Зачем тебе алиби…

Малышева Анна Витальевна

— Когда он меня убьет, — с трудом сказала Лена, — скажи всем, что это он.

— Лена, успокойся.

— Тебя он не убьет.

— Лена, я тебя прошу.

— Ты глупая… — отрывисто заговорила та, по-прежнему глядя в потолок. — Молодая. Ничего не видишь. Он его убил. Он его ненавидел. Всегда.

— Он его не убивал.

— Нет. Он мне говорил, что убьет Игоря. И он его убил.

— Но и мне он говорил, что убьет Игоря. Ты же и сама говорила тогда, что будешь ему помогать! Помнишь, как мы все придумали? — Анжелика

попыталась вложить в свои слова всю доступную ей убедительность. — Но ты же не сделала этого?

— Я нет.

— Ну, видишь. Его убил кто-то другой. Этого человека скоро найдут. А потом ты ляжешь в больницу, тебе помогут.

— Нет. Я умру.

— Если не будешь пить и есть, точно, умрешь. — Анжелика попыталась обратить все в шутку, но удалось плохо. — Или тяжело заболеешь. И еще больше тебе нужно поспать… Хочешь, я дам тебе снотворного? Ты сможешь выспаться?

Лена перевела взгляд с потолка на лицо Анжелики и сказала:

— Он меня отравит. Он уже один раз отравил меня, но меня спасли.

— Что?! Да ты же сама…

— Нет. Он заставил меня выпить таблетки.

Очень много таблеток.

— Лена, что ты говоришь?

— Я не сошла с ума.

— Конечно, нет… — торопливо ответила Анжелика, с тревогой глядя на нее. — Ты просто устала.

Ну, хочешь, я дам тебе таблетку? Я проверю, это будет снотворное. Одну таблетку. Ты поспишь. А когда проснешься, будет куда лучше. Сколько ты не спала? Сутки? Больше?

— Я уже не буду спать никогда, — спокойно ответила та.

— Будешь, это необходимо. Ну, давай, прими таблетку! Ты же мне веришь? Я тебя не отравлю.

— Когда ты уйдешь, он даст мне еще таблетки.

Отравит меря и скажет, что я выпила их сама, как в первый раз.

— Лена! — Анжелика больше не могла выносить этого тягостного разговора. — Ну, подумай, что ты говоришь! Нельзя насильно отравить человека таблетками! Ну, если я сейчас суну тебе в рот таблетку, ты же ее выплюнешь? Не станешь глотать?

— Не стану.

— Как же он тебя отравил?

— Он меня заставил.

— Как?!

— Он умеет.

— Зачем же он тогда вызвал «скорую»? Зачем он стал тебя спасать?

Лена промолчала. Анжелика протянула руку и отвела с ее лба растрепанные сальные волосы, потом осторожно поправила подушку, обратив внимание на то, что связанные за головой кисти рук уже побагровели от прилива крови.

— Тебе больно? — виновато спросила она.

— Нет.

— Если ты обещаешь, что не будешь на нас бросаться, мы тебя развяжем, — предложила Анжелика, хотя в душе понимала, что Саша на такие условия не согласится.

— Мне все равно. Я скоро умру, — ответила та. — Мне очень много лет. Пятьдесят дет. Даже больше. Восемьдесят.

— Тебе тридцать два года, — сказав это, Анжелика почувствовала себя очень глупо. Лена не обратила на ее слова никакого внимания и продолжала тем же ровным голосом без интонаций:

— Ты

молодая. У Игоря была еще одна молодая женщина. Как ты. Я знаю.

— Ты слышала, о чем я тут говорила?

— Да. Я не сплю, все слышу. У меня только глаза болят, очень болят.

— Ты слишком долго держала их открытыми, — вздохнула Анжелика. — Они пересохли. Закрой глаза. Можешь говорить так.

— Не могу. Я смотрю.

— Куда?

— Она красивая, — произнесла Лена. — На нее приятно смотреть. Ты хуже ее. — — Ты ее видела?!

— Она красивая. Я смотрю и вижу ее. Игорь мне говорил, что она красивая.

— Игорь?! Но сама ты ее не видела?

— Нет, — как будто с сожалением произнесла Лена. — Но Игорь говорил мне, что лучше ее на свете нет никого.

— Почему он тебе такое говорил?

— Когда я не слушалась… — мучительно произносила Лена. — Когда я не хотела… Скрывать от тебя… Я хотела тебе все сказать… Тогда он мне говорил, что не любит тебя. Он любил ее. Он мне говорил, что никогда не будет жить со мной. Мы были в постели восемнадцать раз.

— Сколько?

— Восемнадцать.

— За три года — восемнадцать раз? — изумленно спросила Анжелика. — Это получается — в год шесть раз? Один раз в два месяца? Прости, но по моим понятиям, вам с Сашей вообще не из-за чего ссориться. Это так глупо…

— Я была с ним в первый раз три года назад, в апреле… — монотонно, но охотно рассказывала Лена. — Он не хотел этого. Я хотела. Он был расстроен. Из-за жены.

— Из-за меня?

Лена так на нее посмотрела, что Анжелика снова усомнилась — понимает ли та, кто сидит рядом с ней, кому она все это рассказывает? И с каждой минутой она убеждалась, что превратилась для Лены в чистую абстракцию. Та говорила:

— Его жена играла в казино. Он был расстроен.

Я пришла к нему в гости. Он меня не звал. Он сказал, что ему плохо. Сказал, что он одинок. Я его любила. Давно. Всегда.

— Успокойся, — попросила Анжелика, потому что последнее слово Лена чуть ли не выкрикнула.

— Всегда, — продолжала та, упрямо не понижая голоса. — Я стала с ним спать. Ему не нравилась моя грудь. Она была не такая, как он любил.

Ему нравились такие груди, как у молодых девчонок. Я была для него старая. Я плакала. Он сказал, что любит другую женщину. Не свою жену. Другую.

Я плакала. А его жена не знала об этом. Теперь и она плачет. Она теперь все знает.

— Я не плачу, — тихо ответила Анжелика.

В глазах у Лены вдруг блеснул какой-то огонек.

Она шевельнула губами и внезапно спросила так тихо, что Анжелике пришлось нагнуться к постели, чтобы расслышать:

— А ты ее убьешь?

— Горящий пристальный взгляд, вполне разумная интонация, при совершенном безумии слов. Анжелика, пораженная и этой переменой, и этим вопросом, только и смогла нахмурить брови в знак недоумения. Лена повторила: