Забудь о прошлом
Шрифт:
— Какое? — настороженно поинтересовался Патрик.
— Войти.
— Как? Ах войти! Ну! Просто, как все гениальное! — Патрик насмешливо улыбнулся. — И кому принадлежит сия блистательная идея? Тебе?
— Ты против?
— Против.
— И ты, Дан?
Дан кивнул, без лишних, впрочем, эмоций.
Дэвид помолчал, потом предложил:
— Обоснуйте вашу точку зрения.
— Сначала ты обоснуй…
Патрика прервал дрожащий от возбуждения голос:
— Внимание! Следите за экранами!
— Артур, стой! — заорал первым догадавшийся Дэвид. — Стой, Артур!
Но тот не ответил, видимо, был уже у двери? Да. Вот он толкнул дверь рукой… Дан и Патрик застыли, всматриваясь в экранчик. Дверь не поддалась, Артур толкнул ее еще раз, потом отступил на шаг, мелькнула его рука, в которой было что-то зажато…
— У него «ключ», — буркнул сердито Патрик.
«Ключ»? Откуда? Кто из разведчиков мог расстаться со своим «ключом»? А что, если?.. Дан хлопнул себя по карману — нет, тяжелый кубик прощупывался сквозь нетолстую ткань… Наверно, с Земли привез, там достал? Но откроет ли их «ключ» эту дверь? Наверно, откроет, ни замков, ни замочных скважин не видно, запоры, должно быть, электромагнитные, термические, еще что-то в этом роде, если так, «ключ» мигом подберет нужную волну… Так и есть, дверь дрогнула и стала открываться. Забыв обо всем остальном, Дан поспешно переключил прибор на сигнал с камеры Артура и впился глазами в экран.
Темнота. Какой-то проблеск. Костер?! Нет, скорее, нечто вроде вечного огня. Величина экрана сама по себе не позволяла различить детали, а тут еще и темнота… Невозможно даже прикинуть размеры помещения, разве что судить по огню, по примерному расстоянию до него… Учитывая форму здания, расположение дверей, можно предположить, что весь нижний этаж представляет собой большой зал, в центре которого пылает этот странный огонь… Огонь горел не на уровне пола, а висел в воздухе, над головами, выглядел он довольно необычно — множество извивающихся мерцающих струй, похоже на клубок змей, беспрестанная игра, к тому же он длинный, возносится вверх, вверх, должно быть, нижний этаж непомерно высок…
Все эти прикидки длились лишь миг — тот самый, в течение которого Артур переступил порог и остановился. Потом внезапный визг, крики, Артур наконец сообразил переключиться на инфракрасное видение, и темнота в зале распалась на… Люди, множество людей! Замелькали качающиеся тени, темные фигуры кинулись в разные стороны, сталкиваясь друг с другом. Паника, хаос!.. Впрочем, нет. Движение, выглядевшее хаотичным, на деле оказалось осмысленным, просто смысл его трудно было уловить сразу, но прошла минута, вторая, и зал опустел. Не имевший опыта или просто растерявшийся Артур не сумел проследить за этим движением, в объектив попала только середина зала с неясным силуэтом колонны, над которой парил «вечный огонь». И лишь, когда он повернулся в одну сторону, в другую, мелькнула висячая лестница. И все. Ни души.
«Вообрази себе, Дан, довольно долго я думал, что проходящие века делают людей лучше»… Дан беспокойно заерзал. «Я думал»… Вот и я думал. А почему, собственно? Откуда я это взял? И думал ли я?.. Да, думал. То, что сегодняшние люди не смелее, не сильнее — не физически, а духом, это я понял давно, но продолжал верить, что они порядочнее, честнее, добрее, чем пару веков назад. Почему? Разве я знаю, какими были люди два века назад? Четыре? Шесть? Откуда мне это знать, по книгам? Но разве в книгах люди прошлых веков предстают лжецами или подонками? Вовсе нет. Есть и честнейшие, и порядочнейшие… Правда, если верить, что старая литература имела склонность к героизации, как утверждают критики, то… Но ведь отец… Дан вспомнил отца, его манеру говорить восклицаниями, пристрастие к рубящим жестам. Отец был в корне не согласен со многими литературоведами, к большинству своих коллег он относился с жестоким презрением, обзывал их конъюнктурщиками. Была ли в этом доля истины? Мать резкость отца относила на счет его неудовлетворенности своим положением, неутоленного честолюбия, будучи ребенком, Дан верил, что мать права всегда и во всем… наверно, это свойственно всем детям? Становясь взрослым, он все чаще замечал ее ошибки и постепенно понял, что права она оказывалась довольно редко. Не отсюда ли брало корни его недоверие к женской логике? Во всяком случае, по отношению к отцу она была несправедлива, из-за нее Дан во многом недооценивал отцовские знания и способности, в его любви к отцу присутствовало больше жалости к неудачнику, каковым его мнила мать, нежели уважения к ученому, несомненно талантливому… Хотя и недостаточно признанному. А почему? Не