Забавы придворных
Шрифт:
Вот каковы забавы двора и каковы там демонские наваждения; кому отрадно смотреть на диковину, пусть войдет в палату к властелину. И хотя наш двор, бурный больше прочих, есть матерь печалей и досад кормилица [75] , — ты велишь мне среди этих раздоров заниматься поэзией? Сдается, ты понукаешь меня шпорами Валаама, коими он заставил ослицу говорить [76] : какими еще стрекалами можно побудить к поэзии? Но боюсь, из-за моего неразумия я стану противоположностью ослице, а ты — противоположностью Валааму: заставь меня говорить — я начну реветь, как она вместо рева завела речи, и сделаешь ослом того, кого должен был сделать поэтом. Однако сделаюсь я ослом, коли ты велишь; но берегись, коли грубость моя пойдет гнусавить глумно [77] , как бы непочтительность твоей просьбы не показала твоей нескромности. Многого я страшусь: меня обличит скудость знания, бессловесность меня осудит, на меня, поскольку я еще жив, с презреньем взглянет современность [78] . Своим повеленьем ты освобождаешь меня от первых двух страхов, я же не хочу избавиться от третьего, потому что хочу жить. Предмет, выбранный тобой для меня, столь обширен, что не одолеть никаким усердием, не совладать никаким трудом: слова и дела, доселе не описанные, всякая известная мне диковина, чтобы чтенье услаждало и наставленье правило нравы. Потому мое намерение — ничего нового не мастерить, никакой неправды не вносить, но посильно изложить все, что знаю, увидев, или чему верю, услышав.
75
…наш двор … есть матерь печалей и досад кормилица… — Поскольку curia (двор) женского рода.
76
…заставил ослицу говорить… — Числ. 22.
77
…коли грубость моя пойдет гнусавить глумно… — Ср. парономазию и аллитерацию оригинала: Si me ruditus ruditas ridiculum reddiderit; удачный перевод М. Р. Джеймса: should the brainlessness of my braying make me ridiculous.
78
…на меня, поскольку я еще жив, с презреньем взглянет современность. — Мап откликается на спор «древних и новых» (antiqui et moderni), кипевший в XII в. и породивший, в частности, знаменитую сентенцию Бернарда Шартрского (сохраненную
Гильберт Фолиот [79] , ныне епископ Лондонский, муж, искушенный в трех языках, латинском, французском, английском, и в каждом из них блистательно красноречивый, в старости своей, постигнутый почти полным затмением очей, уже сочинив малое число небольших, но отменных трактатов, ныне, будто раскаиваясь в бесплодной праздности, отрешает ладью от берега, затеяв мерить великое море, спешит искупить пустую трату времени и сочиняет торопливым перстом новый труд о ветхом и новом законе. Варфоломей, епископ Эксетерский [80] , муж престарелый и красноречивый, ныне также предается писанию; и Балдуин, епископ Вустерский [81] , человек многого знания и мудрый в божественных предметах, гнушается отдыхать от пера. Сии философы нашего времени, у коих ни в чем нет недостатка, чье жилище полнится всяческим обилием, а снаружи покой, хорошо начали и благого конца достигнут. Но где гавань мне, едва имеющему досуг, чтобы жить?
79
Гильберт Фолиот — епископ Херефордский (1148—1163) и Лондонский (1163—1187), деятельный противник Томаса Бекета в его распре с королем (Бекет дважды его отлучал), оставивший после себя интересное собрание писем; один из покровителей Мапа; о его слепоте и литературных занятиях Мап говорит ниже: IV. 5.
80
Варфоломей, епископ Эксетерский (1161—1184) — автор пенитенциала (вместе с Балдуином Вустерским), трактата «О свободе воли», более сотни проповедей, полемического «Диалога против иудеев».
81
Балдуин Фордский, епископ Вустерский (1180—1184) — архиепископ Кентерберийский (1184—1190), скончавшийся в Палестине во время III Крестового похода. Самое объемное из его уцелевших произведений — трактат «О таинстве алтаря». См., например: Knowles 1963, 316—322.
