Забытое царство Согд
Шрифт:
– Ваше вино очень вкусное, и я не мог остановиться.
– Да, наши вина славятся из-за сладкого винограда. У нас все вкусное: и персики, и груши, и яблоки, и вишня, и инжир.
Когда Чжоу стало лучше, он решил вместе с Файзом осмотреть царский зверинец, устроенный в конце сада. Вдоль крепостной стены были установлены железные и деревянные клетки. Завидев людей, животные забеспокоились и стали метаться внутри клеток. Внимание гостя сразу привлекли лев с густой гривой и львица, недобро смотревшие на посетителей и издававшие грозный рык.– Эту пару мы поймали недалеко отсюда, в горах Панча (Пенджикент), – пояснил царедворец и подошел к клетке с тигром. – А этого тигра – в тугаях Вахша (Амударьи). Сильный зверь, прежде чем мы прижали его к земле рогатинами, он загрыз двоих моих воинов.
Чжоу– А этих выловили в степи под Бухарой. Вернее сказать, охотники нашли нору и забрали детенышей.
Более всего Чжоу был поражен огромной птицей в рост человека. Такое чудо он не видывал прежде. У птицы были длинные и крепкие ноги и такая же шея. Ее маленькая головка с внушительным клювом смешно торчала над деревянными прутьями клетки.– Эта птица зовется страусом. Ее привезли наши купцы из Африки. Нынче мы сами разводим страусов и дарим правителям других стран.
– А моему императору подарят такую птицу? Его бы это сильно обрадовало.
– Мне думается, наш царь не откажет правителю Чина. Вот только как ты доставишь его в свою страну? Все-таки Чин очень далеко. Сам еле живым сюда добрался.
И оба на минуту задумались.– Это верно, – вздохнул Чжоу.
– Есть мысль. Ты попроси яйца страуса и уже в Чине выведите из них птенцов, если получится.
– Так и сделаю. Еще я бы хотел павлинов. На них можно любоваться часами, такие они красивые.
– Да, павлинов у нас очень много. Под Бухарой есть целое селение, где разводят их на продажу, а называется то место Товус. Мы с тобой обязательно поедем туда.
НАВРУЗ …Минуло два дня. Как-то ночью царедворец разбудил Чжоу.– Вставай, Чжоу.
– Что случилось, враги напали? – с тревогой спросил гость.
– Нет. Ты хотел увидеть Навруз – самый важный праздник?
– Да, но еще ночь.
– Идем, сам все поймешь.
Ворота цитадели отворились, и оттуда вышел Файз с гостем. Они глянули на город: Самарканд был усеян огнями факелов, с улиц доносился людской шум. Они зашагали вниз и встретили первую толпу людей – купцов из махалли, чьи двух– и трехэтажные дома возвышались над улицей и утопали в зелени. Главная дорога была ярко освещена горящими факелами, которые держали в руках горожане, одетые в светлые одежды. Головы девушек украшали венки из полевых цветов. С музыкой, песнями и танцами эта веселая толпа направлялась за город. Чжоу и царедворец последовали за ними.– До наступления рассвета самаркандцы должны собраться у реки Оби-Рахмат, – пояснил Файз.
Вскоре к их шествию присоединилась веселая толпа с соседней улицы. При этом все здоровались друг с другом, желая счастья в новом году. Люди шли к городским воротам, а к ним примыкали все новые и новые горожане. Длинная колонна освещалась факелами, звучали смех, шутки, песни, музыка. По дороге в толпе царедворец рассказал гостю о Наврузе.– Никто не знает, с каких древних времен мы стали отмечать этот день, однако, говорят, все началось при персидском царе Джамшиде, около двух тысяч лет назад. Это праздник победы светлого бога Ормузда над черными силами в лице демона Ахримана. То есть пробуждения жизни победы весны над холодной, безжизненной зимой. Одним словом, жизнь зороастрийца – это вечная борьба добра со злом. И вопрос только в том, чью сторону примет человек в этой схватке: примкнет ли к светлому Ормузду или окажется на стороне черного Ахримана. Но будущее все равно за добром, за жизнью. А Навруз – это весна и начало новой жизни в природе.
