Зачарованные острова
Шрифт:
Из монастыря Казанова вышел только на пасхальные праздники и через несколько дней получил аудиенцию у короля Станислава Августа, который знал о подробностях дела. Поединки были запрещены, и монарх спросил:
— Почему же это у тебя рука на перевязи?
— Ах, это ревматизм, милостивый государь.
— Советую тебе в будущем его избегать, — гневно ответил «король Стась».
Хотя Браницкий выжил, и все как-то разошлось, вскоре Казанов пришлось покинуть Варшаву: с запада пришли известия о его финансовых махинациях в Англии, Франции и Италии.
Лечась в варшавском монастыре, кавалер де Сенгальт наверняка вспоминал монастырь на острове Марано, где проводил время намного веселее, танцуя на балах в костюме арлекина. Дело в том, что во время венецианского карнавала разрешалось
Насколько же богаты воспоминания стен итальянских монастырей. Эти горячие глаза из-за решетки глядели так, что я, смешавшись, отправился к выходу.
24
Помещение в монастыре, где разрешалось проводить встречи монахов (монахинь) с посетителями, например, членами семьи (от parlare — разговаривать).
Марано я посещал гораздо раньше, чем прибыл в Орвието. Но здесь, в Ла Бадии, мне вспомнился тот монастырь, на водах Адриатики. Кое-какие из моих зачарованных островов не представляют собой территориальной целостности, и их конструкция пополняется во время поездок, в местах, удаленных одно от другого, но скрепленных скобой размышлений сестер-монахинь.
6. Города умирают как люди
«Прошлое — это бездонная пропасть, поглощающая все преходящее».
«В этом доме кто-то читал, размышлял или открывал кому-то сердце. Вон в том, возможно, другой кто-то пытался исследовать пространство, трудился над расчетами туманной Андромеды.
Сколько же здесь закрытых окон, погасших звезд, усыпленных людей. Их цивилизации — это всего лишь нестойкая позолота: с земной поверхности их сотрет вулкан, какое-нибудь новое море, засыплет песком ветер»
Из Орвието в одну сторону лента шоссе бежит к Автостраде Солнца, в другую же сторону едут посвященные — и таковые едут весьма редко. Ибо там, неподалеку (уже не помню — час или полчаса на автомобиле) находится нечто небывало прекрасное и печальное: два зачарованных острова, о которых туристические бедекеры молчат. Город-призрак в глубине озера Боль сена и мертвый город под облаками — Чивита ди Баньореджио.
Ехать надо через провинцию Витербо, через дикую, безлюдную местность, наполненную вымершими вулканами и лесистыми плоскогорьями, с запирающими дух пейзажами, прорезанную глубокими оврагами речных русел, которые туземцы называют «cavoni». Среди холмов вьется знаменитая ВИА Кассия, ведущая из Рима в Сиену. Эта старинная Автострада Солнца была построена, вероятно, еще на древней этрусской дороге, ведь когда-то эта земля была колыбелью и сердцем лиги двенадцати этрусских городов. На каждом шагу здесь натыкаешься на следы этрусков, таинственного народа, о происхождении которого и до нынешнего времени ничего определенного мы не знаем, и который создал оригинальную культуру, от которой, несмотря на жестокость природы и бешенство римлян, осталось множество реликтов, но ни единого целого города, ни одного полного архитектурного памятника — дома или святилища. Хотя…
Озеро Больсена на закате Солнца
Съезжая с ВИА Кассия, ты находишься уже очень близко к лежащему над озером Больсена городку с тем же названием. Когда-то здесь был один из этрусских центров, и назывался он Вольсинии. Берега озера описать я не берусь — тут необходимо, действительно, жонглировать рифмами, как Байрон, чтобы запихать такую красоту в клетки слов и перенести на бумагу. Гораздо важнее то, что скрывает глубина. В Вольсинии я нашел легенду о затопленном городе, который показывается в купальскую ночь, словно призрак.
