Забытое сражение Огненной Дуги(Крушение операции «Цитадель»)
Шрифт:
Тем не менее последствия прорыва гренадеров 106-й пд в этом районе генерал-майор А.И. Лосев ощутил уже в 14.00. Из журнала боевых действий 24-го гв. ск:
«К 14.00 мелкие группы автоматчиков противника общей численностью до 200 чел. просочились в район НП командира 72-й гв. сд и зацепились за западную опушку ур. Дача Шебекинская, захлестывая НП командира дивизии. Силами резерва /учебный батальон и разведрота/ к вечеру группа автоматчиков противника была рассеяна и отброшена. Западная опушка ур. Дача Шебекинская была полностью очищена» [308] .
308
ЦАМО РФ, ф. 24 гв. ск. оп. 1. д. 21. л. 23.
К исходу дня фронт на участке 72-й гв и 213-й сд стабилизировался по линии: 500 м северо-западнее выс. 207 — западная опушка леса ур. Дача Шебекинская, отм. «сар» 2 км северо-восточнее с. Ржавец — западная опушка рощи восточнее Приютовки — 500 м восточнее Безлюдовки — устье р. Нежиголь. Обе дивизии понесли высокие потери, особенно соединение Лосева. Согласно
309
Там же, д. 16, л. 62–64.
310
ЦАМО РФ, ф. 3108, оп. 1, д. 10, л. 61, 62.
В то же время подразделения штурмовых орудий противника, действовавшие на фронте 24-го гв. ск, в течение двух суток понесли ощутимый урон, особенно 905-й дивизион. Из 31 орудия 7 июля в нем осталось меньше половины — 14 шт. [311] Заметно меньше потеряла 393-я батарея, которая была придана 106-й пд, в ней вышла из строя лишь одна машина. Причем, если судить по тому, с какой скоростью восстанавливали установки ремонтные службы (9 июля дивизион донес о наличии в строю только 21 StuG), причины выхода их из строя не только наши мины, а в первую очередь огонь танков 27-й гв. тбр, действовавшей в основном в полосе наступления 320-й пд.
311
NARA, Hgr «Sud» Gen St. d H. Or Abt 111b, Stand 7.71943 r., Fond RG 242, Box. 410, 411.
Второй день вражеского наступления для командования Воронежского фронта был не менее напряженным, чем предыдущий. Результат боевых действий 5 июля 1943 г. оказался, в общем-то, успешным, хотя противник пробил главную полосу 6- й гв. А, но лишь в одном месте — на левом фланге, а на правом крыле его мощная группировка основательно увязла в ее обороне. 6 июля ситуация на обояньском направлении оказалась значительно хуже и развивалась стремительно. Танковые корпуса Манштейна проломили передний край второго армейского рубежа. 48-й тк продолжил таранить нашу оборону на северном направлении, а 2-й тк СС, выйдя на прохоровское направление, устремился к тыловой полосе. Брешь прорыва начала быстро расползаться. К полуночи достоверно никто из руководства действовавших здесь двух советских армий не знал, что в действительности происходило на прохоровском направлении. По данным штаба фронта, группа танков противника уже действовала у села Кочетовка (несколько машин якобы были замечены на дальних подступах), где располагался штаб 6-й гв. А. В действительности в горловину прорыва уже вошли две из трех моторизованных дивизий корпуса СС, а выдвинутый сюда на усиление 5-й гв. Стк попал в окружение. Не имея точных данных и опасаясь худшего, Н.Ф. Ватутин направил генерал-лейтенанту М.Е. Катукову приказ о возложении ответственности на его армии за уничтожение танковой группировки и удержание этого района. Но самое тревожное было то, что к исходу 6 июля Николай Федорович уже не располагал полноценными резервами, т. е. войсками, не введенными в бой или не прикрывавшими опасные направления. Поэтому Военный Совет обратился к И.В. Сталину с просьбой, которую поддержал и Генеральный штаб, о незамедлительном усилении фронта нескольким и танковыми и авиакорпусами.
В этот тяжелый момент для стабилизации обстановки было крайне важно надежно удерживать левое крыло фронта и не допустить глубокого вклинивания вспомогательной группировки противника, а тем более ее смыкания с основной. Эту задачу 7-я гв. А 6 июля выполнила полностью практически собственными силами, если не считать переброски 31-й оиптабр, хотя в этот день 3-й тк на главном направлении ввел в бой, по сути, свой резерв — не использовавшуюся ранее при наступлении бронегруппу 6-й тд.
Анализируя решения, принимавшиеся генерал-лейтенантом М.С. Шумиловым, нельзя не восхищаться тем, как он глубоко и всесторонне осмысливал каждый свой шаг. Командарм прекрасно владел оперативной обстановкой как в полосе своей армии, так и всего фронта, что позволило ему, используя богатый боевой опыт и знания, приобретенные под Сталинградом, точно и глубоко прогнозировать действия неприятеля, оперативно сосредотачивая на опасных направлениях свои общевойсковые, подвижные и противотанковые резервы. Выстроенная им в ночь на 6 июля система обороны перед клином АГ «Кемпф» показала свою устойчивость и надежность. Ударная группировка 25-го гв. ск, хотя и не смогла провести контрудар в силу того, что ее войска оказались связаны боем, тем не менее в этот день ее силы в конечном счете и решили исход боевых действий. Если сопоставить силы, задействованные дивизиями Брайта во второй половине дня 6 июля в ходе прорыва на участке Генераловка — свх. «Батрацкая Дача» (протяженностью от 4 до 8,5 км), то создается впечатление, что «гора родила мышонка». Затраченные усилия огромной бронированной машины Функа оказались несоизмеримы с достигнутыми ею результатами.