XIII. О ГИШАРЕ, КЛЮНИЙСКОМ ИНОКЕ
Гишар де Боже [82] , отец Гумберта, ныне враждующего со своим сыном, в глубокой старости принял клюнийское облачение, сосредоточил дух свой, в пору мирской службы рассеянный, и уже обрел покой; собрав воедино силы, внезапно почувствовал себя поэтом и, на свой лад — то есть на галльском языке — пышно блеснув, сделался Гомером мирян. Вот бы и мне такое перемирие, чтобы мой ум, во все стороны разливший свои лучи, не сбивался в солецизмы [83] ! Когда названный Гумберт, его сын, все свои земли утратил из-за вражеского могущества и своей немощи, этот клюнийский инок вернул ему их вооруженною рукою, насилу уговорив аббата и братию, и, воротившись в обитель, оставался верен обету, заключив свою жизнь счастливым концом.
82
Гишар III, сир де Боже (в нескольких милях от Клюни) — умер клюнийским монахом в 1137 г.; ему наследовал сын, Гумберт III, тоже принявший монашество в Клюни незадолго до смерти (1174). О его конфликте с сыном, Гумбертом IV, ничего не известно. См. о них: Hinton 1923, 449—450.
83
Солецизм — синтаксическая погрешность, неверное соединение слов (Квинтилиан. Наставления оратору. I. 5. 5; I. 5. 34). «Солецизм — несообразное соединение нескольких слов, как варваризм — порча одного слова» (Isidorus Hispalensis. Etymologiae. I. 33. 1).
XIV. О ДРУГОМ КЛЮНИЙСКОМ ИНОКЕ [84]
Но всякому свое. Куда плачевней вышло с мужем знатным и отважным, который, подобным же образом став иноком той же обители, таким же неотвратимым несчастием вновь был призван к оружию. Многие бранные бедствия претерпев доблестно и с душою стойкою, из поражения он сызнова возрождался для битвы и, словно воскресшею яростью воспламененный, еще суровей налетал на врагов и, бежали ли они или противились, без устали прилипал к ним, как клей; в надежде сокрушить его несметной ратью враги научались, что побеждают мужеством, а не множеством. Воспаленные гневом, умножив ратную силу, они внезапно застигают его в теснине меж двух утесов и почти что запирают. Никакой надежды захваченным, никакого спасения зажатым, и тем ленивее действуют враги, чем они увереннее. Инок же, в среде неприятелей, как вихорь в прахе, как буря свирепствуя, рассеивает их и столь великой доблестью ошеломляет, что они уже в одном бегстве видят спасение. Тот усердно преследует их со своими силами, в сравнении с врагом весьма скудными, а несметные воины противной стороны, дабы спасти своих владык, делаются добычею одного инока. Но один, особый его враг, хотя уже ускользнул, поспешив круговым путем, опередил его и шел незамеченный, смешавшись с его людьми, все время оглядываясь на инока, своею жизнью пренебрегая, лишь бы с его жизнью покончить. Инок, от жара битвенного и солнечного почти бездыханный, подозвав отрока, входит в виноградник, слагает оружие — и пока войско проходит мимо, он под шпалерой высокой лозы, полунагой, беспечно подставляет себя ветру. А предатель, разлучившись с идущими, подкравшись на цыпочках, пронзает инока смертельным дротом и скрывается. Чуя близость смерти, тот исповедает грехи отроку, который один был при нем, прося наложить на него покаяние, — а тот, будучи мирянином, клянется, что этих вещей не разумеет. Во всех обстоятельствах решительный, инок с глубочайшим раскаяньем говорит: «Предпиши мне ради милосердия Божьего, любезнейший сын, дабы во имя Иисуса Христа пребывала в преисподней душа моя, творя покаяние даже до дня судного, дабы тогда смилостивился надо мною Господь, да не узрю с нечестивыми лик гнева и негодования». Отрок отвечает ему со слезами: «Господин, предписываю тебе в покаяние то, что твои уста молвили здесь пред Господом». И он, словами и взором соглашаясь, благочестиво приял это и умер.
84
О другом клюнийском иноке. — Переработанная версия истории, рассказанной ниже (IV. 7).
