Забыть Александрию
Шрифт:
– Найдете. Тут еще полно еды, – неожиданно даже для себя огрызнулась Отум, не зная, что еще ответить на эти вопли, и встала в полный рост. Ее одежда пропиталась маринадом, а у нее в волосах был укроп. Гавлон, доселе тихо сидевший в своей коробке, услышал эту словесную перепалку и выскочил, как черт из табакерки. Все вокруг начали галдеть в три раза громче.
– Ты?! – Глаза рыжеволосой женщины округлились при виде мага. Они явно были знакомы.
– Прости мою спутницу за хамство! Ей пришлось многое пережить, Лотта, – сказал он.
– Ты еще кто?! – завопил один из стариков, и вся его кожа
– Мы можем все объяснить, – извиняющимся тоном заверил Гавлон, активно жестикулируя.
– Да кому нужны твои объяснения?! Лучше верни нам хлеб и огурцы! Наши семьи голодают, у нас болеют близкие! – Старик потряс у лица Гавлона своей клюкой. Под шумок Отум вылезла из бочки, игнорируя осуждающий взгляд Адель. – А вы имели наглость заявиться сюда! Нам не нужны лишние рты!
Свидетели этой сцены согласно закивали и подхватили его речи.
– Может это колдун Гавлон и беглая принцесса? Давайте сдадим их солдатам! – раздалось в толпе. Лотта решила прекратить все эти разговоры одним махом. Она вскочила на один из пустых ящиков и громко заявила:
– Эти люди – мои родственники! Хотите верьте, хотите нет! Другого способа пробраться сюда они не нашли. – Толпа не особо ей поверила, но она продолжила: – Я понимаю, что теперь многие сегодня уснут голодными, поэтому моя семья не возьмет сегодня и завтра никакой еды.
– Мама! – воскликнула Адель, и ее голос был полон отчаяния.
– Никто тебе не поверит, Лотта Гардран, – сказал старик. – Кто в своем уме сюда бы сунулся? Они – беглые преступники, не иначе. И их нужно отдать солдатам!
Люди начали вторить деду, но Лотта, рассвирепев, закричала:
– Так ты платишь мне, Ганс?! Мой муж отдал свою жизнь, спасая твоих родных. Вы все должники моей семьи! Да-да! – Она гордо сверкнула глазами. – Ешьте хоть неделю нашу долю! Делите между собой, нам не жалко! Только не допытывайтесь, хорошо?
С этими словами она спрыгнула со своего ящика и, схватив Гавлона и Отум под руки, быстро повела их сквозь толпу. Люди расступались перед ними, но с неохотой. Адель пошла за ними, громко говоря нецензурные слова, но мать не обращала на нее внимания.
– Мне очень жаль, что твой муж умер, Лотта, – грустным голосом сказал Гавлон.
– Поговорим дома, – произнесла женщина.
Зловонный квартал оказался полон серых домов со старой наполовину обвалившейся черепицей на крышах, и в нем действительно очень сильно воняло помоями. Людей на узких улицах было мало, еще меньше было ярких пятен цвета: никто не выращивал на подоконниках цветы и, казалось, не следил особо за своим домом. Везде было одинаково грязно и некрасиво. Дом Лотты оказался на отшибе квартала прямо рядом со стеной. В ее распоряжении было две комнаты на первом этаже, узенькая кухня и гостиная, спальня на втором этаже и чердак. Во всех помещениях было мало мебели, а та, что была, казалась очень старой и едва ли пригодной. Стоило им зайти в дом, как со второго этажа вниз по лестнице бегло спустился юный мальчишка, младше самой Отум на года три или четыре. Он, в отличие от сестры, показался принцессе симпатичным. У него были светлые волосы, одухотворенный взгляд серых глаз и чем-то он едва уловимо напоминал Александрию. Поэтому Отум не смогла долго на него смотреть.
Увидев непрошенных гостей, мальчик нахмурился:
– Это кто, мам? Где еда?
Лотта закрыла дверь на ключ и собралась было ответить, но Адель ее опередила:
– А это причуда мамы! У нас неделю не будет ни еды, ни воды, скажем ей спасибо!
– Не говори со мной в таком тоне! – рявкнула Лотта, но Адель и ухом не повела. Девчонка гордо подошла к лестнице, бросая на ходу:
– Интересно, и как ты собираешься протянуть на наших запасах это время?
– Протяну! Марш на второй этаж! Вы оба, Арчер! – Лотта грозно посмотрела на сына, и тот кивнул. В последний раз заинтересованно посмотрев на гостей, он поднялся по лестнице наверх. Лотта прошла в гостиную, села на табурет и, сгорбившись, тяжко вздохнула. – Как я устала… Гавлон, только тебя мне тут сейчас не хватало.
– Я очень благодарен, что ты приняла нас, Лотта! – Гавлон сел на соседний табурет и нежно посмотрел на нее. – Я рад, что ты жива и в порядке.
– В сомнительном я порядке, знаешь. А это кто? Принцесса Отум? – спросила она, кивая в сторону девушки. Отум стояла неподвижно, и вокруг нее на дощатом полу уже образовалась лужа из маринада.
Гавлон кивнул.
– Ох, твою мать! – простонала Лотта. – Я слышала, что она обезумела! Что она убила Галу!
– Это не так! – горячо заверил ее Гавлон. – Александрия, ее сестра, подставила ее! Я тебе клянусь, я бы никогда не привел в твой дом никого, кто мог бы угрожать тебе или твоим детям.
– Я хочу послушать, что скажет она, – отрезала женщина и строго поглядела на гостью. – Ты правда убила свою мать?
Отум не сразу смогла ответить. Ее язык словно отказал ей. Она ведь, действительно, теперь являлась убийцей, да еще и своей мамы. Это была грязь, которую она никогда не сумела бы смыть.
Она с трудом сглотнула, потому что во рту было так сухо, словно она не пила больше суток, и кивнула.
– Да.
– Почему? – ошарашенно спросила она.
– Я… Я была под контролем магии. Александрия захотела, чтобы я убила маму своими собственными руками. Таким образом она отомстила за казнь Доры, и лишила меня прав на трон.
Сказав это, Отум выдохнула. Слова дались ей нелегко.
– Я могу подтвердить, что так оно и было. У меня в кармане браслет, который… – затараторил Гавлон, но Лотта прервала его:
– Да верю я тебе. Правда, я не понимаю, почему ты помогаешь дочери Магнуса.
– Но она ведь еще дочь Галы! – воскликнул Гавлон, и почему-то он показался Отум оскорбленным. – Она очень похожа на маму.
«Ложь!» – удивленно подумала Отум. Она никогда не видела особого сходства в себе и матери, даже внешнего.
Лотта, видимо, сменила гнев на милость, потому что подошла к шкафу и извлекла из него коричневое платье. Она кинула его Отум и сказала ей переодеться. Девушка кивнула и пошла на кухню, оставив Гавлона и Лотту наедине. Те стали говорить вполголоса, но она все равно хорошо слышала их, потому стены были тонкими, а дверей между комнатами не было вовсе.
– Гавлон, мне жаль, что Галы больше нет. Я знаю, как много она для тебя значила.
– Спасибо. Мне тоже жаль твоего мужа. Помню вашу свадьбу… Такой счастливый день.