потому ли, что отец, обладая редкой независимостью суждений, ничего не делал на потребу обществу? Нельзя сказать, что он не ценил это воспитавшее его общество, не замечал его преимуществ, нет, но в самом тоне, каким он уничижительно цедил сквозь зубы любимое словечко «конъюнктура», звучало нечто… Впрочем, Дан слишком плохо знал отца, и судить о мыслях того ему было трудно… да он и не пытался!.. Конъюнктура… Почему современное общество усердно внушало себе, что достигло совершенства? Не потому ли, что от совершенства оно еще достаточно далеко? И самое несовершенное в этом обществе — люди. Мы достигли немалого в науке и технике, в экологии, особенно хороши наши законы, в принципе, законодательство наше уже приближается к совершенному, многого мы добились в вопросах общественного устройства, гуманистического воспитания… Кое-что делаем в искусстве… увы! Если поступательное развитие науки пока не прекращается, то с искусством у нас хуже, движение идет медленно, с рывками и остановками, даже с упадками… Но говоря о людях, надо, наверно, прежде всего говорить о морали? А что у нас с моралью?.. Дан перевернулся на бок. Не спалось. Из смежной комнаты… в этом коттедже, относительно большом, было три спальни, две из них почему-то сообщались между собой… из смежной комнаты доносился храп Артура, Дэвид же спал тихим и глубоким сном. А в маленькой спаленке чуть поотдаль то и дело вздыхал во сне и ворочался Патрик, из-за духоты оставлявший дверь открытой. Даже во сне они были разными. Вот, пожалуй, и ответ, люди, как были разными, так и остались. В том числе, и в степени их приверженности нормам морали. Но сама мораль? По сути, моральные ориентиры человечества не менялись уже десятки веков… Дан сел, потом снова лег. В доме было неважно с вентиляцией, наверно, когда эти коттеджи строили, рассчитывали на кондиционирование, но кондиционеры давно вышли из строя. Он позавидовал Марану, вызвавшемуся быть часовым в первую половину ночи — настороженный Дэвид полагал, что необходимо наблюдение человека, технике он почему-то перестал доверять. Решил, что ее можно обмануть с помощью другой техники?.. Все возможно, кажется, они зашли в тупик… в тупик, а он, Дан, валяется на неудобном, но матраце и рассуждает о морали, нашел время… Впрочем, он интуитивно чувствовал, что от морали совсем не так далеко до их проблем. А одинакова ли мораль в разных обществах? Разных цивилизациях? На разных ступенях развития одного и того же общества или цивилизации? Он наконец собразил, что задыхаться незачем, встал, открыл дверь и вышел на крыльцо. Поискал взглядом Марана… Вот с Мараном у них одна мораль. Практически одна, исключая мелкие детали. Одна, несмотря на парсеки и века. А что это значит? Разве не то, что мораль на Земле и Торене одинакова? Да даже на Перицене моральные критерии во многом сходны с земными, во всяком случае, понятны землянину, ведь если те же лахины относятся к войне и убийству иначе, чем земляне, они все-таки считают доблестью убийство врага в честном бою, а не из-за угла. Вот если б их мораль поощряла убийство из-за угла… Постой-постой, друг Даниель! Все не так просто. Мораль Марана? Да, конечно. А как быть с моралью Изия? Моралью Лиги? А может ли существовать мораль с обратным знаком? Или это просто патология? В данном случае, видимо, патология, ибо в том же обществе и на той же планете существует и нормальная мораль, но вообще… Наверно, возможно и целое общество, придерживающееся моральных критериев с обратным знаком — по отношению к земной, естественно. В таком случае возможность контакта, иными словами, взаимопонимания, должна ставиться в зависимость не от уровня развития науки, техники, информатики, даже не от общественного устройства, а от совместимости моральных ориентиров. Значит, надо понять, какова здесь, на Палевой, мораль. Если судить по прошлому… Конечно, что-то могло измениться, хотя моральные критерии вещь устойчивая… Но предположим, что не изменилось или изменилось не очень ощутимо. Итак? Пацифисты. Это как будто факт. На Торене они проповедовали нечто вроде любви к ближнему. А на Перицене? В Атанате? Немилосердное давление с целью привить свои нормы, вытеснив чужие… простите, свои или чужие, это как посмотреть, с позиции палевиан или атанатцев… А ведь Атаната была позже. Правда, еще не доказано, что была… Или доказано? Трехпалая рука налицо, этого, наверно, достаточно? Что ж получается? Фу, голова пухнет от этих мыслей…
Дан наконец обнаружил Марана, прохаживавшегося под деревьями, помотал головой, чтобы «вытряхнуть» мысли, от которых она пухла, и пошел к нему.
