы говорим о тараканах.

— Тараканах?

— Насколько я знаю, стая выбирается в городе каждую ночь и прочёсывает его частым гребнем. Вот только это не все, на самом деле их гораздо больше. Целиком это около ста тысяч.

На некоторое время над столом повисло молчание. Потом полковник прокашлялся (он был молод, а старческие привычки остались на месте) и предложил:

— Теперь я предлагаю говорить вам. Вы сказали, что с вами всё не так просто. Так вот, я слушаю.

— Сначала я, — влезла в разговор Сара, она уже допила виски, алкоголь слегка расслабил её, ускорив речь и сократив время на обдумывание фраз. — Меня зовут Сара Брен, я местная, мне двадцать девять лет. До того, как всё случилось, я работала проституткой, употребляла наркотики и медленно умирала. Потом я заснула, а когда проснулась, началось это. В разгар ломки за мной гналась толпа мертвецов и ещё каких-то тварей, а эти двое меня спасли. С тех пор я помогаю им в их работе. С наркоты слезла, пришла в себя. А ещё я помолодела, лет на десять или чуть больше.