Зачет по выживаемости
Шрифт:
Вода срывалась с высоты метров тридцати — высота десятиэтажного дома. Внизу, там, где речной ноток падал в небольшое озеро, стоял плотный водяной туман, над которым сверкала чистыми спектральными цветами двойная радуга. Каменистый обрыв, над которым нависали корни деревьев, вертикальной стеной уходил вправо и влево на сотни метров.
Никакого шанса спуститься по нему. Ни единой зацепки. Никаких стелящихся лиан или пучков травы в расщелинах — голые камни. Бежать вдоль обрыва? Возвращаться? Прыгать? Я вдруг заметил недалеко широкую промоину, оставленную, очевидно, пересохшим боковым руслом,
— Побежали в обход!
Но мы успели сделать не больше десятка шагов.
Алексей оглянулся и вскрикнул.
Бежать вдоль обрыва было поздно. Никакой это был не мегалодон. Ничего общего. В первое мгновение мне показалось, что по реке вслед за нами плывет чудовищная змея. Удав. Высоко поднятая над водой треугольная голова, покрытая роговыми пластинами, переходящими на затылке в иззубренный костяной щит; чешуйчатое невероятно длинное тело. А еще через секунду мы встретились с ней глазами. Тварь пригнула голову к самой воде и снова испустила душераздирающий вопль.
— Прыгаем! — заорал Алексей.
Огромное змеевидное тело взвилось над водой, и стал виден веер коротеньких ублюдочных ног, бьющих в воздухе кривыми когтями.
Я попятился.
— Прыгаем, Васич!
— Что?
— Прыгаем! — заорал Алексей мне в лицо.
Мне показалось, что я это вижу в замедленной съемке со стороны: взвившееся тело твари в султане брызг падает в воду, и мы с Алексеем бок о бок на каменистой отмели. А сзади с ревом рушится в пропасть водопад.
«…У нас много шансов погибнуть?» — «Чем раньше вы справитесь с заданием, тем лучше».
Вам приходилось бегать во сне, спасаясь от смертельной угрозы? Ощущение приблизительно то же: ты напрягаешь мышцы, но вода мешает, не дает сделать широкий шаг, брызги летят в лицо и сбивают дыхание…
Собственно, другого выхода у нас не было. Или — или… За секунду до того как водопад подхватил нас, я почувствовал, как дно ушло из-под ног. Теперь, даже если бы мы захотели, ничего изменить уже было нельзя. Мощный пенящийся поток нес нас вперед, навстречу обрывающемуся в бездну грохоту.
— Алексей!
Я вдруг подумал, что лишняя четверть g во время падения превратит тридцатиметровую высоту, по крайней мере, в сорокаметровую, и скорость, с которой мы шлепнемся вниз, будет равняться никак не меньше ста километрам в час. И хорошо бы, чтобы внизу оказались не камни. Это была моя последняя мысль. Горизонт вдруг накренился, ушел куда-то в сторону, и внутри все оборвалось, как во время испытаний на невесомость.
За многие тысячи и тысячи лет водопад вымыл под собой глубокую ложбину шириной с приличный бассейн. Упав с десятиэтажной высоты, я больно ударился коленом о каменистое дно (по-моему, это был какой-то валун, который в незапамятные времена река стащила вниз), оттолкнулся от него, вынырнул, в ту же секунду поток закрутил меня, бросил на отмель, а еще через секунду я увидел Алексея. Он что-то кричал мне, но сквозь плотный водяной туман и грохот ничего разобрать было нельзя.
— Что?! Не слышу!
Алексей на четвереньках выбрался на мель и, пошатнувшись, показал рукой куда-то назад и вверх.
Я поднял голову, в этот момент
— Вот тебе! — заорал Алексей, перекрикивая шум падающей воды. Только теперь я заметил, что одна щека у него оцарапана, и из нее сочится кровь. — Вот тебе! — Он согнул руку в локте и ударил ребром ладони по сгибу локтя. — Тварь безмозглая, скотина! Что, позавтракать захотела? Ну, что ж ты не прыгаешь? Прыгай! Кишка тонка?
Нас теперь разделяли тридцать метров вертикальной стены и тонны падающей воды. Неожиданно тварь, зацепив хвостом за накренившееся над обрывом дерево, изогнувшись, нащупала передними лапами расщелину в вертикальной стене там, где поток воды был меньше и, цепляясь бесчисленными ногами за мокрые скользкие камни, начала спускаться.
Силы небесные!
Спотыкаясь и путаясь в лентах придонных водорослей, мы добежали до пологого берега заводи. И оглянулись.
Тварь успела добраться до средины обрыва и, судя по темпу, через одну-две минуты должна была спуститься к подножию. Совершенно невозможно было представить, что она сорвется, имея по крайней мере пять десятков ног, в разных местах стены цепляющихся за малейшие трещины и выступы. Даже если рвануть что есть духу, за это время мы успеем покрыть расстояние не больше полукилометра. Догонит.
— Ну, теперь молись, Васич, — задыхаясь прошептал Алексей.
— Бежим, — пробормотал я, хотя прекрасно понимал, что никуда добежать мы уже не успеем. Спасти нас, поистине, могло только чудо. Мы не двинулись с места. Алексей рядом то ли вздохнул, то ли всхлипнул.
Тварь спускалась с ошеломляющей быстротой. Было в ней что-то противоестественное, механическое, что-то вообще не от живого существа. На Земле ни животные, ни насекомые не двигаются так. Она не лезла, не ползла, а как бы струилась между камнями. Каждый изгиб в ней жил отдельно. Вам не представить существо более чуждое земному воображению, чем эта тварь — исчадие другого мира.
Не знаю, как описать мое состояние. Возможно, то же испытывает приговоренный к смерти за несколько секунд до гибели. В человеческом языке не придуманы такие слова. Все те слова, которые, кажется, выражают самые трепетные оттенки эмоций, тут никуда не годятся. Это чувство проще, грубее, что ли. Не обреченность — отчуждение — вот, пожалуй, наиболее верное слово: отчуждение. Я вдруг с необычайной простотой почувствовал, что все вокруг: скалы, и водопад, и клочки неприветливого пасмурного неба в просветах деревьев, и сами деревья — все это уже не для меня. Может быть, для кого-то другого, но… И дело даже не в том, что это — другая планета. Вчера ничего подобного мне не приходило в голову. Вот через минуту меня не станет, и ничего не изменится, не дрогнет в мире с моей гибелью, мир покатится дальше, словно ничего не случилось, словно я никогда и не существовал.