— Ну хорошо, — утомленно сказал Патрик. — Но с одним условием. Пойдут разведчики. Двое из нас троих.
— Согласен, — Дэвид твердо остановил взвившегося было Артура. — Кто пойдет, решайте сами.
— Кто? — Дан вспомнил прощальную беседу с шефом. — Мы с Мараном, — сказал он торопливо.
— А может, мы с Мараном?
Дан улыбнулся. В главном они с Патриком сошлись.
— Пусть Маран сам выберет, с кем идти, — предложил он не без некоторой доли лукавства. Но против его ожиданий Маран медлил с ответом, и только вмешательство Дэвида…
— Если уж вы сошлись на кандидатуре Марана, — сказал он, задумчиво оглядев всех троих, — пусть тогда он идет со своим привычным партнером. С Даном то есть.
Переглянувшись, Дан и Патрик согласились с этим решением, Маран же не промолвил ни слова. Только позднее, когда они уже шли вдвоем по двору ко входу в подвал, куда нырнула убегавшая от них в день прилета пугливая незнакомка, на брошенное Даном обиженное «Если ты предпочел бы идти с Патриком, так и сказал бы», он неожиданно ответил:
— Я предпочел бы вообще не идти.
— Как это? — растерялся Дан.
— А так. А ты считаешь, что идти надо?
— Нет, но…
— Но? Почему же ты пошел?
Дан смутился. Он знал, что трое оставшихся в коттедже слышат каждое их слово. Впрочем, это было известно и Марану, что не помешало ему в ответ на невнятное бормотание Дана типа «потому что… чего ты спрашиваешь?.. сам ведь знаешь» сурово сказать:
— Знаю. Чтобы не показаться трусами, мы трусливо согласились с тем, что противоречит нашему пониманию ситуации и просто здравому смыслу.
— Но надо же что-то делать.
Маран только хмыкнул.
— Если у тебя есть свои соображения, почему ты о них умалчиваешь?
Маран посмотрел на него хмуро, помолчал, потом буркнул:
— Я человек подчиненный.
И Дан понял. Уроки смирения не всем идут впрок. Недаром и Патрик такой нервный. Положение, в котором они оказались, своей нелепостью превосходило все домыслы. Если б еще палевиане шли на контакт, ситуация была проста и не требовала неординарных решений и реакций, Дэвид, наверно, более или менее справлялся бы, но теперь… Теперь он совершенно не представлял, что делать, да и если б представлял, вряд ли сумел бы свои представления реализовать. Командирами рождаются, это Дану было известно достаточно хорошо, командирами, полководцами, лидерами, неважно. Дэвид был рожден тем, что Патрик называл «кабинетным ученым». Конечно, в этом нет ничего плохого. Если бы он сидел в своем кабинете. Или хотя бы на Земле… Но он был тут. Правда, он спрашивал совета… Да, иногда. У Патрика. Марана он словно побаивался. В общем-то, Дан даже понимал его, впервые в жизни человек увидел вблизи инопланетянина и никак, наверно, не мог забыть, с кем имеет дело. Это в Разведке привыкли ко всяким торенцам и периценцам, не удивлялись им, там Марана быстро сочли за своего, но требовать того же от обыкновенного обывателя, которым, в сущности, Дэвид и был, несмотря на свои ученые степени? Дан усмехнулся. Контактолог! Монографию накатал, а наладить отношения с представителем иной цивилизации даже не пробует. Или он собирается дружить только с воображаемыми техническими гениями передового палевианского социума? Именно что воображаемыми. А с реальными людьми пусть разбираются другие. Да, сложно с ними… В глубине души Дан не сомневался, что харизма Марана рано или поздно сделает свое, но необходимо время, а пока… А пока Маран, которого и так одолевали невеселые думы, совсем ушел в себя и упрямо не желал вылезать из роли послушного исполнителя пусть даже дурацких приказов…
Вход в подвал имел форму приплюснутой арки, весьма низкой, окаймленной по внутреннему краю металлической полосой. Сигнализация? За аркой начинался сводчатый туннель шириной метра в три и довольно высокий, подняв руку, Дан не достал до потолка. В туннеле было темно, и Дан засветил фонарик, но Маран молча накрыл линзу фонарика ладонью, а когда Дан вопросительно взглянул на него, взял его за руку.
Ах да, верно, как он мог забыть! Дан беспрекословно выключил фонарик, сунул его в карман и зашагал в темноту, стараясь ступать бесшумно, теперь это у него получалось, правда, только тогда, когда он следил за собой. Несколько десятков шагов, и мрак сгустился, стал полным. До чего ж неприятно! Как слепой… Хорошо еще, что с поводырем…