Помянем же слова милосердия, глаголющего: «В какой час ни восстенает грешник, спасен будет» [85] . Как бы он мог восстенать и не сделал бы этого? Если же он опустил что-нибудь второстепенное, мы можем обсудить это меж собой, а душу его да помилует Бог.
XV. О ВЗЯТИИ ИЕРУСАЛИМА САЛАДИНОМ
Как лета отпущения, или юбилейные, названы, как нам известно, от отпущения, или jubilum, будучи летами отпущения и милости, безопасности и мира, ликования и прощения, хвалы и веселия, так лето от Воплощения Господня 1187-е следует нам называть нубилейным, от слова nubilum — как из-за туч непогоды [86] , так и от тьмы злосчастия: лето страха и брани, уныния и тягости, поношения и скорби [87] , от середины мая до самой Семидесятницы оскверняемое непрестанными зимними потоками, которые, лишив нас урожая, плоды потопив, произвели злаки гнусные, зловредные и негодные и учинили равное опустошение среди животных и людей. И хотя Нептун часто, если не всегда, восполняет своим обилием скудость Кибелы [88] , в сей год море замкнуло от земли утробу сострадания и отказало сестре в обычной плате [89] . Словно забыв миловать [90] , прибавил Господь к скорбям гнусной погоды бесплодие земли, моря и воздуха, дух раздора выпустил из преисподней, и тому, кого Он связал крестом приятой плоти [91] , позволил глумиться над всем миром и насмехаться над христианами вдосталь по дурному его хотению. «Еще не исполнилось беззаконие Моава» [92] , — молвил Господь и отложил его истребление, пока не исполнится; но наше недоумие покажется столь полным, столь грузным, что не только на нас и все наше падет кара за беззаконие, но можно подумать, что позволил Сатане победитель его, Господь Иисус, свершить месть над Ним Самим. Ведь в этот злосчастный год возвещают, что одолен и полонен святой град Иерусалим Саладином, князем язычников [93] , и что опустошен он язвою более жестокой, чем горько воспетая в «Плаче» Иеремиею, говорящим со слезами: «Священники его стенают, девы его в скорби» [94] . Уже ни священники в нем не стенают, ни девы не скорбят, ибо нет их [95] . До малого остатка извел здешнее племя Тит, отместник (хоть и неведомо для себя) обид Господних [96] ; а этот их уничтожил дотла, учинивши всех христиан истребление. Гроб и Крест Господень стали добычею псов, чей голод так утомлен и кровью мучеников утолен, что многим позволено выкупиться, не столько по жадности к деньгам или недостатку злобы, сколько по вялости ослабевшего и изнуренного неистовства. Не было нехватки в склоненных шеях, но недостало на них мечей. А к выкупленным не пришла свобода, но те, кто выкупился, были даны воинам в жалованье, став им и платой, и товаром. Много предсказали пророки воплей и язв, бед и смертей сему истерзанному сверх меры городу, и в сию пору, как видно, исполнил Господь их прорицания. Часто избавлял его Господь [97] , и при всяком неистовом натиске не забывал миловать [98] ; а ныне, когда ни семени, ни останка, ни следа нет, — какое ныне избавление, какое упование, какая надежда на милость?.. Подлинно, лишь Господь Иисус, — хотя не видно, откуда и как может прийти помощь делу, совершенно погибшему. Ибо Тот, Кто глухоте был слухом, слепоте — зрением, тлеющему мертвецу — жизнью, множеством невозможных дел научил нас никогда не отчаиваться.
85
В какой час ни восстенает грешник, спасен будет. — М. Р. Джеймс замечает, что эта фраза, возможно, реминисценция Иез. 33: 12. Она цитируется в «Сентенциях» Роберта Пулла (PL 186, 911), в проповедях Петра Коместора (PL 198, 1757) и др.; о ее истории: Ogle 1940, 218—221.
86
…как из-за туч непогоды… — Nubilum значит «тучи, пасмурная погода».
87
…лето страха и брани, уныния и тягости, поношения и скорби… — Ср.: Соф. 1: 15; Ис. 37: 3.
