Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Мы сидели на писательском пляже, на самом краю, у воды, и сверху камни были теплые, а чуть-чуть вглубь, только повороши — холодные и сырые.

В Коктебеле до зарезу надо было снять рассвет, когда солнце встает из-за «Хамелеона».

Писатели на лежаках обсуждали «Васю», который пишет, что скоро приедет. «Вася написал, Вася уже звонил, это невероятно, но Вася возвращается, могли ли мы подумать об этом, когда провожали его навсегда, Вася приедет в Коктебель и не узнает его…»

А мы сидели с оператором Сережей Козловым, сыном саксофониста Алексея Козлова, который «на саксе фа-фа-фа» и уж которому наверняка есть что вспомнить вместе с приближающимся «Васей».

Мы приехали снимать телефильм про Крымскую АЭС, сидели у моря на камешках, промокших за ночь насквозь.

Нас было четверо — оператор Сережа Козлов, режиссер Саша, звукорежиссер и я в качестве сценариста. Мое присутствие было не особо нужно, но крэйзи Саша, непоседливый мальчонка лет за сорок, с нервной экземой на лице, говорил:

— Ты на меня

действуешь успокаивающе.

В Сережу Козлова все время все влюблялись — соседская корова, хозяйская кошка, ящерка в горах. Поехал в Ялту чинить камеру — вернулся с двумя трепетными девушками.

Наш фильм должен был стать настоящей манифестацией против Крымской АЭС.

Мыс Казантип, поселок Щелкино, на перешейке между Азовским и Черным морями. До сорока сейсмических колебаний в сутки, славное местечко для атомной станции!

— Мы работаем за квартиру, — говорили нам люди, трудившиеся на строительстве АЭС. — Квартиру дадут — уволимся.

— А если строительство прекратят? Решат закрыть АЭС?

— Ну, вы ж смешные! Кто ж ее закроет? Это ж атом! Стратегическая отрасль…

Выжженное солнцем Щелкино, кругом море, пресная вода — привозная, выстраиваются очереди к цистерне с желтоватой пресной водой…

Девочка лет десяти рассказывала какую-то крымскую легенду про девушку, окаменевшую и превратившуюся в скалу, и шепотом добавила:

— Это такая красивая легенда…

И еще тише, едва слышно:

— Татарская…

— Почему ты шепчешь?

— Дядя Слава сказал, что у нас в Крыму слово «татары» говорить нельзя, — объяснила девочка.

В Керченском районе жгли и гнали вернувшихся на родину татар.

Мы колесили по полуострову, питаясь хлебом и черешней.

А когда выезжали в Крым из Москвы, утренний июньский ветерок надувал в вагоне льняные занавески, работало радио, прямая трансляция двадцать седьмой, последней в истории СССР партийной конференции, слышалось, как товарищ Горбачев прокашливается, пьет воду и шуршит бумажками, а поезд медленно, крадучись, выбирался из города, который словно не хотел отпускать, все бежал и бежал за поездом, заглядывал в окна, всё тянулись гаражи, окраины, собаки, свалки, славы КПСС над зданиями без окошек и дверей, «Ельцын прав!» на бетонных заборах вдоль путей…

Стране оставалось жить три года — великой Родине, шестой части суши, совку, Земле Октября, а мы все куда-то шли и зачем-то ехали, последнее поколение комсомольцев, а также хиппари, панки, металлисты, спартаковские болельщики и прочие, как писали в тогдашних газетах, «неформалы», шли-шли-шли, готовились жить в одной стране, а оказались в другой, растерянно потоптались на вольном ветру и постепенно разошлись «на все четыре» — одни в бизнес, другие в эмиграцию, третьи в алкоголизм.

Четвертые остались посмотреть, чем все это закончится. Посмотреть и рассказать. Про первых, вторых и третьих. Книжки, фильмы, спектакли…

И вот эти самые четвертые — у них тоже все по-разному, и не все со всеми здороваются, и не все всех могут припомнить: «Кто-кто? А, ну да, что-то такое…» Потому что: «Чем ты можешь мне помочь разбогатеть и прославиться? Ничем так особо? Ну, тогда давай, пока, будем считать, что мы с тобой незнакомы…»

Зачем поддерживать знакомство с давним другом, если и ботиночки у него не той фирмы, и автомобильчик какой-то дохлый, да и по телевизору его совсем не показывают?..

