Заберите вашего сына
Шрифт:
— Привет, — слабо улыбаюсь, чувствуя легкую усталость и слабость во всем теле. Видимо снотворное начало действовать. Интересно, почему мне не ввели сразу шприцом? Наверное, решили дозировать.
— Принес тебе цветы, первый, видимо, до тебя не донесли.
Миша носится по палате, ища емкость под цветы. Затем выбегает, видимо прося у кого-то вазу и через несколько минут возвращается, гордо демонстрируя букет в прозрачном хрустале. Внутри плещется вода и эта дивная красота оказывается у меня на тумбе, прямо под рукой. Только ни смотреть на них, ни восхищаться ими
— Первый? — шепчу тихо, протягивая дрожащие пальцы к нежным лепесткам, но рука безвольно падает на постель, подле которой садиться Михаил. Он кивает, хмуря брови и качая головой.
— Я утром заходил, но твой парень сказал тебя не беспокоить. Сегодня увидел его в ведре неподалеку от лифта. Видимо он у тебя ревнивый, — Серов слабо улыбается. А мне нисколько не смешно. Делаю вдох, хочется сказать что-то злое, но разум затуманен, мысли в голове путаются. Веки тяжелеют, но пока в сознании и замечаю, как Миша наклонился.
— Все нормально? Я беспокоился. Когда ты побежала за тем парнем. Мы с твоим другом едва успели, ты уже начала тонуть, — он морщит лоб, отчего меж бровей пролегает морщинка.
Странно, почему-то взгляд, брошенный в мою сторону сейчас кажется невероятно знакомым. Что-то неуловимое в чертах парня, будто вертится в голове. Наверное, у меня уже паранойя. Зачем я вообще об этом думаю? Забудь, Лиля, тебе же сказали, что расследование не для тебя.
— Да… спасибо, — с трудом сглатываю, пытаясь не заснуть, а Серов улыбается, отчего у самых уголков глаз собираются морщинки.
— Блин, ты такая отчаянная. Я правда очень испугался. Даже не думал, когда прыгал за тобой в воду. Только парня мы упустили…
Он продолжает говорить, а я снова поворачиваю голову к букету в вазе на тумбочке, разглядывая цветы. Интересно, как он узнал, что я люблю лилии? Наверное, исходил из логики моего имени, не иначе. Иногда парни бывают очень романтичными. И почему я не влюбилась в хорошего мальчика вроде Серова? Вместо Доронова, которому похоже доставила только проблем.
Мой айфон вибрирует рядом с вазой и непроизвольно тянусь к нему. Достать е получается — сил почти не осталось, кажется, будто сейчас опущу веки и засну вечным сном спящей красавицы.
— Это твой парень, — хмурится Миша, потянувшись к телефону и оглядывается на меня, вскидывая бровь. — Ответишь?
Ответить не успеваю, ибо в палату заходить Семен — глава службы безопасности Амира. Ну да. Ведь его меня охранять приставили. В темном взгляде мужчины ничего не отражает — ноль эмоций. Он кивает, осторожно интересуясь:
— Лилия Дмитриевна, вам что-то нужно? Попросить вашего гостя выйти?
Да, чтобы все меня оставили в покое.
— Ничего, — выдыхаю едва слышно и они с Мишей переглядываются. Мне кажется, будто Семен хмурится. Серов улыбается ему, а когда мужчина выходит, бормочет:
— Суровый дядька. Настоящий цербер семьи Дороновых, — хмыкает он, а я поворачиваю олову на подушке, подняв
Несмотря на затуманенный разум, притупленные чувства и эмоции, картина вспыхивает в памяти точно живая. То липовое видео с Жанной, которое я сотни раз прокручивала в своей памяти и пыталась понять происходящее. Раскладывала на кадры, восстанавливала каждую деталь и пыталась найти хоть какую-то зацепку, дабы восторжествовала справедливость для невинно убитой девушки, как я тогда думала. И много-много раз прогоняя эти страшные моменты в памяти, я вспоминала холодные глаза убийцы в маске, нижняя часть лица которого была скрыта.
А сейчас он смотрел на меня умиленным карим взором и хлопал длинными ресницами, стоило приподнять руку, закрывая часть его лица собственной ладонью в воздухе. Что это? Игра воображения? Фантазия на грани сна и реальности?
— Та рыжая девушка, которую ты пыталась сфотографировать. Ты говорила, что ее видела в клубе? — мягко спрашивает Миша, поднимаясь на ноги и убирая мою руку, кладет ее рядом, поправляя на мне одеяло. Старается не задеть воткнутый катетер, а я все больше ощущаю, как меня захватывает в тиски давящих стен палаты, ставшей вдруг такой маленькой.
Бросаю взгляд на капельницу, сглатывая сухость в горле от волнения. Все вокруг вертится: образы, мысли, видения, воспоминания. Пока Серов продолжает стоять рядом и молчать, ожидая моего ответа. Даже не пытается дотронуться, когда я приподнимаюсь, опираясь одной рукой в кровать.
Я пыталась сделать фотографию и его толкнули? Но толкнули ли? Человек, из-за которого я сюда попала, все время работал на него. Он всегда был незримо рядом, но держался в стороне от любых событий.
Казался добрым, милым, чутким человеком.
— Я не говорила о клубе, — выдохнула с трудом, собираясь остатки сил и пытаясь справится с собственной слабостью. Хватаюсь за тумбочку, отчего ваза опасно пошатывается. Моя рука пытается нащупать айфон, который вновь начинает вибрировать. Мне даже смотреть не нужно — просто знаю, что это Амир.
Михаил продолжает улыбаться, наблюдая за моими потугами. Он ничего не делает. Ни тогда, когда с тумбочки падает айфон и закатывается под кровать. Ни тогда, когда ваза летит следом, а прекрасный букет падает на пол в луже воды с осколками битого хрусталя. Делает шаг вперед лишь заметив, что я пытаюсь сползти с кровати. Мои пальцы бесцельно шарят по полу, натыкаясь на осколки, воду и цветки лилий, один из которых остается у меня в руке.
— Не подходи!
— Лиля, да брось, — мурлычет утробным довольным голосом, тихонько посмеиваясь. — Я лишь пытаюсь тебе помочь.
Мы встречаемся взглядами, и я снова вижу этот холодный, расчетливый блеск в его взоре. Из горла вырывается всхлип, пока Серов подхватывает меня, удерживая руками. Бросает взор на цветы, чтобы снова посмотреть на меня.
— Ты знала, что белые лилии многие народы с незапамятных времен связывали с непорочностью, невинностью и чистотой. А древние египтяне считали, что эти цветы выражают кратковременность жизни, свободу и надежду.