88
Кибела — здесь персонификация земли: распространенное средневековое словоупотребление, ср.: Galterus de Castellione. Alexandreis II. 317; V. 34; Carmina Burana. 71; Carmen de monasterio Gemmeticensi (PL 138, 394).
89
…в сей год море замкнуло от земли утробу сострадания и отказало сестре в обычной плате. — Т. Райт замечает, что хронисты ничего не говорят о природных бедствиях этого года, хотя упоминают сильное землетрясение в предшествующем, но более или менее подробно рассказывают о различных политических волнениях 1187 года (Walter Map 1850, 22).
90
Словно забыв миловать… — Ср.: Пс. 76: 10.
91
…тому, кого Он связал крестом приятой плоти… — Т. е. дьяволу.
92
Еще не исполнилось беззаконие Моава… — Ср.: Быт. 15: 16.
93
…одолен и полонен святой град Иерусалим Саладином, князем язычников… — Иерусалим был взят Саладином 2 октября 1187, в тот же день недели, в какой он был взят христианами почти за 90 лет до того. Ниже (V. 3) Мап приводит двустишие о падении Иерусалима.
94
Священники его стенают, девы его в скорби. — Плач 1: 4.
95
…ибо нет их. — Мф. 2: 18.
96
До малого остатка извел здешнее племя Тит, отместник (хоть и неведомо для себя) обид Господних. — Речь идет о взятии Иерусалима Титом, будущим императором, в 70 г. См.: Евсевий Кесарийский. Церковная история. III. 5. 6 (где цитируется Иосиф Флавий). Ср.: Johannes Saresberiensis. Policraticus. II. 5. О Тите как мстителе евреям за Христа см.: Данте. Чистилище. XXI. 82—84; Рай. VI. 92—93.
97
Часто избавлял его Господь… — Пс. 105: 43.
98
…не забывал миловать… — Пс. 76: 10.
Сделался некогда словно врагом рабу Своему Давиду любивший его Господь из-за учиненной им переписи народа, ибо царь как бы отказывал Ему в подобающих хвалах за свои победы и приписывал исход битв лишь себе и своему множеству; посему через ангела-истребителя умертвил Господь семьдесят тысяч человек [99] . Не мщение это было, но наказание, которое гордыню усмирило, но не дало победы врагам, не возвеличило славы неприятелей, не разожгло неприязни граждан, не уязвило стыдливости, не причинило позора, не отняло остатка; которое имело меру, которое исправило правителя, которое сберегло часть народа ради семени; дало почувствовать отца, а не врага, розгу, а не меч. Не было там разорения имений и отчуждения владений, не было и переноса власти, ковчег пребывал на месте, священнодействия не прекращались, в безопасности были уцелевшие; умерших сочли, оплакали, погребли; радовались счастливому злосчастий окончанию.
99
…через ангела-истребителя умертвил Господь семьдесят тысяч человек. — 2 Цар. 24.
Но какой конец сему бесконечному бедствию? ведь те, чьим узам позволил порваться Господь, демоны бесстыдные и безуздые, все, что было честного, что было доброго, что было Божьего, через своих слуг или присвоили, или истребили, — а что было позорного, что было порочного, что было их собственного, все возвеличили и наконец установили там мир, крепчайшим образом все удерживая, так чтобы уже была их воля как в преисподней, так и на земле [100] . Тогдашние люди были наказаны, но не умерщвлены; а нынешние — умерщвлены, а не наказаны. Оттого подвинулись стопы многих и пошатнулись ноги многочисленных [101] , не помышляющих, что не здесь наш Иерусалим. Мы же не так, но грядущего взыскуем [102] , и чем явственней для нас ничтожество мира, чем сильней его обветшание, тем поспешнее надо идти от этого мира к другому, и пусть надежда наша на грядущее будет лучше и от земной заботы свободнее.
100
…чтобы уже была их воля как в преисподней, так и на земле. — Иронически обыгрывается стих молитвы Господней: «Да будет воля Твоя и на земле, как на небе» (Мф. 6: 10).
