Зачарованные острова
Шрифт:
— Передай кардиналу — министру, что если бы тип, ради которого готовят это празднество, убил члена его ближайшей семьи — его преосвященство не зажгло бы свечей, чтобы отдать ему честь.
Вечером, в день прибытия Фердинанда, когда Рим сиял потоками света из тысяч окон — дворец Ринуччини был единственным зданием, черным словно гробница. Иностранцам, идущим через площадь и спрашивающим, кто проживает в этом мрачном доме, отвечали шепотом: «La madre di Napoleone… Povera!»
«Бедняжка!» — все римлянке, ведомые какой-то странной всеобщей интуицией и чувством, любили эту женщину и сочувствовали ей.
Великий французский бард, Беранже, писал:
«La noble dame, en son palais de Rome, Aime a filer, car bien jeune, autrefois, Elle filait, en allaitant cet home, Qui depuis lentoura de reines et de rois…»Этих
В 1836 году пряжа ее жизни, в которой было немного счастья и море печали, достигла конца. Скромная табличка внутри дворца упоминает ее здесь пребывание. Сколько же легенд ходит об этом здании, которое, несмотря на свои барочные формы, так превосходно гармонизирует со средневеково-ренессансной суровостью Венецианской Площади.
Вторую стену переулка образует Палаццо Дория-Гавотти — гордость барочной архитектуры Рима. Это комплекс зданий, растянувшийся на громадном пространстве, от Виа дель Косо до Виа дель Плебисчито и до самых площадей Колледжио Романо и Грациоли. Теперь он обладает позднебарочными формами, но его история началась уже в 1435 году на развалинах монастыря Сан Чириако, и создавалась она такими творцами как Антонио Гранде, Пьетро да Кортона, Браманте, Габриеле Вальвассори, Паоло Амели и Буисири-Вичи. Дворец часто менял владельцев (поочередно: дьяконат при Санта Мария ин Виа Лата, кардинал Фацио Сарторио, Франческо Мария делия Рокере, семейство Альдобрандини и семейство Дория-Памфилии). Здесь, во времена Ампира (стиля Первой Империи, то есть, стиля Наполеона Великого) проживал французский губернатор, месье де Миоллис. Сегодня часть комнат принадлежит частным владельцам, а остальные — это музей, где размещается знаменитая галерея Дория с картинами Веласкеса, Караваджио, Караси, Гуэрчино и других. Следующих двенадцать помещений — это польская научная станция с библиотекой — польский островок в городе, в который ведут все пути. Точнее же: Виколо Дория, номер 2.
Такое посольство нашей культуры было необходимым с тех пор, как представители польской мысли попали в Рим. Чепель и Урсинус в XV веке, Бовский (Бзовиус) в XVII, Альбертранди в XVIII, Вейссендорф, Орпишевский, Яржембски и десятки других, которые выстраивали польско-итальянскую духовную связь. Она усилилась настолько, что даже польский гимн, написанный на итальянской земле, в епископском дворце в Реджио Эмилия, содержит название этой страны. Впрочем, гимн дождался множества итальянских переводов, из которых наилучшим, по-видимому, вышел из под пера композитора Арриго Бойто, сына итальянца и польки. Вот фрагмент. Звучит странно, но трогает:
«La Polonia non e morta finche noi viviamo d'un guerrier' eroica scrota vigili attendiamo. Su, vien Dombrowski, vien con armi e la fortuna, nostro guido e la Polonia, libera e una». [30]В XIX веке римским островком для поляков было существующее еще с XVIII столетия Antico Caffe Greco — Старинное Греческое Кафе, находящееся на Виа деи Кондотти. Здесь сиживали: Мицкевич, у которого имелся свой любимый уголок внутри одной из комнат, и написанный маслом портрет которого висит на стене; Словацкий, Нор вид, Красиньский и множество других. Сейчас Антико Каффе Греко, хотя и сохранило свою историческую — насколько я слышал — форму, уже не может быть островком для поляков, ибо сделалось настолько эксклюзивным и дорогим, что поляк может всего лишь раз (ради «зачета») позволить себе выпить кофе в его шикарных зальчиках.
