Забрать любовь
Шрифт:
— Николас, — попросила Пейдж, — дай мне пять минут.
Николас стиснул зубы. Весь гнев, который все это время искал выхода и который он упорно подавлял работой и заботой о Максе, теперь прорвался наружу. Она не имеет права являться с таким видом, как будто отлучалась на выходные, и изображать из себя любящую мать. По твердому убеждению Николаса, она вообще не имела права находиться рядом с ними.
— Я дал тебе три месяца, — ответил он. — Нельзя врываться в чужую жизнь по собственному усмотрению, Пейдж. Мы и без тебя прекрасно обошлись.
Она его не слушала. Она потянулась к малышу и дотронулась до его спинки, одновременно коснувшись руки Николаса. Николас развернулся так, чтобы она
— Не прикасайся к нему! — сверкнув глазами, воскликнул он. — Если ты думаешь, что я позволю тебе как ни в чем не бывало войти в этот дом, ты глубоко заблуждаешься. Я не впущу тебя в дом, и я не подпущу тебя к ребенку.
Еслион все же согласится поговорить с Пейдж и еслион позволит ей увидеться с Максом, это произойдет на его собственных условиях и тогда, когда он сочтет нужным. Пусть поволнуется немного. Пусть поймет, каково это — внезапно осознать свою полную беспомощность. Пусть она забудется тревожным сном, не имея ни малейшего представления о том, что готовит ей завтрашний день.
На глаза Пейдж навернулись слезы, и Николас приказал себе сохранять холодный и неприступный вид.
— Ты этого не сделаешь, — прошептала Пейдж.
Николас отступил на шаг назад.
— Еще как сделаю, — спокойно ответил он и с грохотом захлопнул перед ней дверь.
Часть III
Рождение
Глава 33
За ночь входная дверь стала как будто больше. И даже толще. Я еще никогда не видела такого непреодолимого препятствия. А я эксперт по препятствиям. Я смотрю на нее часами, молясь о том, чтобы свершилось чудо.
Это было бы смешно, если бы не было так больно. Четыре года я входила в эту дверь и снова из нее выходила и не видела в этом ничего особенного. И вот я впервые действительно хочув нее войти. Я впервые готова сделать это по собственному желанию. Это мой осознанный выбор. Но это невозможно. Я твержу про себя: «Сезам, откройся». Я закрываю глаза и представляю себе маленькую прихожую, китайскую подставку для зонтиков, персидскую ковровую дорожку. Я даже пыталась молиться. Но все остается по-прежнему: Николас с Максом находятся по одну сторону этой двери, а я — по другую.
Я пытаюсь улыбаться проходящим мимо соседям, хотя я очень занята. Такая сосредоточенность отнимает все мои силы. Я безмолвно повторяю имя Николаса, и я представляю его себе так отчетливо, что начинаю верить в магию. Еще немного, и он появится передо мной. Но по-прежнему ничего не происходит. Что ж, если потребуется, я буду ждать вечно. Я приняла твердое решение. Я хочу, чтобы мой супруг вернулся в мою жизнь. И я согласна отыскать щель в его броне и скользнуть в егожизнь, и доказать ему, что мы можем все начать сначала.
Мне вовсе не кажется странным, что я готова пожертвовать правой рукой ради того, чтобы оказаться внутридома, чтобы Макс рос у меня на глазах и делал все то, что еще три месяца назад приводило меня в отчаяние. Тогда я просто автоматически выполняла то, что от меня требовалось, играя роль, на которую никогда не соглашалась. Но теперь я вернулась по собственному желанию. Я
Ну что ж, мое возвращение оказалось не таким, как я ожидала. Я думала, что Николас обрадуется и зацелует меня до потери сознания, заверяя, что больше никогда меня не отпустит. Если честно, я с таким волнением предвкушала, как вернусь в свою старую, такую привычную и уютную жизнь, что и предположить не могла, что в мое отсутствие обстоятельства могли измениться. Этим летом я извлекла урок из встречи с Джейком, но мне и в голову не приходило, что история может повториться с Николасом. Но конечно же, если яизменилась, то время не стояло на месте и для Николаса. Я понимаю, что причинила ему боль, но если я сама могу себя простить, значит, он тоже может это сделать. А если он не сможет, то я попробую его заставить.
Вчера я позволила ему ускользнуть от меня. Я и не думала за ним следить. Я почему-то была уверена, что он нашел няню, которая приходит к нам домой и присматривает за Максом, пока его отец находится на работе. Но в половине седьмого утра он вышел из дома с ребенком на руках и сумкой через плечо и сунул и то и другое в машину небрежным движением человека, привыкшего это делать регулярно. Я даже рот открыла от удивления. Мне не удавалось носить одновременно Макса исумку. Да и вообще мне каждый раз требовалось собрать все свое мужество только для того, чтобы выйти с Максом из дома. А Николас… У него это вышло так легко!
Отворив входную дверь, он сделал вид, что не видит меня.
— Доброе утро, — поздоровалась я, но он даже не кивнул в ответ.
Он сел в машину и какое-то время просто сидел за рулем. Потом опустил стекло с пассажирской стороны и наклонился к окну.
— Когда я вернусь домой, тебя здесь уже не будет, — сказал он.
Я подумала, что он едет в больницу, но я не собиралась являться туда в таком виде. Одно дело компрометировать Николаса в его собственном дворе и совсем другое — ставить его в неловкое положение перед начальством. Я знала, что этого он мне никогда не простит. Тем более что вчера я и в самом деле выглядела ужасно. Я семнадцать часов подряд вела машину, два дня не мылась, после чего мне пришлось переночевать на собственной лужайке. Я решила проникнуть в дом, выкупаться, переодеться и только после этого поехать в Масс-Дженерал. Я хотела пообщаться с Максом без Николаса и была уверена, что мне без труда удастся разыскать ясли.
После того как Николас уехал, я забралась в машину и выудила из сумочки ключи. Я была уверена, что Николас о них забыл. Отперев входную дверь, я впервые за три месяца переступила порог своего дома.
В доме пахло Николасом и Максом. Моих запахов тут не было вовсе. Сам дом представлял собой один сплошной хаос. Я и подумать не могла, что Николас, всегда во всем любивший порядок, может так жить. А как насчет антисанитарии? Немытая посуда громоздилась на всех поверхностях «почти белой» кухни, а сверкающая плитка пола была затоптана грязной обувью и заляпана желе. В углу торчал засохший комнатный цветок, а в раковине покрывалось плесенью пол-арбуза. Пол прихожей был усеян носками и семейными трусами, гостиная посерела от пыли. Игрушки Макса, большинство которых я видела впервые, были покрыты крошечными липкими отпечатками пальцев.