Зачистка
Шрифт:
На горизонте показались пацаны на лошадях, оглядели колонну — и рысью направились в станицу. Тут ни академий, ни военных училищ заканчивать не надо, чтобы понять: при нынешних возможностях связи о приближении бронегруппы станет известно самому распоследнему боевику раньше, чем они выплывут из грязи на сельскую улицу. Пора было привыкнуть и к тому, что здесь воюют не разношерстные банды, а хорошо обученные и экипированные под завязку всем необходимым отряды. Слишком многим вдруг оказалось выгодно, чтобы Россия увязла в этой войне, как можно дольше не вставала с колен после распада СССР. В качестве раздражителя
Не утверждал бы это голословно капитан, если бы однажды не стал участником мерзкой картины. Одна из солдатских матерей, исходившая все ноги в поисках сгинувшего в плену сына, бросилась к депутату Государственной Думы — вечно непричесанному, трясущемуся, в линзах-очках, к которому Месяцева со взводом и приставили помогать перемещаться по Чечне: спасите!
— А зачем ты приехала сюда? — отстранился тот от русской женщины, демонстративно отходя к женщинам чеченским. И тем самым проводя между ними еще большую черту, хотя твердил на всех углах и во все микрофоны корреспондентов о своей поездке как миротворческой. — Ты же вырастила убийцу.
«Убийцей» оказался Женя Родионов, который не сделал на Кавказе ни одного выстрела, но которому бандиты отрубили голову только за то, что он отказался снять православный крестик…
Так что плевать было подобным правозащитникам и политикам на растущие как грибы после дождя могилы: смерть подданных всегда использовалась ими для пополнения политического капитала, а восстановление самими же разрушенного — капитала финансового. Дракулы. Это потом, когда, даст Бог, все же станут искать виноватых, они просто вовремя отойдут в сторонку и сами громче всех закричат «Держите вора». Но после той сцены с солдатской матерью и непрерывных штурмов одного и того же аула Месяцев и закусил удила…
— Не надо, — стопроцентно уверенный в своей правоте, вновь помотал головой фельдшер, когда Месяцев оглянулся на него перед въездом в село. — Или — полный вперед. Туда и обратно.
Остановки под прицелом чужих хоть глаз, хоть гранатометов на войне недопустимы. Только и не явный враг ведь впереди, принадлежность аула к республике еще не означает, что в нем живут сплошь ненавистники всего русского. В то же время даже если один волк затешется в стадо и прогремит выстрел…
— «Сатурн», что там у тебя? — вышел на связь командир полка.
Месяцев усмехнулся: с каких это пор комполка лично держит связь с командирами взводов? Для этого есть ротный, на худой конец — комбат, начальник штаба. Не надо напрягаться, товарищ подполковник, каждый несет по жизни свой крест. Вы — решительного офицера, не терпящего отступления от буквы и духа приказа, он — снятого с должности комроты. Все честно, не надо смазывать сливочным маслом танковые траки. Оно вкусно для бутерброда, а железу полезнее солидол…
— Что у тебя, я спрашиваю? — посчитав паузу слишком долгой, вновь включился в связь комполка.
— Выхожу к объекту, — нейтрально доложил Месяцев.
— Ты там давай, того… — пробубнилось в наушниках.
Что «давать», в каком
— Дам, — не менее нейтрально ответил Месяцев.
Комполка не мог не почувствовать его иронии, но смолчал, проглотил издевку. А он, комвзвода капитан Евгений Месяцев, спешится и поведет своих бойцов на незапланированную зачистку. Пусть и без разведданных. Плюс ко всему — в условиях нарождающегося словно из ниоткуда тумана: в горах это явление частое. И если что…
Оборвал себя. Высказывать обиды командирам на войне — себе дороже. Ладно бы одного шпыняли после этого, а то ведь дыры затыкать пошлют вместе с подчиненными.
Уже послали…
Ни спешиться, ни тронуться не успели. Из-за поворота улочки — крутого, опасного, где «бээмдешку» мог ждать выверенный выстрел в упор, в самый центр десантной эмблемы, выбежала с распростертыми руками женщина в черном. Она путалась в длинном, сплошь закрытом платье-чепкене, и лишь когда поддергивала ее перед очередной лужей, были видны еще белые вязаные носки и блестящие галоши. Зато впереди нее к десантникам неслась мольба:
— Врача! Доктора! Помогите!
Подавшегося с брони фельдшера Месяцев осадил ударом руки: сидеть, ты у нас один, а куда и зачем зовут — еще надо разобраться. Но отдал команду, которую перед этим так не хотел слышать сам Григорий Иванович:
— К машине!
Посыпались горохом с брони десантнички, выстроили «елочку» — оружие вправо-влево через одного. Прием порадовал Месяцева, и перед тем, как самому покинуть БМД, сообщил на базу:
— Я — «Сатурн». Приступаю к выполнению задачи.
Кажется, снова откликнулся командир полка, желавший удачи, но капитану слушать очередные извиняющие нотки в голосе подполковника удовольствия не составляло и он спрыгнул на землю. Солдаты подпустили к нему чеченку, и то, как она безошибочно угадала в нем старшего, Месяцева насторожило: в пятнистой однородной массе командир не должен выделяться ничем. Афганистан, теперь уже вроде такой забытый, вписал в боевые уставы свою кровавую строку: снайперы противника первыми выбивают тех, кто больше всех машет руками и кричит, отдавая распоряжения, на ком больше всего блестящего от погон и знаков. Подобное он вроде бы исключил из своей практики, но выходит, поведение подчиненных, оборачивающихся на него каждую минуту, тоже несет информацию наметанному глазу. И, возможно, объясняло, почему предшественник Месяцева погиб в одном из первых же своих боев.
— Там невестка, — протянула женщина руки сначала к нему, потом в сторону домов. — Невестка умирает. Рожает и не дышит. Дайте врача.
Григорий Иванович, не дожидаясь решения командира, подался в направлении села, и Месяцев только успел указать Аркадию Яровому: твое отделение — на прикрытие фельдшера. А прапорщик, словно всю армейскую жизнь принимал роды, а не лечил фурункулы у солдат, без тени сомнения уже скользил по следам, оставленным галошами старухи. Пожалуй, остались две профессии, которые бросают своих подданных без каких бы то ни было предварительных условий и колебаний в работу — пожарных и врачей.