Забытые письма
Шрифт:
Жили они в пригороде, совсем не таком богатом, как Хитон-парк, где красовались особняки богатых торговцев шерстью – настоящие каменные дворцы с башенками и железными воротами; нет, здесь была аккуратная улочка сдвоенных домиков с уютными комнатками и газовыми фонарями, отбрасывавшими вокруг себя теплый свет. У них был большой мраморный камин, в котором Элис, служанка, жившая в спальне на чердаке, день и ночь поддерживала огонь.
Рут любила домовничать, целыми днями что-то прибирала, протирала, каждой вещице было уготовано свое место, все, что может запылиться, заботливо поставлено на вязаные подставочки и прикрыто кружевными салфеточками. Она так
Дядя и тетя были прихожанами Уэслейской церкви – это было кирпичное прямоугольное строение с галереей вдоль второго этажа и величественным органом посредине. Нравы в приходе были гораздо более вольными, чем те, к которым привыкла Сельма, – тут носили яркие шляпки и жизнерадостно улыбались, несмотря на то, что многие были в трауре. На территории церковного сада были теннисный корт и закрытое просторное помещение, в котором попеременно проводились концерты, занятия воскресной школы и разнообразные собрания. Все было совсем иначе, чем в шарлэндском приходе.
Иногда по воскресеньям сюда приезжали проповедники из других приходов, по вечерам их угощали чаем за обеденным столом, хрустящие белые скатерти были заставлены домашней выпечкой и чайниками с крепкой заваркой. Тетя Рут в поте лица развлекала их беседой, когда требовалось светское участие.
Дядя Сэм почти все время проводил в конторе по сортировке шерсти и пообещал Сельме устроить ей экскурсию на фабрику. У него был глубокий баритон, прекрасно звучавший в церковном хоре. Дядя и тетя так старались, чтобы она почувствовала себя как дома, но ей не хватало деревенского обихода, тишины, родной комнатушки, привычных очертаний пасущихся лошадей и даже ставшей привычной работы в кузнице. Слишком много времени оставалось здесь на раздумья. Ей хотелось быть полезной, но никому из кузнецов в округе и в голову не придет взять себе в подмастерья девицу. На прядильных фабриках и в магазинах было полно работы, но они почему-то пугали Сельму. И от тети Рут не укрылось, что племянница чахнет с тоски.
– Я знаю, как тебе трудно, но это для твоего блага, поверь. Твоя мама хочет, чтобы ты смогла начать все сначала.
– Зачем? – спросила Сельма и в ответ увидела растерянное лицо тети.
– Ну, та история с молоденьким офицером… Маме было так больно видеть, как ты расстроена. Но будет, мы не должны говорить плохо о мертвых.
– О чем ты? – не поняла Сельма, чувствуя, как сердце ее заколотилось.
– Я думала, ты знаешь… Писали в «Вашингтон пост». Капитан погиб. Мне твоя мама написала… Прости меня, неужели тебе не рассказали?
Сельма потрясенно покачала головой, стараясь не разреветься.
– Никто мне ничего не рассказывает! – резко дернулась она. – Я не верю этому. Гай погиб?
– Боюсь, что так. В битве при Пашендейле. Много там полегло, уж сколько вдов осталось. Ах, котенок, твоя мама знала, как ты была привязана к нему, она хотела смягчить удар для тебя. Хорошо, что ты здесь. Сможешь встретить кого-то своего круга, а эта история останется в прошлом.
– Так они отправили меня сюда на поиски мужа?! – затряслась Сельма. – Почему мне никто ничего не рассказывает после того, как погиб Фрэнк? Что-то еще произошло, я знаю! Мы что-то нарушили, сделали что-то не так?
– Давай я принесу чай. Ты не в себе, это шок. Прости, что сообщила тебе дурную весть. Знаю, ты дружила с ним. Не могу поверить, что мама ничего тебе не рассказала.
– Я-то думала, мы с ним не просто друзья по переписке, а потом он вдруг приехал, и будто это был другой человек, совсем не он, смотрел на меня так свысока. Просто как будто не он. А теперь его нет, он умер, и мы даже не попрощались. Джемайма будет так скучать по нему, – давилась словами Сельма.
– Кто это – Джемайма? – спросила Рут.
– Его любимая лошадь, ее не забрали на фронт, потому что мы ее спрятали. Мы катались на ней, скакали на тот берег Риджа. Однажды она сбросила меня в поле, и Гай гнался за ней, чтобы успокоить. Ты точно знаешь, что это был он? У него же есть близнец. Фрэнк и Ньют спасли его однажды, когда он чуть не утонул в Фоссе.
– Ох, да, я помню ту историю. А сейчас словно все о ней забыли. Бедный Фрэнк, ты подумай, это совсем ему не помогло!
– О чем ты? – недоуменно посмотрела на нее Сельма.
Рут побледнела.
– Ох, не обращай внимания, несу что-то… Давай-ка садись, глотни чаю, и коврижка вот, с настоящим маслом!
– Спасибо, я не голодна. – Сельме хотелось только одного: поскорее остаться одной.
– Ну, как знаешь. Но постарайся не слишком переживать. Похоже, этот молодой человек не очень-то был достоин твоего внимания.
Как она может так говорить? Она же совсем не знала настоящего Гая – доброго, любящего Гая! Как могут они так легко отмести его смерть, словно это что-то незначащее? Все ее тайные надежды рухнули, все глупые фантазии, будто ее отправили сюда для ее же спокойствия и скоро она вернется домой и он снова станет ухаживать за ней, разбились вдребезги одной лишь короткой фразой.
Бросившись на кровать, она разрыдалась.
О, Гай, у нас было так мало времени, ты прожил такую короткую жизнь, не скакать нам больше галопом на Джемайме, никаких больше вечеров под звездами, никакой любви. Жизнь твоя скошена так легко, словно трава.
Горло сдавила печаль. Ее жизнь никогда больше не будет прежней.
Глава 14
Декабрь 1917
Гай проснулся в бараке – неуёмные клопы разошлись вовсю, и ноги нестерпимо чесались. Они вызвались перегнать лошадей из города обратно на корабль и теперь ночевали на южной окраине Галифакса, что в канадской Новой Шотландии. Ночка выдалась беспокойная, к тому же он еще не отошел от прогулки по портовым барам. Экипаж парохода «Святая Феломена» праздновал успешное пересечение Атлантики – зигзагами меняя курс, под охраной конвоя они миновали все подводные лодки. Эскорт доставил их в Бедфордскую бухту – идеальный причал, чтобы собрать конвой назад к берегам Франции.
Команде дали увольнительную и отпустили на берег, и они отправились к темным улицам Галифакса. Город был полон матросов, морских офицеров, повсюду в ожидании погрузки высились ящики, а дамы, обращавшиеся за помощью, норовили сэкономить на каждом пенни.
Закинув руки за голову, Гай лежал и думал. В какой же новый мир он попал, когда в ливерпульских доках записался в торговый флот! Он провел кошмарный год на торговых судах. В октябре, когда они шли в Скандинавию, их конвой был разбит, «Мэри-Роза» и «Стронгбой» затонули в Северном море. Ходили слухи, что если атлантические конвои не пробьются, то в Лондоне остается запасов еды всего на шесть недель.