Заблудиться в страшной сказке
Шрифт:
– Ну, вирусы вывезти будет трудновато, – не унималась я. – Но вы всегда можете кого-либо ими заразить. Да вот хотя бы вашу жену!
Ольга дико уставилась на меня, потом перевела взгляд на мужа. Кажется, Миледи всерьез считала супруга способным на такое…
– Потом просто возьмете анализ крови – и вот вирус снова с вами! – продолжала я. – Да что же это я вас учу – вы же сами биохимик!
– Гражданка Охотникова, вы что, совсем с ума сошли? – ледяным тоном осведомился Алехин. – Кто вам давал полномочия вести такие переговоры?
– Капитана можете усыпить, чтобы не мешался! – быстро проговорила я, пока Алехин не ляпнул что-нибудь непоправимое. –
Вот ты, Алехин, умный мужик – а все-таки дурак! Ну неужели ты думаешь, что я хоть на секунду поверю Комарову?! И тем более позволю этому гаду уйти, да еще прихватив свои вирусы?
– Чего вы хотите? – устало спросил Комаров.
– Гарантий нашей безопасности, конечно. Ну, и для начала… – я брезгливо поморщилась, – переведете нас в другое помещение – здесь воняет!
Комаров и Миледи обменялись быстрыми взглядами. Ага, все ясно – эти ребята начинают с нами какую-то игру. Выпустить они нас, конечно, не выпустят – ни минуты в это не верила, но зато дело хотя бы сдвинулось с мертвой точки. Любое изменение нашей тупиковой ситуации – к лучшему. Правда, капитан?
Алехин смерил меня холодным взглядом, однако послушно подхватил под руки Дохлого и приготовился к переходу.
Стеклянная стена бесшумно скользнула вверх, открывая нам проход. Я не успела заметить, кто привел ее в действие. Вероятно, где-то находился пульт по управлению всей этой механикой. Если в лаборатории нет лишнего персонала, то это означает, что за пультом сейчас сидит Лидочка.
Мы прошли в соседний бокс – он ничем не отличался от нашего. Я вопросительно посмотрела на Комарова и сделала знак, чтобы он открыл нам проход дальше.
– Не надо ловить меня на слове, Вячеслав Васильевич! Я не имела виду, что вы переведете нас в соседнюю клетку. Речь шла о другом помещении. Принципиально другом, понимаете? Не о соседнем виварии.
Комаров кивнул, и следующая стенка убралась наверх. Господи, сколько же стоит все это оборудование!
Таща Дрюню, как раненого партизана, мы переходили из одного стеклянного кубика в другой. Я некстати вспомнила фильм под названием «Куб» – там тоже целая компания перебиралась из одного кубика в другой. Правда, до финиша добрались не все – в каждом новом помещении их ждала арбалетная стрела или струя кислоты в лицо. Хорошее кино, только очень уж мрачное. Помню, героям приходилось отыскивать безопасные помещения с помощью простых чисел. Надеюсь, нам ничего подобного делать не придется – никогда не дружила с математикой…
– Ну что, госпожа Охотникова, устроит вас такое помещение? – раздался насмешливый голос Комарова. Я огляделась по сторонам.
Наконец мы оказались в месте, в котором не чувствуешь себя морской свинкой. Эта комната была большой, в ней даже стоял стол и несколько офисных стульев. Вероятно, какая-нибудь контора для работы с бумагами. Впрочем, стеклянные пуленепробиваемые перегородки были и здесь. Ну что ж!
Я бесцеремонно свалила Дрюню на пол – пусть отдохнет, предатель – и уселась на стул, положив ногу на ногу. Потянулась, нахально зевнула прямо в камеру, висевшую под потолком, и проговорила:
– Да, вполне устроит.
– Ну что ж, я выполнил на данном этапе свою часть соглашения – а вы будьте готовы выполнить свою. Объясните, каким образом научное честолюбие привело к неудаче моего предприятия? – голос Комарова звучал холодно. Я пожалела, что не вижу лица собеседника – что это за покер с невидимкой? Ставки ведь высоки, и речь не
– Что ж, Вячеслав Васильевич, охотно расскажу. Я свое слово держу всегда. Ну, по крайней мере, стараюсь. Даже ваш сын не может пожаловаться, что я вела по отношению к нему нечестную игру. Да, Дрюня?
Дохлый отвел глаза. Я устроилась на стуле поудобнее и заговорила, задумчиво глядя в потолок:
– Эта история началась очень давно – году так в тысяча девятьсот семьдесят пятом. Тогда молодой, подающий надежды выпускник биохимического факультета пришел на работу в институт «Вирус». Молодой человек был очень талантлив – его даже называли Моцартом от биохимии. Но в советские времена в провинциальном институте даже Моцарту было не развернуться. Небольшая зарплата младшего научного сотрудника, интриги коллег – ко всему этому наш Моцарт оказался не готов. Вдобавок ко всему советская биохимия была «закрытой», если можно так выразиться, наукой – никаких публикаций в журналах мирового научного сообщества, никаких поездок на заграничные симпозиумы. Сиди себе в «шарашке» и день за днем занимайся однообразной работой, ничего общего с блестящими возможностями заграницы.
Я ужасно хотела курить, но не рискнула – неизвестно, как тут с вентиляцией.
– Наш Моцарт мог бы бежать на Запад, как сделали другие именитые биохимики. Но он был патриот, комсомолец. И тогда он решил делать карьеру, как тогда говорили, «по партийной линии». В этом и заключалась его ошибка.
Комаров молчал. Ни единого звука не доносилось из динамиков. Я продолжала:
– Больших высот наш Моцарт в партийной работе не достиг – ведь его таланты лежали совсем в другой области. Но за то время, что он занимался этим делом, он отстал и от науки – паровоз, как говорится, ушел вперед. А тут в стране наступили перемены, и партия, казавшаяся вечной, схлопнулась, как мыльный пузырь. Наш гений остался на бобах. Никому больше не были интересны его исследования пятилетней давности.
Из динамиков не доносилось ни звука – я даже не была уверена, что Комаров меня еще слушает.
– Так прошло много лет. Наш герой из младшего сделался старшим научным сотрудником, и наконец они с женой решились завести ребенка. Мальчик вырос, но не совсем таким, как мечталось его родителям. Бедные родители со стыдом поняли, что их сынок – наркоман и не способен учиться не только в их альма-матер, но и в слабеньком аграрном институте. Работать мальчик тоже не хотел. Он стал не только наркоманом, но и мелким барыгой.
Родителям ничего не оставалась, как махнуть на него рукой, благо мальчик был уже совершеннолетним.
И вот тут начинается самое интересное. Наконец-то ваш институт отправил вас, уважаемый Вячеслав Васильевич, на международный симпозиум. Впервые в жизни вы выехали за границу и использовали этот шанс на двести процентов.
Не знаю, каким образом вы вышли на террористов – возможно, они сами связались с вами и сделали предложение, от которого вы не смогли отказаться.
В провинциальном Тарасове под прикрытием завода Ольгиного родственника в рекордные сроки была выстроена лаборатория, оснащенная самым современным оборудованием. Полагаю, в «Вирусе» о таком могут только мечтать? Ваши новые друзья щедро финансировали строительство. И вот ваше предприятие заработало. Вы нашли сотрудников и взяли себе красивую кличку Барс – именно под ней вас должны были знать ваши заказчики.