Забытый - Москва
Шрифт:
– А на кол...
– На кой черт вы мне на колах?! Хотел бы, так все твои б уже сидели!
– Да, Митрий Константиныч...
– Я не Константиныч.
– Как?! А сказал - князь.
– Князь. Но другой. Дмитрием меня зовут тоже. Но Михалычем.
– Ну Михалыч, так Михалыч. Видать, на силу всегда сила найдется. Эх-хе-хе... А я-то думал...
– Думал - всех сильней?
– Ага.
– А ОН?
– князь показал на небо.
– Ну...ОН... Он далеко... высоко...
– Далеко... Так ведь ему послать кого - лишь моргнуть... А?
Атаман вскакивает, отшатывается, падает на колени:
– Неужто?!!
– Ну-ну! Пошутил я. Но ты мужик умный - сам смекай. Только потом. А сейчас собирайся! Все запомнил - что делать?
– Все!
– атаман вскакивает на ноги, это опять атаман. Но уже совсем другой.
* * *
Засуетился народишко в Нижнем. Тут и так-то суеты всегда хватало: торжище, купцы, путешествующие, промышляющие, кто из Орды, кто в Орду, а то и набег... Но этим летом прибавилось кое-что еще.
Сильней зашевелились военные. Чаще стали выезжать на джигитовки, на ристалище, просто на сбор, по полной выкладке. Интенсивней обучали новичков. Организовали по разным дорогам несколько экспедиций против разбойников. Явных успехов в тех экспедициях вроде и не достигли, но свисту в окрестностях стало намного меньше, а в город тоненькой реденькой цепочкой потянулись люди странного, а то и дикого вида. Не убогие, не немощные, но и не благополучные - непонятные. Дорожка у них была одна - в южный конец, ко двору купца Ерошки.
Оттуда каждые полмесяца, а то и чаще, выезжали небольшие (человек 10-15) конные отряды, отлично вооруженные, снаряженные, и пропадали на южных дорогах.
На торжище появились молодые, румяные, мордастые, развеселые молодцы, торгующие вразнос пирожками и квасом, не очень обремененные товаром и не очень назойливо его предлагающие. Ходили, покрикивали, заговаривали с каждым встречным-поперечным, перемигивались меж собой, выспрашивали, присматривались, прислушивались.
На Троицу князь Дмитрий Константиныч устроил между стен кремля (нижегородский кремль был обнесен двойным рядом стен, деревянных конечно) большую потеху со стрельбой, по-нашему - турнир, соревнование. Такого давно не делалось. Победителям обещали богатые награды.
Стрелять можно было как хочешь и из чего хочешь: хошь из самострела, хошь из лука, хошь из пращи камнем швыряй, хошь - как хошь, только цель стояла одна и далеко - в двухстах шагах.
Победил, разумеется, арбалетчик, а награды (действительно очень богатые, от щедрот не только князя, но и нового воеводы) получили и стрелок, и мастер, сделавший самострел.
Новый воевода, внимательно наблюдавший за стрельбой, когда подошел награждать победителя, взял его самострел, повертел в руках, приложился, цокнул языком и молча вернул.
"И тут недоволен, чертов сыч!" - ругнулся про себя Константиныч.
– Чего опять не так, Михалыч? Самострел?
– Самострел хорош. Только заряжать его здоровяк должен, рычагом натягивается. Вороток бы... Да ваши тут, видать, и не слыхали про него.
– Так ведь рычагом быстрей. Рраз - и все! А вороток крути-наворачивай.
– Быстрей. Да подручник не всякий справится. А надо, чтоб любой. Даже девка при случае.
– Стало быть, зря мастера наградили? Ты ведь сам...
– Нет-нет! Не зря. Где он? Эй! Позовите мастера!
Привели мастера. Он сильно робел, потел, утирался то и дело рукавом и был, кажется, уже порядком поддавши.
– Здравствуй, мастер-молодец! Как тебя звать-величать?
– Здравствуйте, отцы-князья! Никитой меня, Никитой кличут.
– Добрые ты арбалеты ладишь.
– Чего?!
– Самострелы, говорю, твои хороши.
– А-а-а! Это маненько умеем.
– А видал или слыхал про вороток?
– И слыхал, и видал, как же...
– А почему с ним не делаешь?
– А на кой он нужен? Кому? Детишкам на забаву? Сложней, значит, надежи меньше. А заряжать дольше.
– Да вот как раз детишкам-то и надо бы. Сможешь сделать? Десятка два пока. Я хорошую цену дам.
– А что ж, попытать можно. Может, и получится.
– Может или получится?
Никита цыкнул зубом, снова стер пот со лба:
– Оружие - штука капризная. Один крючок по-другому сладишь - уже не так бьет. А тут целый механизм... Попытать надо.
– Попытай. Я тебе свой арбалет дам. Сравнить, понять. Он воротковый. Да пару секретов шепну. Может, ты их и знаешь, а может, и нет. А?
– Спасибо, князь. В таком разе уж обязательно чего-нибудь учудим.
* * *
– Михалыч! Похоже, ушкуйники заявились!
– тысяцкий Михаил Василич влетел к Бобру, будто за ним гнались. Взвинченный, раскрасневшийся, весело и встревоженно посмеиваясь.
– Ну-ну! Откуда весть?
– Мои на торжище подсмотрели. Лодка - чистый ушкуй, так только, чуток под купецкую подделана. А в ней пятнадцать морд "купцов". С Верха пришли. Пол-дня помотались туда-сюда по торжищу - и в лодку. И назад, на Верх. Ушли. Четверых, правда, оставили.
– А за ними, за лодкой? Следом?!
– Следом? Не вот... Берегом-то я послал верховых, догонят. Но они ведь, наверное, так Волгой и пойдут, а моим через Оку переправляться. Могут и потерять.
– Могут...
– Бобер упер глаза в пол и с минуту как спал. Потом встрепенулся:
– Василич! А вот ты на их месте когда бы напал?
– Дак поутру раненько. Пока все тепленькие, в постелях.
– Я бы тоже. Но ведь они не глупей нас. А?
– Ясное дело. Но что из этого?
– Переночевать им надо тут где-то поблизости. Не будут же они перед дракой всю ночь веслами махать.
– Само собой.
– Как думаешь - где? Может - на стрелке?
– Близко. Обязательно увидит кто-нибудь, шум подымет. Народу там шляется... Вот за стрелкой в пяти верстах заводь есть. Большая. И лес там по берегу густой.
– Ну вот тебе и место. Давай тогда, Василич. Срочно!
– Что?!
– Перво-наперво гонца к Оке. Мигом! Предупредить, чтобы подготовили переправу для двух сотен всадников. Стрелков лучших... Две сотни быстро соберешь?
– Часа три...
– Долго! К вечеру - кровь из носа!
– надо быть у той заводи. С конями! Два часа тебе, не больше. Сколько наберешь. Но не меньше сотни. Запасов никаких, только еды на день. Завтра там уже нечего будет делать. Я пойду с ними.