101
…подвинулись стопы многих и пошатнулись ноги многочисленных… — Ср.: Пс. 72: 2.
102
Мы же не так, но грядущего взыскуем… — Пс. 1: 4; Евр. 13: 14.
Конь, бык, верблюд и осел, всякое крепкое животное торопится вырваться из грязи и всячески силится выпрыгнуть из ямы, — а мы навек в грязи засядем? Рассудительней было бы руководиться разумом неразумных, коим природа диктует правила лучше, чем нам — наша мудрость. Звери мудры; в самом деле, они — олень, кабан, лань, косуля — имеют твердый закон и час для питания и спаривания, сна и бдения и не переходят пределов, им поставленных; врагов остерегаются неослабно, следы к своему логову, по которым их выслеживают, оставляют с великой осторожностью, словно наделены разумом; дай им проницательность Катона и всего сената — они не сделаются осмотрительней в бегстве; отпусти их — проживут долгий век: снедь их — листва и трава, природою предложенная, искусством не утонченная; питье — вода, не дорожающая от редкости, не обесцененная доступностью. Таков неизменный ход звериной жизни. И хотя обитающие с нами прирученные животные, каковы кони, быки, куры, голуби, будто подхватившие от нас порочность, живут не в таком согласии с природой, но все же от природы чтят смену дней и ночей. И пусть в Венерином обычае и в тяге к нашей еде они часто преступают предел и желают неподобающего, но мы куда несдержанней их несдержанности. Почему же так, хотя звери нам проповедают добродетель воздержания, хотя ничего нет пред нашими очами, в чем не давал бы нам Господь урока? Но пока мы привыкаем к запретам, даже если умеем избегнуть большого греха, бываем завалены песком, как говорит Григорий [103] , и множество легких грехов делается схоже с тяжкими. И хотя мудрость учит нас непрестанно, драгоценное возглашая на стогнах [104] , мы блуждаем в делах неверных и бесцельных, по доброй воле носимся во вред здравию души и тела, разумно безумствуя по усмотрению плоти, которая одна несноснее, чем богатая баба [105] , бесполезное одобряющая, полезное отвергающая; она с присными своими, демонами и миром, так нас одурачила, что не храним мы ни заповедей Христовых ради жизни вечной, ни афоризмов Гиппократа — ради временной. Пределы, предписанные тому и другому здравию, мы пренебрегаем и проскакиваем, ибо редко или никогда делаем дела во благовременье; справедливо исключил бы нас сказавший: «Всякой вещи под небом свое время и времена» [106] .
103
…нас заваливает песком, как говорит Григорий… — По мнению Вебба (Webb 1915, 122), отсылка к Григорию Великому: «Справедливо это бедствие нашего странствия сравнивается с песком морским. <…> Велик вес песка морского, но человеческое бедствие тяжелее морского песка, ибо показывается, что жестоко было наказание, когда по милосердию судии вина облегчается» (Gregorius Magnus. Moralia in Iob. VII. 2. PL 75, 768).
104
…мудрость учит нас непрестанно, драгоценное возглашая на стогнах… — Ср.: Притч. 1: 20—21 и антифон, цитируемый в статье Ogle 1940, 201.
105
…несноснее, чем богатая баба… — Ср.: Ювенал. Сатиры. VI. 460.
106
Всякой вещи под небом свое время и времена. — Ср. Еккл. 3: 1.
Трое, как нам ведомо, были воскрешены Господом: в доме, вне дома, в гробнице; епископ Ле-манский Хильдеберт изъясняет это кратким двустишием:
В доме мертвец — ум дурной; вне дома — злодейство; гробница — Свычай дурной; в том знак — Лазарь, девица, дитя [107] .Двух женщин достало, чтобы малою мольбою подвигнуть Господа к воскрешению четверодневного [108] ; а столь многие тысячи мужчин и женщин, и новых, и старых орденов, — кого они воскрешают? Что нам усердие в милостынях, постах, молитвах, с которым они, сидя у ног Господа с Мариею, по их словам, непрестанно Его призывают? Но, может быть, в желании исполнить всякую правду, принимая у себя Христа, хлопочут они с Марфою во многих услугах [109] , чтобы не оказалось чего-нибудь в недостатке, когда прислуживает лишь одна, и единственно нужного домогаются менее ревностно, чем нам нужно. И вот так, пока они заботятся о многом [110] , мы, как говорит Павел, каждый за себя [111] , милостью Божией и Его попечением сможем воскреснуть, на Него полагаясь, не на человека; и избавит нас от человека лукавого добрый человек Христос [112] .