Археологи, с тех пор, как археология существует, мечтали об этрусских Помпеях, о городе, который природа замкнула в сейфе из лавы или воды (полностью, то есть, богатый домами, колыбелями и собачьими ошейниками — богатый всем), и который теперь можно было бы извлечь на поверхность и исследовать, и наслаждаться, и снова исследовать — до полного счастья. Только мечта эта до сих пор остается сном. Англичанин Лоуренс в своей замечательной работе об этрусских городах писал, что они подобны цветам — расцвели и быстро увяли, не оставив после себя ничего, кроме скрытых под землей луковиц. Эти луковицы — это этрусские гробницы и развалины фундаментов храмов, которые можно увидеть хотя бы в Орвието. Но вот если бы хотя бы один полный дом!
А ведь на берегах озера Боль сена с беспамятных времен кружит легенда о древнем городе, который скрывают глубины. В течение всего лишь одного дня я слышал ее неоднократно — от рыбаков. Каждый здешний рыбак молится о том, что случилось с немногочисленными его приятелями — чтобы и он был посвящен в тайну. Ибо рыбак, которому повезет, в купальскую ночь, при полной Луне, может увидеть спящий на дне озера город. А жена Карло, того самого, что потерял ногу, и сейчас только чинит сети, маленькая женщина с жирными волосами и ужасно громадными грудями, в прошлом году слышала звон колоколов и пение женщин, столь же монотонное, как пение ее и ее подруг на мессе у отца Лоренцо. И не она одна. Взять хотя бы ту малышку из Мартаны, которую отправили в сумасшедший дом — ее нашли на берегу, первого января, это будет уже несколько лет. Говорят, что видела утопленницу. Тоже не единственную — известно ведь, что утопленницы из Больсены выходят в новогоднюю ночь. Я же подумал, что, быть может, она видела тень Амаласунты, что спряталась в глубинах вод перед тенью мужа.
Вместо моторной лодки, я нанял парнишку с обычной, весельной лодкой, и мы поплыли к двум островам: Бизентине и Мартане. Именно на этом, последнем, убили Амаласунту. Она была необыкновенно красивой и необыкновенно умной, а как же иначе — ведь она была дочкой Теодориха Великого [25] . После смерти первого мужа она стала регентшей, а когда умер и ее сын, вышла замуж за своего родственника, Теодата, и отдала ему корону остготов. Страшное дело, когда женщина, без остатка отдающаяся мужчине, понимает, что тот — трусливая каналья. Но дело еще более страшное, когда тот понимает, что она знает это. Теодат, поняв это, пленил ее посреди озера, на Мартане, и в 534 году приказал задушить. С того времени минуло тысяча четыреста тридцать девять ночей на святого Сильвестра [26] .
25
Теодорих (Theodorich) (ок. 454–526), король остготов с 493. При Теодорихе остготы завоевали Италию и основали в 493 свое королевство. Проводил политику сближения остготской и итало-римской знати.
26
День святого Сильвестра празднуется в католических странах 1 января. У поляков, в частности, день нового года так и называется — Sylwesr, а новогодняя ночь — noc sylwestrowa. — Прим. перевод.
Я остановил лодку между островом и берегом. Ничего не видать. Грязная зелень, а дальше уже только непроникновенная для глаз темень. Дно близко — всего лишь сто сорок шесть метров. Когда в 1692 году море затопило Порт Рояль на Ямайке, глубина над «пиратским Вавилоном» была точно такая же, тем не менее, спустя восемьдесят восемь лет после катастрофы, адмирал Гамильтон доносил, что с палубы судна видел дома. Еще позднее, в тридцатые годы XIX века, лейтенант Джеффри доносил Адмиралтейству о вершинах башен и крыш Порт Рояль, видимых на дне залива, неподалеку от канала, ведущего к Кингстону. Глубина была аналогичной, это правда, вот только на этом дне время и вода работали дольше чуть ли не на две тысячи лет.