За земными вратами
Шрифт:
— Мой Фалви оказался не слишком убедителен, правда? спросил я, так как был несколько задет этим обстоятельством.
— Напротив, друг мой. Вам удавалось держать меня в заблуждении до тех пор, пока я не дотронулся до вашей руки, он положил мне руку на плечо. — Если бы вы когда-нибудь брали Фалви под руку, вы бы заметили разницу. Фалви слишком беспокойный тип. И к тому же ваша рука в два раза толще. Вы могли оказаться шпионом Иерарха, но у меня были и другие предположения. Кажется, я не ошибся. Вот мы и пришли. Проходите.
Комната была маленькой. Пока Кориоул закрывал дверь на замок, я разглядывал обстановку. Здесь не было клубов пара, хотя воздух пощипывал тело так же, как и в других комнатах. Две низкие кушетки были обиты каким-то гладким материалом.
Между ними стоял стол. Под большим экраном на стене был целый ряд ручек настройки, с выбитыми на них позолоченными римскими цифрами. Тут я впервые обратил внимание на то, что нигде в Малеско не видел арабских цифр, а только угловатые римские.
Я обернулся и увидел лицо Кориоула. На мгновение я остолбенел.
— Дядюшка Джим? Дядюшка Джим? — вырвалось у меня непроизвольно.
Кориоул слабо улыбнулся, ничего не понимая. Конечно же, он не был дядюшкой Джимом, но сходство было так велико, что это не могло быть простым совпадением. В большинстве случаев рыжеволосые, веснушчатые мужчины похожи друг на друга, словно сделаны по какому-то стандарту. Однако в данном случае сходство было слишком близким, чтобы довольствоваться этим объяснением.
У Кориоула было столь знакомое мне худощавое лицо с вытянутой челюстью, те же бледно-голубые глаза, те же пряди рыжих волос, прикрывающие низкий лоб. Он выглядел моложе меня на несколько лет. Я быстро сделал в уме подсчеты. Догадка, которая в этом повествовании напрашивается сама собой, в тот момент сильно поразила меня.
— Как звали вашего отца? — спросил я.
— Джиммертон, — коротко ответил он. — Мой отец пришел из Рая.
Я тяжело опустился на ближайшую кушетку.
— Так вы говорите, что его звали Джим Бартон и он пришел из Нью-Йорка?
— Я сказал, что он прибыл из Рая, — утвердительно кивнул Кориоул. — Джим Бартон? Бартон? Но ведь вы.
— Все правильно, — произнес я в изумлении. — Это мой дядя.
Кориоул тоже тяжело опустился на кушетку, и мы уставились друг на друга в молчании. Некоторое время спустя он с сомнением покачал головой. Оснований для недоверия у него было больше, чем у меня. В конце концов, в своих выводах я опирался на внешнее сходство и на рассказы дядюшки Джима, Кориоулу приходилось верить мне на слово. Поэтому я рассказал ему все, что мог.
— Джим Бартон был очень похож на вас. Лет тридцать назад он исчез и появился спустя десять лет. По возвращении он несколько лет прожил в нашей семье и научил меня, тогда еще ребенка, языку Малеско. Как иначе я мог его выучить?
Дядюшка никогда много не рассказывал о тех местах, где побывал, но я полагаю, что ему там пришлось нелегко, так как по возвращении он довольно долго болел. Джим Бартон скончался три года назад, оставив мне свою квартиру. Вот так…
— Конечно же! — вырвалось у Кориоула. — Джиммертон прошел сквозь Земные Врата из своей библиотеки в Нью-Йорке. Я это помню. И тем же путем пришли вы и Клиа. Какой же я дурак! Я никогда не связывал факт ее появления с Джиммертоном. Она не знает этого имени, и я полагал, что за прошедшие годы проход между мирами сместился. Но этого не произошло! И вы… мы двоюродные братья, не так ли?
— Полагаю, что так, — согласился я, изумленно глядя на Кориоула.
Теперь я, конечно, больше не сомневался, что Малеско существует на самом деле, а благодаря обретению здесь родственника, я почувствовал, что этот мир стал мне значительно ближе, чем можно было предполагать. Это было все равно что найти двоюродных братьев в Стране Чудес или в Зазеркалье. Кориоул не отрывал от меня удивленных глаз.
— Подумать только! — бормотал он, изучая мое лицо. — Нет, вы только подумайте! Кузен из Рая!
— Послушайте, — решительно сказал я. — Давайте сразу разберемся с этим вопросом. Кто внушил вам, что Нью-Йорк — это Рай? Поверьте мне, я лучше знаю!
Кориоул лукаво усмехнулся и посмотрел на закрытую дверь.
— Я тоже знаю. Но если кто-нибудь еще услышит эти ваши речи, то вы лишитесь головы раньше, чем успеете договорить. Иерарх, знаете ли, не поощряет ереси.
Я откинулся на кушетку, поправил свое голубое полотенце и скрестил ноги.
— Ничего я не знаю. Вы получите подробные объяснения. Но прежде всего я хочу есть. У меня хватит денег на ужин?
Я протянул ему полную горсть монет, которые мне одолжил Дио. Кориоул улыбнулся и, не поднимаясь, нажал на кнопку в стене.
— Закуски предусмотрены входной платой, — сказал он. — Я тоже хотел бы кое-что выяснить. Где, например, вы взяли эти монеты и, прежде всего, как вы нашли дорогу сюда. Я должен вас предупредить, что…
Пристальный взгляд его бледно-голубых глаз стал довольно холоден.
— Я не могу полностью доверять вашим словам, хотя полагаю, что вы говорите правду. Но даже если это так, у вас все равно нет доказательств. Вы меня одурачили в парной и заставили проговориться. Я сказал достаточно много, чтобы быть за это повешенным, окажись вы шпионом. Мне остается только верить, что вы им не являетесь. Давайте исходить из предположения, что мы доверяем друг другу.
— С этого и нужно было начинать, — сказал я. — Возможно, мне удастся найти какой-нибудь факт, который убедит вас. И, само собой, я не в праве обвинять вас в чем бы то ни было. Самое убедительное доказательство, которое я могу со своей стороны привести, — это знание языка.
— Да, меня, признаться, это озадачило. Но…
Раздался легкий стук в дверь, и Кориоул бросил на меня настороженный взгляд.
— Откройте, — сказал он.
— Я не знаю, как отпирается замок.
Он потянулся, сдвинул дверную ручку в сторону и опустился на кушетку. Я открыл дверь, в комнату хлынул туман. Передо мной стоял мужчина в розовых шортах, а рядом с ним — трехъярусная тележка.
— Закуски, сэр, — сказал он. — Вы звонили?
— О да, — ответил я, принимая от него поднос.
Кориоул тихо закрыл дверь и запер на замок. Нам принесли корзинку с булочками, очень похожими на те, к которым я привык; блюдо вареных яиц, отличавшихся от земных лишь голубоватым узором на скорлупе. Кроме того, нам достался горшок с сыром, горшок дымящейся жидкости (по запаху — чай) и большая чаша с каким-то остро пахнущим крошевом.
На блюде красовались яблоки, персики, несколько гроздьев ярко-красного винограда и еще какие-то неизвестные фрукты. Это было не совсем то, что я заказал бы при возможности, но выглядело вполне аппетитно, а мне очень хотелось есть. Мы старательно зачавкали, время от времени настороженно поглядывая друг на друга с противоположных кушеток и продолжая нашу беседу.