Шрифт:
Издание подготовил
Р. Л. Шмараков
ОГЛАВЛЕНИЕ [1]
I. Уподобление королевского двора преисподней
II. О преисподней
III. О Тантале
IV. О Сизифе
V. Об Иксионе
VI. О Титии
VII. О дочерях Бела
VIII. О Цербере
IX. О Хароне
X. О порождениях ночи
XI. О короле Герле
XII. О короле Португальском
1
Оглавление. — В единственной рукописи помещено после текста «Забав придворных»; есть незначительные несовпадения между ним и заголовками в самом тексте.
XIII. О Гишаре де Боже, клюнийском иноке
XIV. О другом клюнийском иноке
XV. О взятии Иерусалима Саладином, князем язычников
XVI. О происхождении ордена картузианцев
XVII. О происхождении ордена гранмонтанцев
XVIII. О происхождении ордена храмовников
XIX. Некое чудо
XX.
XXI. О сыне султана Вавилонского
XXII. О Старце ассасине
XXIII. О происхождении ордена госпитальеров
XXIV. О происхождении ордена цистерцианцев
XXV. Отступление магистра Вальтера Мапа о монашестве
XXVI. Рекапитуляция о гранмонтанцах
XXVII. О происхождении ордена Семпрингхема
XXVIII. Еще, рекапитуляция о картузианцах
XXIX. Об одной секте еретиков
XXX. О другой секте их же
XXXI. О секте вальденсов
XXXII. О дивном покаянии трех отшельников
I. Пролог
II. О Григории, монахе глостерском
III. О блаженном Петре Тарантезском
IV. Еще о том же блаженном Петре
V. Еще о том же блаженном Петре
VI. О некоем отшельнике
VII. О Луке Венгерском
VIII. О неразумном благочестии валлийцев
IX. Об Илии, отшельнике валлийском
X. О Кадоге, короле валлийском
XI. О призрачных явлениях
XII. Еще о таких же явлениях
XIII. Еще о таких же явлениях
XIV. Еще о таких же явлениях
XV. Еще о таких же явлениях
XVI. Еще о таких же явлениях
XVII. О Гадоне, рыцаре отважнейшем
XVIII. Об Андронии, императоре Константинопольском
XIX. О скотте Гиллескопе, муже отважнейшем
XX. О нравах валлийцев
XXI. О гостеприимстве валлийцев
XXII. О Лливелине, валлийском короле
XXIII. Еще о том же Лливелине
XXIV. О Конане Бесстрашном
XXV. О Хевеслине, валлийском воре
XXVI. О ярости валлийцев
XXVII. Об одной диковине
XXVIII. Еще одна диковина
XXIX. Еще одна диковина
XXX. Еще одна диковина
XXXI. О некоторых пословицах
XXXII. Заключение предшествующего
I. Пролог
II. О дружбе Садия и Галона
III. О расхождении между Парием и Лавзом
IV. О Разоне и его жене
V. О Роллоне и его жене
I. Пролог
II. Эпилог
III. Речь Валерия к Руфину философу, разубеждающая его жениться
IV. Заключение предшествующего послания
V. Конец предшествующего послания
VI. Об отроке Эвдоне, обманутом демоном
VII. Об одном клюнийском иноке, вопреки своему обету служившем в воинском стане
VIII. Еще о призрачных явлениях
IX. Еще о таких же явлениях
X. Еще о таких же явлениях
XI. О призрачном мороке Герберта
XII. О башмачнике из Константинополя, связавшемся с демонами
XIII. О Николае Пипе, морском человеке
XIV. О Салии, сыне верховного эмира
XV. Об Алане, бретонском короле
XVI. О купцах Сцеве и Оллоне
I. Пролог
II. О короле Аполлониде
III. О происхождении графа Годвина и его нравах
IV. О Кнуте, короле данов
V. О Генрихе Первом, короле англов, и Людовике, короле франков
VI. О смерти Вильгельма Рыжего, короля англов, и о деяниях Генриха Второго, короля англов
VII. Рекапитуляция начала этой книги, отличающаяся по выражениям, но не по существу
ПЕРВЫЙ РАЗДЕЛ
I. УПОДОБЛЕНИЕ КОРОЛЕВСКОГО ДВОРА ПРЕИСПОДНЕЙ
«Во времени существую и о времени говорю, — молвит Августин и прибавляет, — не знаю, что такое время» [2] . Я же с подобным удивлением могу сказать, что при дворе существую, о дворе говорю и не знаю — Бог знает [3] — что такое двор. Знаю, однако, что двор не есть время; но он временный, изменчивый и разнообразный, ограниченный местом и блуждающий, никогда в одном состоянии не пребывающий [4] . Уходя, знаю его весь; возвращаясь, не нахожу и малой части того, что оставил; чуждым его вижу, сам для него чужой. Тот же двор, но изменились его члены. Если опишу двор, как Порфирий определяет род, может статься, не солгу, сказав, что это — множество, стоящее в некоем отношении к единому началу [5] . Подлинно, мы — множество бесконечное, усердствующее нравиться одному: сегодня мы одно множество, завтра станем другим, двор же не изменяется, но всегда тот же. Он — сторукий Гигант [6] , который, хоть весь изувечен, однако все такой же и по-прежнему сторукий; он — многоглавая гидра, что попирает и презирает труды Геркулеса, не чувствуя длани неодолимого борца; он счастливей Антея, матерью ему — земля, море и воздух. Не сокрушиться ему о грудь Геркулеса; весь мир умножает его силы. Но, когда оный всемогущий Геркулес захочет, воля его свершится.
