За все, что мы делаем, отвечать будем вместе!
Шрифт:
— Сальваторе вернулся, сотку гоните! — запыхавшись прокричал мальчик, бешено вылупившись на них. — Гоните сотку! — повторил он.
Как будто, по сговорённости, Рик и Энзо быстро отбежали назад, издевательски смеясь над Колом, потому что именно он остался и именно ему придётся сейчас платить.
— Короче, на, — он достаёт из кармана маленькие сосательные конфетки и высыпает по одной в ладошку мальчику. — Одну за маму, вторую за папу и третью за бабушку.
Мальчик враждебно окидывает взглядом знакомого, отплюнув в сторону и цедит сквозь зубы:
— Гад ты, Рыжий. — бах
— Потеряйся!
Засовываю ключ в замочную скважину и поворачиваю один раз, замок не поддается и мне приходиться повернуть ключ обратно, подпереть коленом дверь и снова повернуть его, только теперь уже три раза. Оказавшись в квартире, я тихонько закрыл дверь и прикрыл глаза, вдыхая родной запах. Запах мамы, её духов, запах дома. Не зря говорят, где мама — там дом.
Слышу как тихо-тихо работает телевизор и кинув сумку на пол в прихожей, не включая свет, подхожу к дверному проёму гостиной и складываю руки на груди. Я не знаю, что идёт по телевизору, потому что смотрю не на него, а отражение лица мамы в телевизоре. У неё в глазах грусть, нижняя челюсть немного обвисла, а под глазами появились новые морщинки, которых два года назад не было. Мамочка моя, что ж с тобой стало за два года? Немного качнув головой и улыбаясь произношу:
— Нужно было уже давно замок поменять, — она резко оборачивается, словно не веря, что слышит. — Нельзя ж ведь так, мам.
Женщина с заколотыми на затылке волосами, смотрит на меня с открытым ртом.
— Деймон… — срывается с её губ. Одно мгновение и она с криками восторга оказывается возле меня, обнимая и целуя.
— Сыночек! Родной мой, Деймон! — она обхватывает мою шею, все крепче прижимая к себе. Я же отвечаю на её материнские ласки и обхватив её руками, отрываю от земли, от чего она начинает недовольно причитать, но тут же снова улыбается и смеётся, давя слезы радости.
— Маам, ну мам, — капризно тяну я, когда она обхватывает моё лицо ладонями и начинает чмокать в щеку и губы. — Я ж грязный весь, дай хоть умоюсь. — она будто не слышит и продолжает целовать меня, уже не в силах сдерживать слезы.
— Чего ж ты не позвонил, я бы приготовила что-нибудь! — воскликнула она, все ещё улыбаясь, от чего мне показалось, что она просто не в силах перестать это делать. Бедная моя.
Наконец я её отлепляю от себя и снимая с себя фуражку, надеваю ей на голову. Она смешно падает ей на глаза, потому что большая, а я улыбнувшись, ухожу с свою комнату, оставив её в коридоре, она просто стоит с приложенными к горящим щекам руками и смотрит мне вслед. Глаза её наполнены радостью. Мамочка.
Когда я искупался, надел домашние штаны и закончил чистить зубы, я начал вытирать лицо полотенцем.
— Ма, а ты Кэтти давно видела? — крикнул я, смотря на себя в зеркало, но она видимо не услышала. — Мамуль? — я снова остался не услышанным. Вешаю полотенце себе на плечо и появляюсь в дверном проёме кухни.
— Я говорю, — нахожу её взглядом. — Пирс не переехали куда, а-то я чёт позвонил, их нету, м? — спокойно спрашиваю я.
— Ну, вот, если бы ты мне позвонил, я бы тебе уже и пирожков всяких разных напекла, — подхожу к ней, сгребаю в ладонь немного зелени, которою она шинкует и становлюсь поодаль от неё, так что она не может меня видеть, по сути, я стою прямо за ней. — и жаркое твоё любимое приготовила, а сейчас будешь яичницу…
— Мамуль… — улыбаюсь и пытаюсь перебить её я, но у меня ничего не выходит и она продолжает.
— …Как беспризорник есть…
— Мам, я в армии гвозди переваривал, — как же она не понимает? Какая мне разница жаркое или яичница? — Мам, ну ты че говоришь?
— Ну, армия – это армия, а здесь дом. — довольно добавляет она, высыпая зелень на сковородку. Моя улыбка становиться ещё шире и я подойдя к ней ближе, прижимаюсь к её спине, как когда-то в детстве и обнимаю за плечи.
— Мамуль… — как же она поменялась за это время. Раньше она казалась мне выше… И моложе… Мамочка моя, как же я скучал. — Ну ладно… — пытаюсь успокоить я её.
— Пожалста, внимание! — послышался знакомый и до боли смешной голос. Меня начинает пробирать смех, я отхожу от мамы и произношу:
— Вот идиоты…
Подбегаю к окну и касаюсь голым животом холодного подоконника. Там, внизу ребята, Рик, Майк и Эн. Эн стоит верхом на капоте какой-то серой машины и смотрит на меня.
— Военнослужащий Сальваторе, — смешным голосом, похожим на голос тетки, которая объявляет электрички, в громкоговоритель лепечет он. — Просьба спуститься вниз, вас ожидают… Повторяю… — дальше я не разобрал его слов.
Рядом, на асфальте с задранными вверх головами стоят Рик и Майк, весело присвистывая, прыгая на месте и крича на всю улицу.
— Мой народ! — меня пробирает на смех ещё сильнее от всего происходящего и я выставляю кулак вперёд, как супермен. — Здорова, братья!
— Давай к нам! — выкрикивает Кол.
— Я с поезда только! — начинаю оправдываться я, но меня, естественно никто не слышит.
— Погоди, а привальная? — раскидывает руки в стороны Рыжий. — Ты че, нас обидеть хочешь? — не знаю почему, но начинаю угорать ещё сильнее прежнего. Майклсон поворачивается к Рику, легонько ударив того в грудь ладонью. — Рик, скажи ему!
— Дей, какой поезд? — вмешивается Зальцман и я закатываю глаза и тут же начинаю улыбаться, потому что это мои ребята, мои братья. — Мы тебя два года ждали!
— Давай спускайся! — повторяет Кол, снова начиная прыгать. Я замечаю, как Энзо уже начинает пританцовывать на капоте, напевая себе под нос какую-то песню.
Оборачиваюсь к матери, а она уже стоит ко мне лицом и укоризненно рассматривает меня, одними лишь глазами твердя: «Нет, Деймон, я сказала, нет!»
— Ма, я пойду, ладно? — это было скорее утверждение, чем вопрос.
— Никуда ты не пойдёшь! — сердито отвечает она, грозя мне пальчиком.
— Щас, иду! Ловите меня! — наплевав на все запреты матери, крикнул я, снова высунувшись в окно и опять повернулся к ней.
— Дей… — начала она.
— Мама… — Подхожу к ней и взяв её за плечи начинаю прыгать как маленький. — мам, ну мам — оттопыриваю нижнюю губу.
— Деймон, ну что это такое? Никуда твой Энзо не денется! — устало и в то же время ворчливо произносит она, пытаясь меня уговорить, но я, как обычно, её не слушаю.