30
Гимн Польши — композиция «Mazurek Dqbrowskiego» («Мазурка Домбровского» или «Марш Домбровского»), написанная предположительно Юзефом Выбицким (Jozef Wybicki) в 1797 году. Первоначальное название — «Piesn Legionow Polskich we Wioszech» («Песня польских легионов в Италии»), также известная по первой строке — «Jeszcze Polska nie zgineia» («Ещё Польша не погибла»), которую часто ошибочно принимают за национальный девиз Польши.
Ещё Польша не погибла, Пока мы живём. Всё, что взято вражьей силой, Саблями вернём. Марш, Домбровский, марш, Домбровский. Мы от Рима к землям Польским. Под твоей рукой свобода Нас соединит с народом.В итальянском переводе имеются свои «жемчужинки»:
Еще Польша не умерла, Пока мы живем, Она, героическая амазонка В ожидании славы. Так приди, Домбровский, Приди с удачливой армией, Нас ведет Польша, Свобода и единство(перевод с итальянского) — Википедия и Прим. перевод.
Источником официальной римской научной станции поляков будет лишь инициатива так называемой Expeditio Romana Польской Академии Ремесел, которая после многих лет странствий основала свой плацдарм (1921 год) в польском приюте при церкви Святого Станислава Епископа (улица Бот теге Оскуре). Этому способствовал тогда общественный климат, итальянцы называли Польшу «Niobe slava» («славянской Ниобой» [31] ) и способствовали нашему стремлению к свободе и достойному представительству польской национальной культуры. Но уже в 1933 году стены приюта начали покрываться трещинами под бременем многотысячного книжного собрания, основой для которого была частная библиотека Юзефа Михайловского. В 1939 году станцию перенесли буквально на несколько шагов дальше, в располагающийся поблизости дворец Дория.
31
Ниоба (Ниобея), в греческой мифологии дочь Тантала, супруга фиванского царя Амфиона. Гордясь многочисленным потомством (12, 14 или 20 детей), Ниоба оскорбила хвастовством богиню Лето (Латону) — мать Аполлона и Артемиды. За это дети Лето стрелами из лука убили всех детей Ниобы, а сама Ниоба окаменела от горя. — Энцикл. Словарь.
Сегодня, когда поляк входит сюда и, находясь так далеко от своей страны, дышит чистейшим польским духом, очень сложно осознать перед какой задачей встала когда-то горстка энтузиастов, членов Expeditio Romana, а так же их последователей, сражающихся с массой барьеров и армией людей, таких как могущественный австриец Зикль, затрудняющий создание польского острова в Вечном Городе. Это сражение небольшой горстки против многолюдной силе зла имело нечто от романтического отчаяния, которое сейчас осталось лишь в кино — в «Великолепной семерке», «Пушках острова Наваррой» или в «Профессионалах». Сравнение головоломное, но честное и довольно верно передающее масштабы.
Читатель, если ты когда-нибудь попадешь в Рим (что сделать несложно, учтя направление всех дорог в мире) и почувствуешь себя одиноко — вступи в прохладную тень переулка Дория, встань перед покрытым трещинами порталом и нажми на металлическую кнопку звонка. Ты будешь мне благодарен.
Кто-то и когда-то сказал, что у нас есть две отчизны, Польша и Италия. И этот кто-то был прав.
9. Искалеченные Мадонны
«Удивительно то, что в величии каждого из гениев всегда можно найти зерно безумия».
«Христос Микеланджело не мертв, он спит, и подобное впечатление призывает мысль о величии Воскрешения, точно так же, как Мадонна, держащая Его на коленях, кажется нам чудом молодости.
Так что, в результате, „Пиета“ Микеланджело вызывает в нас, скорее, восхищение, чем печаль».
Помню тот теплый день, когда Рим затрясся от перепуга, от стыда, от сжигающего гнева. Я был тогда в городе и бежал среди других к Святому Петру, чтобы увидеть искалеченный шедевр. У Мадонны не было левой руки и ноздрей, ее левый глаз получил удар молотком и ослеп. Я стоял вместе с множеством людей и, как они, молчал. Было так тихо, что только вспышки ламп фотографов профанировали мертвенность интерьера, в котором повисла боль. Потом толпу удалили, и скульптуру передали врачам по камню. Реставраторы должны были стать окулистами и хирургами.