107
Епископ Ле-манский Хильдеберт — Хильдеберт Лаварденский, епископ Ле-манский (1096—1125), архиепископ Турский (1025—1133), ученый и выдающийся поэт; цитируемое стихотворение: PL 171, 1279. Ср. Лк. 7: 11—15 (сын вдовы наинской, воскрешенный вне дома, близ городских ворот); 8: 49—55 (дочь Иаира, воскрешенная в доме); Ин. 11: 1—44 (Лазарь, воскрешенный в гробнице).
108
Двух женщин достало, чтобы малою мольбою подвигнуть Господа к воскрешению четверодневного… — Т. е. Марии и Марфы, пославших сказать Христу о смертельной болезни Лазаря.
109
…хлопочут они с Марфою во многих услугах… — Мф. 3: 15; Лк. 10: 38—42.
110
…заботятся о многом… — Лк. 10: 41.
111
…мы, как говорит Павел, каждый за себя… — Рим. 14: 12.
112
…на Него полагаясь, не на человека; и избавит нас от человека лукавого добрый человек Христос. — Пс. 117: 8; 139: 2.
XVI. О ПРОИСХОЖДЕНИИ КАРТУЗИАНЦЕВ [113]
Епископ Гренобльский видел во сне, как семь солнц сошлись с разных сторон на гору, нарицаемую Шартрезом (Cartusia), в долине Грезиводан, и остановились там. Поутру он раздумывал о том, много гадая и не находя ответа: и вот шесть клириков, мужей именитых, и седьмым с ними начальник их Бруно настоятельно просят у него это место, чтобы создать там молельню. Обрадованный епископ, видя счастливый исход сновидения, на месте, им желаемом, выстроил кельи и церковь на свой счет и с благословением их там водворил. Гора эта весьма высока, а посреди ее вершины — долина глубокая и широкая, бесплодная и невозделанная, но ключами изобилующая. Они владеют тринадцатью кельями; в одной приор, в других — по одному брату. В субботу приор наделяет их на всю седмицу хлебом, бобами и зеленью; три дня в седмице они довольствуются лишь хлебом и водой. Не едят мяса даже и больные; не покупают рыбы и не едят, если только им не дадут ее так много, что можно разделить на всех; всегда облачены во власяницу, всегда препоясаны, всегда молятся или читают. Никто, кроме приора, не может выступить из кельи обеими ногами; приору это позволяется ради посещения братьев. По праздничным дням они сходятся в церкви; мессу слушают не ежедневно, но в установленные дни. Не строят козней против соседей, не сплетничают, ничего не отнимают; не входит к ним женщина и они к женщинам не выходят.
113
О происхождении картузианцев. — Отсюда начинается обзор истории орденов, возобновляемый в гл. 23. Относительно картузианцев ср.: Nigellus Wireker. Speculum stultorum. 2227—2256; Giraldus Cambrensis. Speculum Ecclesiae. II. 20 (Giraldus IV, 248—254); Guigo. Vita Sancti Hugonis episcopi Gratianopolitani (PL 153, 761—784); Petrus Venerabilis. De miraculis. II. 28 (PL 189, 943—945). Ср.: Knowles 1963, 375—391. Орден картузианцев основал св. Бруно, прежде преподававший богословие в Реймсе; в 1084 г. он с несколькими послушниками основал в Грезиводане, в долине реки Изера, севернее Гренобля, первую картузианскую обитель, получившую название Гранд-Шартрез. История о сне св. Гуго, епископа Гренобльского, неизвестна из других источников; отложившийся от ордена дом в диоцезе Сен-Жан-де-Морьен отождествлению не поддается. Мап возвращается к картузианцам ниже, гл. 28.