Забытая пещера
Шрифт:
Наконец. Петька тяжело вздохнул и встал:
— Пойдём посмотрим, что ли, эту станцию, как у них тут всё устроено…
Осторожно, стараясь не шуметь, мы открыли дверь и замерли на пороге.
У огромного тёмно-зелёного щита, висящего на стене, сидела та самая светловолосая девушка.
А на щите было полно всяких приборов: манометров с большими и маленькими стрелками, термометров и еще каких-то. И горели две красные лампочки.
— Здравствуйте, Светлана Петровна, — негромко сказал я. — Можно мы тихонько постоим и посмотрим, как вы работаете?
— Проходите, ребята, поближе, садитесь.
— А почему тут красный свет горит? — вдруг спросил Петька. — Авария, да?
— Нет, у нас тут всё наоборот, — засмеялась Светлана Петровна. — Красный свет означает, что всё в порядке. А вот если зелёный загорится, то беда, значит, где-то серьёзная поломка. На этом щите вы видите много приборов — по их показаниям я знаю всё, что делается на нашем участке нефтепровода: под каким давлением идёт нефть, какая у неё температура, как работают насосы…
— А если загорится зелёная лампочка? — всё не унимался Петька. — Что тогда?
— Это, ребята, не часто бывает. Принимаем срочные меры.
— И очень хорошо, — сказал я. — Чем меньше аварий, тем лучше.
Только это я сказал, как вдруг одна из красных лампочек начала мигать.
— Ага, что-то случилось! — даже обрадовался Петька.
А Светлана Петровна нахмурилась и стала вдруг серьёзной.
— Ничего страшного нет, но меры принимать надо. Вот видите, большой манометр? Он показывает давление в трубе. Это главное в работе всей станции. Если давление сильно упало, значит, где-то лопнула труба, это большая беда, нужно останавливать всю работу, вызывать вертолёты ремонтной службы, искать аварию. А если лампочка замигала — значит, понизилось давление. Сейчас я позвоню на соседнюю Нижневартовскую станцию, узнаю, как у них там.
Светлана Петровна сняла телефонную трубку и быстро набрала номер.
— Тоня? Это ты? Здравствуй. У тебя как давление? Нормальное? Ну и хорошо. А у меня что-то немного село. Сейчас свяжусь с Западно-Сургутской. Ну пока.
Мы внимательно смотрели, как Светлана Петровна, наклонившись к микрофону, повернула одну ручку, другую и громко сказала:
— Западно-Сургутская? Это ты, Валя? Как меня слышишь?
И сразу же до нас донёсся треск далёких разрядов и громкий весёлый голос:
— Привет, Света! Слышу тебя хорошо. Что случилось?
— Как давление?
— Нормальное. А у тебя?
— Всё в порядке. Пока. Позднее вызову ещё.
Светлана Петровна выключила приёмник и снова взяла телефонную трубку:
— Машинный! Что случилось? Как работают насосы? Давление упало. Проверьте, не перегрелись ли корпуса двигателей. Побыстрее. И мне доложите. Видите, ребята, раз на соседних насосных станциях давление нормальное, то, значит, неполадки у нас здесь. Их нужно скорее найти и устранить. — Мы молча смотрели на большую стрелку манометра. Вдруг она чуть-чуть качнулась вправо, и сразу же красная лампочка перестала мигать и загорелась спокойным рубиновым светом.
— Ну вот и всё в порядке, — облегчённо вздохнула Светлана Петровна.
И мы тоже улыбнулись.
— Интересная у вас работа, — сказал Петька. — Хотел бы я тоже быть оператором.
— Давай учись и приезжай. К этому времени тут построят новый гигантский нефтепровод Самотлор — Тюмень — Альметьевск. И станции на нём будут больше и сильнее. Приезжай, не пожалеешь…
Ах, до чего же интересно было лететь на вертолёте! Мы всю дорогу не отрывались от окошек, хотя внизу всё было одно и то же: бесконечные озёра и болота, лес, редкие полоски дорог и просек, и снова болота и озёра.
С нами летел геолог Володя. Он нас совсем не ругал, а всё время рассказывал, какой богатый наш край. Мы узнали много интересного. Оказывается, всё Среднее Приобье — это гигантская кладовая нефти. Её добывают всё больше и больше. В десятой пятилетке с наших промыслов получат уже целый миллиард тонн нефти!
Мы так заслушались Володю, что и не заметили, как прилетели.
На аэродроме нас уже ждала машина — зелёный «газик». И мы поехали в больницу.
Нижневартовск мне сразу понравился. Большие новые каменные дома, на улице очень много машин — почему-то всё громадные самосвалы.
— Видите, ребята, сколько здесь машин, — сказал Володя, — и все везут грунт. Дело в том, что природа далеко спрятала своё главное сокровище-нефть. Здесь вокруг одни болота. И сам город тоже стоит на болоте. Чтобы построить тут дороги и здания, нужно вначале насыпать землю. Вот поэтому-то из карьеров и возят так много песка…
Наконец мы подъехали к больнице. У входа нас ждал — кто бы вы думали? Конечно, Митяй!
— Где документы? — ещё издалека закричал он. — Не потеряли?
Вместо ответа Петька высоко поднял заветный рюкзак.
— Нефтепровод починили! — крикнул я. — Всё хорошо!
— Знаю! — ответил Митяй. — Мне вчера Иван Иванович по телефону всё рассказал. Ты молодец, что так быстро дошёл.
Мы были очень рады, что снова все встретились.
— Ну что, ребята, поговорили? — спросил геолог Володя. — Тогда поехали. Я сейчас вас завезу на пристань, вы меня там подождёте, я быстренько съезжу по своим делам — мне надо на Самотлор, потом сядем на «Ракету», и к вечеру будете дома.
— Вы поедете на Самотлор? — ахнул вдруг Петька. — А можно нам с вами?
— Если хотите — поедем.
— Хотим, хотим! — закричали мы.
И вот мы снова в машине. Мчится под колёсами дорога. Она здесь необычная — широкие бетонные плиты. Мимо нас опять несутся один за другим самосвалы.
— Дороги, ребята, здесь главное, — рассказывает Володя, — без них — никуда. А строить их было очень трудно — ведь глубина болота иной раз доходила до десяти метров. Зимой строители экскаваторами рыли глубокие траншеи, делали из прочного грунта подсыпку и уже сверху укладывали вот эти бетонные плиты. А иначе ничего было нельзя поделать — помню, на одном участке болото не вычерпали до дна, так летом, когда все оттаяло, дорога просто утонула…