Всем ты хорош, драгоценный старинный дружок, а вот ботиночки твои подкачали, не по пути нам, извиняй…

Остались рассказать про тех, кто не может сам про себя рассказать.

А Командир-батюшка может…

«Я служил алтарником в храме под Москвой, алтарничал четыре года, а потом везде стали приходы открываться, священников не хватало, а я вроде — положительный, серьезный, по церковно-славянски читаю с налету (пригодилось, что в детстве знал по-сербски), молодой, единобрачный, супруга с хорошей родословной…

Отец Геннадий благословил…

Первая служба у меня была в девяносто первом, аккурат на Преображение, под лязг танков…»

Алле — барррррабанная дррррробь — ап!!!

Командир и Комиссар превращаются в батюшку и матушку.

«И вот я перед вами, недостойный иерей.

Нет, я не хочу сказать, что стал священником случайно, но… Нет, это не так, я этого не говорю, это совсем не так…»

А с комсомолом потом уже мы все покончили.

Спрашивается, куда теперь нести взносы?

«Говорить ли обо всем этом матушке? Нечужие ведь все люди, вот дело в чем, так уж получилось…

Еще расплачется, а ей нельзя волноваться, шестого ждем, а возраст-то уже…

Говорить или нет?»

— Похорони череп, Федя, — спокойно говорит матушка-комиссар, выслушав за ужином всю эту душераздирающую ахинею. — Похорони, как положено. — Она вытирает нос младшенькому, пятому сыну. — И станет лучше.

МЕРОПРИЯТИЯ ПО ОЧИСТКЕ СОВЕСТИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ

ШЕСТОЕ

Здравствуйте, это отец Федор. Надо забрать у Зои Константиновны череп и похоронить. Освободите, пожалуйста, время в среду в первой половине дня, я думаю, вдовоем нам удастся с ней поговорить. Встретимся у ее ворот. Я позвоню, когда буду подъезжать. Всего доброго.

Число пошел занимать деньги. Уже договорился, что дадут, теперь главное — дойти, аккуратно пересечь город.

Когда он отправлял письмо с Нилом, он еще не знал, не додумался, что можно просто занять денег.

А потом сообразил и договорился. Вот просто-то как! Главное, теперь дойти.

Тур! Тур в Москву плюс пятьсот баксов на дом в деревне. Сразу в деревню, и хрен найдут. Отдышаться, оклематься, там видно будет.

Надо было тогда еще, осенью у Ксантиппы провентилировать. Ничего, что она рыжая и велик сперли… Она хитрая, ууууу… Говорила, там брошенных домов полно, заходи, живи. Может, и пятьсот баксов не понадобятся. Но лучше взять. Войду в дом. Все починю. Не умею, но все равно. А потом умоюсь аккуратно, сяду на крылечке, буду новую печень ждать. И дождусь. Я терпеливый теперь. Мне русские умельцы новую печень сделают. Они все умеют. Из орешины смастерят. И вены тоже в том числе. Вены новые, кленовые. Пустой дом. Попасть в пустой дом. Там печка. Печка и печень. Однокоренные слова. Тур, тур… А может, без тура? В трюме? Китайцы же плывут…

Теплоход плывет по морю, теплоход…

Да нет же, ну какой теплоход в тринадцатом году? Разумеется, пароход. На пароходе Александр, студент-медик, русский из Киева, и Лия, дочь владельца скорняжной мастерской. Плывут в Нью-Йорк, к новой счастливой жизни, а то в Киеве что-то не рады их большому чувству, ни православная родня Александра, ни Лиина жидовская плойма. А вот еще Юзик и Рита из Гомеля. Рита дочь акушерки, девушка из хорошей семьи, а Юзик просто шпана, единственный сын лавочника, у которого еще пять дочерей. Юзик любит заходить с пистолетом в родную лавку, пугать очередную сестру за кассой и забирать выручку. Тоже плывут за хорошей жизнью, Юзик желает покорить Америку и разбогатеть.

— Здравствуйте, Юзик и Рита из Гомеля, мы Лия и Александр из Киева, давайте с вами познакомимся, потому что ваша внучка в детстве будет дружить с мальчиком, у них что-то там про велосипед… Дачное что-то… А потом мальчик вырастет и однажды второпях женится на нашей правнучке Зиночке. Ненадолго, он чудной такой… Вот и все. До свидания, Юзик и Рита.

