Зачарованное сердце

Хэсли Одри

Сид захлопнул дверь, бросил рюкзак в угол и присел на край узкой кровати. Мысль о том, что кто-то будет третировать Лору или Рони, повергла его в ужас. Он оперся локтями о колени и закрыл лицо руками.

Голова шла кругом, мысли путались. С одной стороны, он поступил честно, когда уехал. И вообще побил рекорд по великодушию за время знакомства с этой женщиной, будь она неладна!

Однако теперь оказалось, что он только ухудшил ее положение. Лишил последних надежд. И если раньше она думала, что жизнь

к ней несправедлива потому, что отняла любимого человека, то теперь благодаря Сиду она знает, как это бывает, когда новый любовник оказывается эгоистом.

А тут еще малыш Рони, при мысли о котором Сид совсем упал духом. У него нет никаких шансов в этой жизни без отца, с матерью, которая не в силах справляться с трудностями, и с абсолютно никчемным дядей.

Вдруг Сид вскинул голову. Черт побери, а где дедушка и бабушка Рони? Не родители Лоры, Сид знал, что они умерли. Но где родители старины Роджера? Наверняка один из них жив, а может, и оба! Что, им наплевать на внука? Почему они не помогают Лоре? Почему она должна обо всем заботиться в одиночку?

Вопросы, вопросы... Они роились в голове Сида и заставляли все больше злиться. Он вскочил с кровати и начал мерить комнату шагами, ругаясь от бессилия, но дверь неожиданно открылась, и на пороге появилась сестра Мария, просиявшая при виде Сида.

— Сид! — радостно воскликнула она с порога, затем поспешила войти и крепко обнять его. — Мне показалось, я слышала шум твоего мотоцикла во время мессы, и сразу пошла сюда, как только освободилась.

Она отстранилась от него и теперь разглядывала, держа за плечи.

— Так что вчера с тобой случилось? По телефону ты сказал только, что задерживаешься в дороге. Я беспокоилась, когда ты вечером так и не приехал домой. Все в порядке? — Она вдруг заметила его волнение и внимательно оглядела его лицо.

— Что случилось?

Сид вздохнул. Он никогда ничего не мог утаить от сестры Марии. У нее внутри была скрытая антенна на все, что касалось его.

— Я просто немного устал, вот и все. Не удалось выспаться ночью.

Эта была чистая правда.

Сид отвернулся от ее проницательных серых глаз и пошел за своим рюкзаком. Он не мог выносить ее пристального взгляда, который заставлял его чувствовать свою вину еще сильнее.

— Должно быть, что-то беспокоило тебя, раз ты не мог спать, — задумчиво сказала она. — Я помню, каким ты был неугомонным маленьким дьяволенком! Но стоило тебе положить голову на подушку после ужина, в тебе словно лампочка выключалась, и ты спал до самого утра.

Воспоминание о малыше, который ведет себя точно так же, шевельнулось в душе Сида, и он нахмурился.

— Хотя бы единственный раз в твоей жизни, — сказала сестра Мария с раздражением, — расскажи мне наконец, что тебя беспокоит!

— Что? — Сид поднял глаза, и неприятная мысль исчезла.

Он сухо рассмеялся. — О нет, ничего особенного. Ты лучшая из всех женщин, я сердечно люблю тебя, но не собираюсь позволять вытягивать из меня признания. Если я захочу это сделать, то пойду к священнику.

— Мы оба отлично знаем, что ты этого не сделаешь, Сид! Ну а слово «признания» наверняка означает, что ты чувствуешь себя виноватым в чем-то. Может быть, на этот раз чувство вины побудит тебя очистить совесть? И кто знает, вдруг я смогу дать тебе разумный совет? Конечно, я всего-навсего старая глупая монахиня, но я много чего повидала за последние восемьдесят лет.

Он покачал головой и закатил глаза.

— Ну что мне с тобой делать? Я приехал узнать, как твое здоровье, а попал на допрос с пристрастием.

— Что это значит — узнать, как мое здоровье? Я прекрасно себя чувствую!

— Нет, не прекрасно. Прошлой зимой ты перенесла воспаление легких и даже не написала мне!

— Откуда это тебе известно? — негодующе спросила сестра Мария.

Сид усмехнулся.

— У меня свои методы.

— Ну, я скажу пару слов сестре Глории! — поджав губы, пробормотала она.

Сид взял ее за плечи и внимательно посмотрел в лицо. Ее глаза блестели — возможно, от гнева, но она явно устала. Она как будто стала меньше ростом и теперь едва доставала ему до плеча. А ведь сестра Мария всегда была высокой, сильной женщиной. Не было смысла обманывать себя — она в конце концов стареет.

— Обещай мне, что будешь беречь себя, — мягко сказал Сид. — Я не хочу потерять тебя, ты же знаешь.

— Настанет день, и это случится, Сид, — сказала она прозаично. — От смерти не уйдешь. А когда тебе около восьмидесяти, она уже поблизости, за углом.

— Не говори так! — Сид отвернулся и подошел к окну, выходящему в сад. Но вид из окна не успокоил его, тем более что сестра Мария была настроена серьезно.

— Я должна! Должна заставить тебя понять!

— Понять что? — Он резко развернулся и смотрел теперь ей в лицо.

— Что тебе нельзя больше бежать от жизни. Пришло время остановиться.

Сид старался не дать волю гневу. Он знал, что она всем сердцем заботится о нем. Но она не понимала его, не могла понять. Никто не мог.

— Я не бегу от жизни, — возразил он, — я веду жизнь более полную, чем большинство людей.

— Каким это образом? Нигде не задерживаясь настолько, чтобы пустить корни? Или каждый месяц меняя женщин? Ты, должно быть, очень горд такой жизнью!

Лицо Сида покраснело, но сестра Мария даже не обратила на это внимания, повернулась и направилась к двери. Он услышал, как она набрала в легкие побольше воздуха, прежде чем снова повернуться к нему. У нее было суровое выражение лица, а это всегда предвещало нравоучительную лекцию.