После того как до полудня 3-й тк, овладев двумя сильными ПТОПами Разумное и Крутой Лог и переправив на восточный берег бронегруппу фон Оппельна, перешел в наступление на выс. 216.1, против двух его танковых полков оборонялось по полторы стрелковых дивизии (73-я
Кстати, когда читаешь боевые документы соединений вермахта или воспоминания участников Курской битвы с немецкой стороны, то невольно удивляешься высокой степени самооценки, даже самоуверенности их авторов, которая буквально выплескивается на бумагу. В любой обстановке, описывая события, в ходе которых все подготовленные ранее планы явно рушились, немецкие офицеры и генералы придерживаются железного правила — мы точно следовали приказу. И неважно, что вся задуманная операция идет вкривь и вкось. Вот и с 3-м тк точно такая же «петрушка». Корпус Брайта 6 июля так и не достиг главной цели — не вышел на правое крыло 4-й ТА, захваченный им район выс. 216.1 должен был быть в его руках еще 5 июля, а 7-я тд с большим трудом овладела им, да и то не одна, а вместе с 6-й тд, и лишь сутки спустя. Таким образом, с огромными усилиями войска Хюнесдорфа и Функа после двух суток боев пробили лишь главную полосу и углубились (незначительно) на узком участке во вторую, в то же время соединение Шмидта полностью увязло в обороне 81-й гв. сд. С каждым днем наступления цель, поставленная перед 3-м тк, скорее отдалялась, чем приближалась, т. к. силы таяли на глазах. Очевиден явный провал, но в документах его штаба, да и армейской группы это совершенно не просматривается. Читаешь сводки, донесения — обычная рутина войны: «атаковали в том-то направлении, вышли на этот рубеж, согласно приказу заняли впереди лежащую высоту», а если, к примеру, прочесть отчет 19-й тд — так это вообще не описание того, как дивизия проваливала одну задачу за другой, а скорее реляция для награждения за одержанную грандиозную победу. Сколько в нем героического пафоса и бахвальства! Возможно, так и должны держаться в трудные моменты настоящие командиры, поддерживая боевой дух войск. Хотя, когда читаешь опросы немецких пленных (даже офицеров), чувствуешь: прыть, которую враг демонстрировал даже перед началом «Цитадели», не говоря о том, что говорили пленные в разведотелах наших соединений год назад, явно поубавилась.
В действительности противник по меньшей мере был растерян, да и было отчего. Операция «Цитадель» хотя и развивалась на первый взгляд успешно, но далеко не так, как ожидало немецкое командование. Особенно в полосе АГ «Кемпф». Поэтому мысль о том, что эта грандиозная затея может завершиться откровенным провалом, начала появляться в головах не только откровенных пессимистов. Настроение войск в армейской группе после двух суток тяжелейших боев можно прокомментировать строчкой с советского военного плаката того времени: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить!» Бывший начальник штаба 4-й ТА генерал Ф. Фангор после войны так описывал свои впечатления о действиях войск Воронежского фронта и их настрое в первые дни «Цитадели»:
«…Офицеры и младшие командиры Красной Армии были проинструктированы в деталях о предстоящих ответных действиях в случае наступления немецких войск. Это подтверждается тем, что на их командных пунктах нами были обнаружены ящики с песком для отработки тактических задач. Кроме того, мы могли легко сказать, что советская оборонительная операция была тщательно подготовлена, так как отсутствовали какие-либо признаки беспорядка, поспешного или панического отступления частей в системе обороны. Не было радиосигналов „SOS“, которые так часто перехватывались в прошлом. Эти действия, без сомнения, были заимствованы у нас с превосходным эффектом. Враг, так же как и мы, в течение первых нескольких дней нашего наступления чувствовал уверенность, что все развивается согласно плану» [312] .
312
Ньютон С. Курская битва. Немецкий взгляд. С. 121, 122.
Опираясь не только на приведенное выше высказывание, но и на ряд опубликованных у нас мемуаров битых вояк вермахта, с уверенностью можно утверждать, что такая черта как скромность и самокритичность была присуща лишь отдельным представителям высшего командного состава вермахта. А у генералов, командовавших корпусами, армиями, возглавлявших штабы войск ГА «Юг» во время Курской битвы, на мой взгляд, она вообще отсутствовала. Стойкость личного состава и веру в собственные силы заимствовать у врага трудно, потому что эти качества не передаются, а воспитываются. Что же касается всесторонней подготовки войск и оборонительных рубежей, то на советско-германском фронте такой системы, которая была выстроена Воронежским и Центральным фронтами, никто никогда не возводил, а их войскам просто дали минимум времени для уяснения задач и их практической отработки на учениях. И не больше того.