До встречи в новой жизни!

До свидания, до свидания, машут шляпами!

А дедушки Константина Серафимовича нет на пароходе, он еще маленький, в деревне, папе своему, священнику, служить помогает. А через год сбежит на фронт германской войны, вступит в ВКП(б), и понеслось-покатилось, ему вообще ни в какую Америку не надо, новую жизнь он будет строить прямо тут, на родине, профессионально займется устройством счастья и справедливости.

Дедушка на лавочке сидит, кругом парк, снег, в парке постамент без монумента, пьедестал без памятника, памятник свободе — одного тирана под плотину скинули, другого еще не поставили.

Feed me pasta like this, дедушка!

Дедушка, ты зачем столько народу загубил? Ты, ты… Ты же в НКВД по Тульской области служил. Ты сам ни в кого не стрелял, ты начальство, ты только бумажки подписывал, это все уже слышали. Ага, а пальцы почему скрюченные? От бумажек, что ли? Столько наподписывал? Нет, дедушка, тебе много стрелять приходилось, с обеих рук, иной раз так уставал, что сил нет и пальцы ломит, а надо еще — тогда выпьешь водочки под соленый огурец и снова. Чтобы всех врагов извести, чтобы скорее новая счастливая жизнь… Ты, дедушка, столько наворотил, что я теперь по сей день костей не соберу. Да что я… Еще ведь Вася… Ты что, не знал? Вася, твой правнук. Он думает, его отец Федька. А еще знаешь, какой у тебя правнук? Нил. Он тоже что-то думает. Федька, ты там попроси, чтобы меня простили. Я Зину мучил. Глаголы спрягать заставлял. Она ко мне с нежностями, а я ей: проспрягаешь правильно глагол «колбаситься», тогда ладно, так уж и быть… И вот она, бедная, начинает: я кольбачаю, ти кольбачишь. И не пикнула ни разу. Ни в какой там ихний здешний женсовет.

А вдруг меня обратно не пустят? Пограничники такие — стой, кто идет? Это же я, вот мой пропуск, Ксантиппина визитка с зеленым котом. Пустите, я свой, да вы кто такие, что вы видели-то, а я пострадал за свободу, меня за длинные волосы в ментовке били, я в очередях на молочной кухне мерз…

Что жарко-то так? Август. А снег почему? Потому что дедушка на лавочке, в нашем заснеженном парке… На даче… Мандарины… Новый год…

Служба спасения.

Больница для бедных.

Поделиться:
Популярные книги

Идущий в тени 5

Амврелий Марк
5. Идущий в тени
Фантастика:
фэнтези
рпг
5.50
рейтинг книги
Идущий в тени 5

Кодекс Охотника. Книга VIII

Винокуров Юрий
8. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга VIII

Я тебя верну

Вечная Ольга
2. Сага о подсолнухах
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
5.50
рейтинг книги
Я тебя верну

Сумеречный Стрелок 2

Карелин Сергей Витальевич
2. Сумеречный стрелок
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Сумеречный Стрелок 2

Кровь на клинке

Трофимов Ерофей
3. Шатун
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
альтернативная история
6.40
рейтинг книги
Кровь на клинке

Последний попаданец 5

Зубов Константин
5. Последний попаданец
Фантастика:
юмористическая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Последний попаданец 5

Приручитель женщин-монстров. Том 1

Дорничев Дмитрий
1. Покемоны? Какие покемоны?
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Приручитель женщин-монстров. Том 1

Кодекс Охотника. Книга XXV

Винокуров Юрий
25. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
6.25
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XXV

Мимик нового Мира 8

Северный Лис
7. Мимик!
Фантастика:
юмористическая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Мимик нового Мира 8

Младший сын князя

Ткачев Андрей Сергеевич
1. Аналитик
Фантастика:
фэнтези
городское фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Младший сын князя

Возвращение

Жгулёв Пётр Николаевич
5. Real-Rpg
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
альтернативная история
6.80
рейтинг книги
Возвращение

Эйгор. В потёмках

Кронос Александр
1. Эйгор
Фантастика:
боевая фантастика
7.00
рейтинг книги
Эйгор. В потёмках

На границе империй. Том 4

INDIGO
4. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
6.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 4

На границе империй. Том 7. Часть 3

INDIGO
9. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.40
рейтинг книги
На границе империй. Том 7. Часть 3