Зачарованное сердце
Шрифт:
Но Микаэла отказывалась обсуждать что-либо, кроме приготовлений к свадьбе. С Синтией она была холодно вежлива и отклоняла все ее попытки к сближению.
Прошли отведенные на подготовку недели, и стало ясно, что девушка в глубокой депрессии. Были моменты, когда Синтия видела отчаяние и что-то пугающе безнадежное в ее глазах и выражении лица. Хотя в присутствии Артура Микаэла притворялась веселой, для тех, кто лучше знал ее, веселье это было явно наигранным. Синтия не могла понять, как мог Артур не видеть этого.
Она понимала, однако, что Артур испытывает свой первый триумф в жизни, завоевав, как он считал, внимание и любовь такой юной и красивой девушки. С тех пор, как он стал достаточно взрослым, чтобы интересоваться женщинами, он осознавал, что они находят его скучным и неинтересным. Отказ Синтии выйти за него оставил в душе Артура глубокую рану. Она даже не представляла себе, насколько эта рана была глубока.
Под внешней чопорностью и почти отталкивающим выражением превосходства на лице Артур был на удивление уязвим и чрезвычайно раним.
В школе он был из того сорта мальчиков, которых любят учителя, потому что они усердно работают, но сверстники питали к нему отвращение за его заискивание перед авторитетами и отсутствие интереса к ребячьим играм.
И вот теперь Артур демонстрировал всему графству, всем, кто знал его с детства, что они ошибались. Он, Артур, вовсе не был неинтересен женщинам. Самая красивая и самая волнующая юная леди из всех когда-либо ступавших по этой земле обещана ему в верные жены. Это был высочайший момент в жизни Артура.
Успех ударил ему в голову. Синтия никогда не знала его более неприятным, более самоуверенным, более озабоченным доказыванием себе самому и окружающим, что он — человек важный, которым на самом деле он никогда не был. И ей стоило огромного труда сказать ему правду.
Шок от признания Микаэлы в том, что она намерена сделать, прошел, и Синтия пожалела Артура. Но сейчас она чувствовала жалость только к девушке. Она знала — как бы дурно Микаэла ни обошлась в будущем с Артуром, ей, пусть какое-то время, придется терпеть этого надменного, невыносимого мужчину, имя которого она будет носить.
Помолвка повлекла за собой лишь одно хорошее последствие — Артур начал приводить в порядок Холл. Это был отвратительный дом, но Артур, унаследовав его после отца, был слишком скуп, чтобы тратить деньги на его ремонт.
Микаэла, пройдясь по Холлу, капризно перечислила своему жениху, что она хотела бы изменить. И он кротко согласился начать переделки внутри и снаружи. Синтия цинично размышляла, стремился бы Артур так энергично угодить своей будущей жене, если бы она была без гроша в кармане, а не богатая наследница. В то же время едкий критицизм Микаэлы коробил ее.
— Зачем ты беспокоишься? — спросила она девушку. — Ты же не собираешься там жить.
Микаэла пристально посмотрела на Синтию, понимая, что та пытается вызвать ее на откровенный разговор, потом спросила, гордо откинув голову:
— Откуда вы знаете, что не собираюсь?
— Микаэла, прекрати! — потребовала Синтия.
Микаэла повернулась и вышла из комнаты. Синтия слышала, как она напевает что-то, поднимаясь к себе наверх. Вызывающее поведение, отточенное до такой остроты, чтобы ранить и смертельно обидеть тех, кого она открыто игнорировала, несомненно, было всего лишь игрой.
Синтия почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Микаэла никогда не сможет забыть несправедливое отношение к ней, когда она была ребенком. Ее одиночество, чувство стыда и обиды ранили Синтию так, что она плохо спала. Бессонные ночи стали ее уделом. Ей страстно хотелось обнять девочку и крепко прижать к себе. В детстве, должно быть, Микаэла была очень ласковой и милой крошкой, думала она и вспоминала детишек, за которыми ухаживала в яслях.
Иногда ей казалось, что ее руки тоскуют от невозможности погладить маленькие головки. «Когда-нибудь… — шептала она, — возможно, когда-нибудь… мой собственный ребенок… Женщина, не имеющая детей, теряет так много…»
Синтия вдруг, вздрогнув, вспомнила, что едет встречать Сару. Такси подъехало к станции. Поезд уже стоял у платформы, и Сара ждала, пока носильщик соберет ее багаж.
— Дорогая, как приятно вновь видеть тебя! — экспансивно приветствовала она приятельницу.
— Извини, что опоздала, — сказала Синтия. — Твоя телеграмма добиралась к нам несколько часов.
— Я так и думала, — спокойно ответила Сара, и у Синтии закралась мысль, что Сара намеренно послала ее поздно, боясь, что ей откажут.
Они поехали в Довер-Хаус. Сара без остановки болтала о своих лондонских друзьях, о прекрасно проведенном времени и своих успехах среди бесчисленного множества мужчин, как молодых, так и пожилых.
Вскоре машина остановилась у дома, багаж Сары отнесли наверх.
— Ты, наверное, хотела бы переодеться к чаю, заметила Синтия, — и, возможно, немного отдохнуть?
— Да, я переоденусь, — кивнула Сара, — но отдыхать не хочу. Кстати, что происходит в Бетч-Вейле? Мы должны этим вечером прогуляться туда и повидать Роберта и Микаэлу.
Она говорила небрежно, но Синтия понимала, что в этом предложении не было ничего случайного.
— Они оба в порядке, — ответила она и добавила: — Микаэла помолвлена, так уж случилось.
— Помолвлена? Ты мне не говорила! Этого не было в газетах! И за кого она выходит замуж?
— За Артура Марриота; Думаю, ты с ним здесь встречалась.
— Артур Марриот? Боже милосердный! Но он гораздо старше ее. Я едва обратила на него внимание. Но почему она за него выходит? Он представляет собой что-то особенное?