Забытый - Москва
Шрифт:
Бобер снова позвал воевод, те подъехали с побитым видом.
– Петр Василич, они у тебя что в лес-то, по нужде? Или вчера только на коня сели?
– Вчера, не вчера, а не садились давно, мать ихнюю...
– пробурчал багровый от стыда Петр.
– Ладно. Господа сотники, вы своих людей знаете, позовите каждого, на ваш взгляд, самого слабого из своей сотни для мечного боя.
Через несколько минут подъехали пятеро молодцов довольно ладного вида.
– А ну, ребята, покажите, как вы на мечах бьетесь, - Бобер прищурился оценивающе, что-то там про себя прикинул, - ты с ним, ты с ним, а ты попозже со мной.
Молодцы слетели с седел, выхватили мечи и стали лихо налетать друг на друга. Рубились жестко, профессионально, потеха получалась нешуточная. И главное: клинок у каждого ходил как у Гаврюхи.
"Так и знал! Разве это худшие? Врут, конечно, стыдятся, повыпендриваться хотят. Вот, мол, мы какие. Татар бы вам, дуракам, постыдиться..."
– Хорошо, хватит, - Бобер соскочил с седла, - вы свободны, давай теперь мы с тобой поиграем.
Дружинники останавливаются, опускают оружие, переводят дух, но уходить не торопятся. Им жутко интересно, как обойдется их Иван с новым воеводой. Он лучший мечник в дружине, и надо же, чтоб воевода именно на него как нарочно нарвался - то ли его бес попутал, то ли Бог наказал...
Бобер потянул меч из ножен:
– Петр Василич, одолжи-ка щит.
Дружинник особенно не робел, но первым ударить не помышлял, ждал. Бобер неожиданно, без замаха ширнул меч ему в пах. Тот успел: щит вниз отбой! и мгновенно мечом сверху - рраз!
"Ни х.. себе!
– Бобру тоже пришлось воспользоваться щитом, чего он очень не любил.
– Слабенький! Дождешься от вас, дураков..."
Помахав пару минут и не удержавшись, чтобы не щегольнуть мастерством (заставив дружинника дважды провалиться, он щелкнул его плашмя совершенно одинаково по правому и левому уху), вызвав восхищенный вздох сотников, Дмитрий поднял щит над головой: хватит!
Ему было все ясно. Противник смотрел оскорбленно, явно жалея, что бой прерван. Был он быстр, ловок, искусен, а попался лишь на секретные уловки.
– Ну что ж, - Бобер оглянулся на сотников холодно, те спрятали глаза, - если это худшие, то с лучшими мне, видно, и тягаться не стоит побьют.
Он не стал добивать их сразу:
– Петр Василич, давай так договоримся: если через две недели кто из дружины подерется со мной как этот, самый неумелый... Как тебя зовут?
– Иваном.
– Вот кто Ивана побьет, того ставлю сотником, вместо его теперешнего. И можно на татар...
Иван засиял как свежий блин, а Бобер бросил дружинникам:
– По местам отправляйтесь.
Те захлопнули рты, вскочили на коней, понесли по сотням весть о новом ужасном воеводе, который "под землей видит, а на мечах как бес - самому Ивану по ушам настучал!"
Бобер проводил бойцов взглядом и вновь жестко повернулся к сотникам:
– Господа командиры! Если вы местом своим дорожите, не смейте мне больше врать. А делайте то, что вам приказывают! Как я узнаю истинную силу дружины при таком вашем отношении?! Я вам не девка красная, которой понравиться хочется. Мне с вами, а вам со мной воевать вместе, головы под татарские сабли подставлять!
Понурые плечи, опущенные головы, взгляды искоса друг на друга тишина. Сам князь Дмитрий только что не корчился, потный и красный.
– Ладно. Как владеете копьем, сейчас пытать не буду - бесполезно. Думаю - не хуже (короткая, но ощутимая пауза), чем мечом. Займитесь теми делами, которые сегодня проверяли. Не медля. И основательно. А с тобой, Петр Василич, давай отдельно поговорим, - и оглянулся на князя, - у меня все, Дмитрий Константиныч.
– Все?!
– князь был явно обрадован.
– Да. Если у тебя к ним нет ничего, пусть делом займутся. А мы с тобой воеводу поспрошаем.
* * *
– Петр Василич, ты когда и с кем последний раз дрался?
– Я?!
– Я... Дружина твоя!
Князь, Бобер и Петр сели втроем в княжеской горнице. Петр стыдливо пожал плечами:
– В позапрошлом году, когда татары налетали...
– Татары?! Ну и как?
– Как... Как обычно. От разведчиков и передового отряда отбились... подержали то есть их, чтобы народ успел разбежаться и попрятаться. А дальше в струги и вверх по Волге, к Городцу. К князь-Борису...
– А там есть за что зацепиться?
– Не больно-то... Но татары туда не любят. Острог крепкий на другом берегу, а брать нечего, так что...
– А кроме татар противников у вас, стало быть, нет.
– Нет. Мордва пошаливает, но это так, разбойники. Ушкуйники новгородские по Волге шастают, эти стервецы много зла чинят. Смелы, нахальны, ловки. Но тоже - шайки, не войско. Как с ними биться?..
– Как биться?! Как с любыми сволочами и биться!
У Петра физиономия становится постной, он отводит глаза. Дмитрий оглядывается на князя - и тот в недоумении: что это новый так мелочится? С разбойниками воевать хочет. За этим ли мы его сюда?.. Тем ли нам Василий Василич все уши прожужжал?
Готовый возмутиться и вскипеть, Дмитрий вспоминает да-а-авний разговор монаха с дедом. "Каждый на другого надеется, каждый за чужой счет выскочить желает. Ведь и этот... Тесть! Пригласил! Для чего?! Или, может, Василий Василич его уговорил? Может, даже и с деньгами? Хотя, боярин - князя?.. нет! Он решил, что я смогу. И помогу. И захотел на меня все свои заботы, всю головную боль свалить. Неужели ж ты думаешь, тесть, что я волшебное слово скажу, и все устроится?!"
– Дмитрий Константиныч! Как же мне быть? Уж слишком вы, по-моему, высоко берете.
– Как - высоко?
– Сразу - и на татар! А что для этого надо? Знаете? Я, например, не знаю. А вы, видно, знаете.
– Мы?!!
– Дмитрий даже встал.
– Вы, - Бобер тоже встал, отчего Петр вскочил в смятении, выпучив глаза на разгорячившихся князей, испытывая очень большое желание исчезнуть отсюда, с глаз долой от греха.
Но князья его, кажется, не стеснялись. Константиныч смотрел, Бобер отворачивался. Он положил ладони на стол, выискивал что-то у Петра на поясе, от чего у того урчало в животе и шевелились волосы.