За городской стеной несла свои воды Оби-Рахмат, и от лунного света вся ее гладь светилась. На берегу уже собрался народ. Они ждали восхода солнца. До появления первых лучей великого светила оставалось совсем немного. «Пусть Бог видит, как самаркандцы радуются его творению», – говорили люди, собираясь в большие круги, где под музыку барабанов и рубабов отдавались пляске. Танцы молодых мужчин и женщин были так зажигательны, что Чжоу не смог удержаться и тоже вошел в круг. Согдийцы, заметив чужеземца, кричали: «Место для гостя, в середину его». И вскоре он оказался между двух очаровательных белолицых девушек. Голова Чжоу шла кругом – в таком веселье он участвовал впервые. Неожиданно стали раздаваться голоса: «Светило, светило идет к нам». Из-за крайних полей появилось легкое розовое зарево. И люди устремили свои взоры к солнцу и зашептали авестийские молитвы, вознося хвалу источнику тепла, дающему силу всему живому, и проклинали Ахримана, который сеет на земле смерть, ложь и холод. Происходящее так тронуло душу Чжоу, что ему тоже захотелось молиться. Когда стало совсем светло, люди под гимны Авесты двинулись обратно к реке. Первыми в прохладные воды спустились женщины в белых платьях. Они окунали сначала свои головы, а потом и все тело.– Так они смывают грехи, – пояснил царедворец гостю. – В новый год они должны встретить новую жизнь с чистыми помыслами и светлыми душами.
При этом, как заметил гость, некоторые женщины в воде еще шептали: «О, текущая вода! Пусть со мной будет ласков муж!» В речке они долго не задерживались, потому что своей очереди ждали и другие. На берегу женщинам подавали руки их мужья и братья, которые затем сами прыгали в воду. После обряда очищения согдийцы выходили из реки с облегченными душами и опять пускались в пляс под быструю музыку. Чжоу и Файз тоже прыгнули в воду. Однако от холода гость сразу кинулся к берегу, окунувшись всего раз. Царедворец вышел за ним. Чжоу весь дрожал, хотя его лицо сияло от радости. Боясь, как бы гость не заболел, царедворец увел китайца поскорее в город, где у ворот один из стражников накинул ему на плечи свой плащ. В это утро по традиции Тархун должен был объявить о начале празднования Навруза. И вот в сопровождении конной свиты царь с царицей явились в шахристан, в верховный храм Огня. Рядом с ними находился китайский посол в дорогом, расшитом золотом халате с широким воротом. У храма их встретили слуги, которые придерживали царских коней, пока Тархун с супругой не сошли на землю. За ними, отмахнувшись от услуг охранников, спрыгнули с лошадей двое сыновей-наследников, облаченные в серебристые парчовые кафтаны и острые колпаки. Отец погрозил им пальцем, мягко сказав: «Смотрите, ноги себе поломаете». Но дети сохранили гордый вид: у согдийцев поощрялась смелость. Следом сошла другая родня и советники с женами. Все были в нарядных одеждах, даже на мужчинах блестели браслеты и перстни с большими изумрудами и лалами. К тому часу у храма собралось множество горожан: богатые и бедные мужчины, женщины, юноши и девушки, все были в новых платьях. В столь важный день согдийцы одевались во все новое и выбрасывали из домов старые вещи. Так было заведено исстари. Даже посуду меняли, разбивая во дворе изношенную утварь. «Жизнь должна обновляться во всем», – говорили зороастрийцы. Свита царя с тремя мобедами собралась на верхней площадке храма. Когда Тархун поднял правую руку, толпа внизу смокла. И царь обратился к народу с речью, воздавая хвалу Наврузу, родному Самарканду, процветанию жизни, доброму урожаю. Затем говорил седобородый мобед. А начал с древности, как первый царь персов встал на колесницу и пронесся по небу с горы Дунбавед в Вавилон для битвы с дьяволом. И люди объявили этот день праздником, ибо для людей пророка Заратуштры благие дела – борьба со злом – превыше всего. Затем из уст мудрого мобеда зазвучала молитва, и все обратили свои взоры на священное солнце, которое уже стояло над храмом. И люди за жрецом тихо повторяли слова из священной Авесты. После молитвы царь дал слово китайскому гостю, чем слегка смутил Чжоу. Он не был мастером говорить длинные и красивые речи. Потому сказал коротко, но с чувством:– Ваш Навруз пришелся мне по душе, и когда я вернусь в Китай, то всем расскажу о нем. Пусть люди Китая знают, что есть такая красивая, богатая земля, как Согдиана.
Все захлопали на его простые и искренние слова. Согдийцы всегда чтили гостей из дальних стран, ведь так они могли узнать много нового, будь то обычаи других народов, товары или ремесла. Таким путем Согда обогащалась знаниями и становилась цветущим краем. Царь Тархун снова заговорил:– А теперь, согласно нашему обычаю, я буду принимать простой народ. У кого есть жалобы, обращайтесь ко мне. Я буду справедлив со всеми, будь то бедняк или богач. А коль имеется нужда, также говорите мне.
От этих слов народ зашумел. Затем двое слуг установили у колонн царское кресло из слоновой кости. А еще двое охранников внесли носилки с полным мешком серебряных дирхемов, и Тархун стал принимать людей. Их просьбы и решение правителя записывали писари, сидевшие позади трона. Китаец с интересом следил за происходящим – будет о чем поведать своему императору. Чжоу запомнился юноша лет двадцати пяти, который жаловался на одного богача по имени Варук.