2
«Во времени существую и о времени говорю, — молвит Августин и прибавляет, — не знаю, что такое время». — Августин. Исповедь. XI. 25.
3
…не знаю — Бог знает… — Ср.: 2 Кор. 12: 2, 3. Образец характерной иронии Мапа: цитата из апостола Павла, рассказывающего о своем созерцании рая, предваряет сравнение королевского двора с адом (Smith 2017, 46).
4
…никогда в одном состоянии не пребывающий. — Ср.: Иов 14: 2.
5
…множество, стоящее в некоем отношении к единому началу. — Порфирий. Введение к категориям Аристотеля (переведенное на латынь Боэцием), гл. 2: «В свою очередь, еще в другом смысле говорится о роде — поскольку ему подчиняется вид, причем здесь о нем сказано может быть по <некоторому> сходству с первыми двумя определениями: ведь такой род есть и некоторое начало для того, что подчинено ему, и, по-видимому, он охватывает также все подчиненное ему множество» (Перевод А. В. Кубицкого).
6
…сторукий Гигант… — Ср.: Гораций. Оды. II. 17. 14; III. 4. 69.
Если верное суждение Боэция о Фортуне [7] применить ко двору, справедливо и то, что он в одной переменчивости постоянен. Лишь тому нравится двор, кто стяжал его милость, — ибо он сам дает милость [8] : не питая склонности к любезным или заслуживающим любви, он дарит милостью недостойных жизни. Вот истая милость: приходит без повода, остается без заслуги, помогает бесславному по скрытым причинам [9] . Таинственное веяло Господне [10] праведным судом, справедливым провеиваньем отделяет себе пшеницу от плевел [11] : так и двор с неменьшим усердием отделяет себе плевелы от пшеницы. Что первым мудро отбирается, вторым немудро отметается, и наоборот, и так во многом. Столькими жалами погоняет нас владычица двора, алчность, что уступает смех тревоге. Кто смеется, того осмеивают; кто сидит в печали, кажется мудрым. Потому и судьи наши наказуют радость и награждают хмурость, хотя в доброй совести по заслугам радостны добрые, в скверной — скверные справедливо скорбны; потому унылы лицемеры [12] и всегда веселы боголюбцы. Судья, называющий добро злом и зло добром [13] , в согласье с собою благостен с тягостными и тягостен с благостными. Причина непрестанной радости для добрых — обитание Духа Святого, причина печали для дурных — набухание чешуистого змея, который, виясь по сердцу зломыслящего, собирает себе чеснок вредоносный: вкушаемый, он сладок, вкушенный — смердит [14] . Этот чеснок главным образом и подается нам при дворе рукою ненавидящего нас от начала [15] . Кому милы его силки, тому не любезна Господня наука [16] .
7
…суждение Боэция о Фортуне… — Боэций. Утешение Философией. II. pr. 1. 10: «Она сохранила по отношению к тебе <…> в самой своей переменчивости постоянство».
8
…дает милость… — Ср.: Иак. 4: 6.
9
…помогает бесславному по скрытым причинам. — Ирония, основанная на том, что gratia означает не только «милость, благосклонность», но и «благодать» в христианском смысле.
10
Таинственное веяло Господне… — Ср.: Вергилий. Георгики. I. 166: «таинственное веяло Иакха».
11
…справедливым провеиваньем отделяет себе пшеницу от плевел… — Ср.: Мф. 3: 12.
12
…унылы лицемеры… — Мф. 6: 16.
13
…называющий добро злом и зло добром… — Ср.: Ис. 5: 20, а также Ogle 1940, 202—203.
14
…чеснок вредоносный: вкушаемый, он сладок, вкушенный — смердит. — В противоположность лекарствам, предлагаемым Философией: «Средства, еще оставшиеся, таковы, что при приеме горчат, но, внутрь принятые, услаждают» (Боэций. Утешение Философией. III. pr. 1. 3). Неожиданный образ змея, собирающего чеснок, возможно, обусловлен не только вкусом чеснока, но и библейским подтекстом: народ, ропщущий в пустыне, среди прочей еды, что была у него в египетском рабстве, вспоминает и о чесноке (Числ. 11: 5). Ср. Rabanus Maurus. De universo. XIX. 9: «Лук и чеснок означают порчу ума и остроту греха, ибо их чем больше ешь, тем сильней от них мучение; потому и в Книге Чисел написано, что сыны Израилевы роптали, говоря: „На ум приходят нам огурцы, и тыквы, и порей, и лук, и чеснок”» (PL 111, 531).
15
…ненавидящего нас от начала. — Т. е. дьявола.
16
Кому милы его силки, тому не любезна Господня наука. — В оригинале фразу связывает аллитерация, дополненная парономазией: Cui eius delectat decipula, displicet Domini disciplina. Примеры аллитерации, широко употребляемой Мапом, см.: Ogle 1926, 170—171.