Задержи звезды
Шрифт:
Немного погодя она сказала:
– Слушай, я пригласила нескольких моих новых соседей на ужин сегодня вечером. Просто кучка людей, с которыми можно подружиться. Ничего особенного, Адам ни с кем из них меня не познакомил. Не хочешь присоединиться?
– Я бы с удовольствием. А кто такой Адам?
– Это обычное выражение. Но по твоей улыбке я вижу, что оно тебе известно и ты просто дразнишь меня. Наряду с легким преследованием я добавлю в список еще и поддразнивание. Так что, сегодня в восемь вечера? Я сброшу тебе адрес. Возьми что-нибудь с собой. Что угодно. – Она повторила шаблонный кивок-поворот-шаг. –
Пламя свечей отражалось от шести хрустальных винных фужеров и стаканов с водой – вечеринка была в полном разгаре. Две стены в гостиной Кэрис занимали Стенные реки: большие встроенные экраны, один из которых показывал ленту новостей, а другой – чат на Майндшер; она сделала текст на обеих стенах тепло-оранжевого цвета. Бывший фасад здания отбрасывал тени от балконных балок в комнату, шум моря пытался проникнуть сквозь древние ставни. На сервировочных блюдах – шведский стол из жареного цыпленка, овощей, йоркширских пудингов и заранее разрекламированного Кэрис жареного картофеля.
– Йоркширский пудинг с цыпленком? – спросила Лилиана, одна из новых коллег Кэрис. – Не чересчур ли это…
– Нетрадиционно, – добавил Джон, инженер-строитель и ее новый сосед напротив, потянувшись к сервировочной ложке. – Там, откуда я родом, мы едим то, что нравится, и не обращаем внимания на общепринятые нормы.
– Откуда ты, Джон? – спросила Кэрис, бросив на него быстрый благодарный взгляд.
Джон поерзал на своем месте.
– Ну, как и все мы, я не знаю наверняка. Но мои первые воспоминания связаны с Воеводой 3. Мне тогда было пять лет. Моя бабушка предлагала мне рыбу и чипсы, но я хотел лишь пудинга. Я был привередливым, никогда не доедал то, что мне давали. Шеф-повар в ресторане Ротации совместил оба этих блюда и подал мне поджаренный во фритюре шоколадный батончик с чипсами. – Все за столом рассмеялись. – Это смешно, знаю. Но я был тогда мал, и он добился цели – моя тарелка блестела. Бабушка вознаградила меня за то, что я все съел, и оставшуюся часть месяца я все доедал исправно.
– За это стоит выпить. – Лилиана подняла свой бокал, и остальные за столом последовали ее примеру. – За то, чтобы твоя тарелка снова блестела.
Джон сиял, пока приятели чокались бокалами.
– А как насчет тебя, Лильяна, откуда ты сюда приехала?
– Мое имя произносится «Лил-и-ана», – поправила она. – Я знаю, на Майндшер оно пишется иначе.
– Прошу прощения, Лилиана. – В этот раз он назвал ее правильно. – У тебя красивое имя.
– Родители жили на Ротации возле Адриатического моря, когда я появилась, поэтому назвали так, хотя мое наследие чисто африканское. В последний раз я обитала на Воеводе 1.
– Наследие, – задумчиво произнес Оливье, которого Кэрис встретила в языковой лаборатории и тоже пригласила из вежливости. – Мы, третье поколение европейцев, не совсем привыкли много говорить о наследии.
– Воевода 1? – обратилась Кэрис к Лилиане, игнорируя вмешательство Оливье. – И как тебе жизнь в центральном Воеводе?
– Утопическая, – ответила Лилиана, а гости за столом опять рассмеялись. – Хотя и очень пафосная.
– И мы тоже должны быть такими, – сказал Джон. – Жить свободно, независимо, в постоянно
– Слушайте, слушайте, – промолвила Лилиана, перед тем как произнести клятву утопии: – Во имя кого ты действуешь?
– Не Бога, не короля или страны, – ответили все. – Во имя кого?
– Во имя себя.
Оливье воспользовался возможностью, чтобы в очередной раз наполнить свой бокал.
– Но это интересно, не правда ли, – сказал он, закрученным потоком наливая Пино Грижио [6] , – ведь мы больше говорим не о том, откуда сами, а о том, где побывали.
6
Итальянское белое вино из одноименного сорта винограда.
– В этом прелесть Ротации, – заметил Макс. – Увидеть мир, пожить в разных местах, меняя их каждые три года…
Астрид подалась вперед:
– Я получила свое имя в северном Воеводе, и во время моей шестой Ротации меня снова отправили туда. Это было прекрасно – опять какое-то время пожить в Скандинавии. Но там очень холодно.
Гости рассмеялись.
– В каком самом холодном месте ты жила? – спросил Джон.
– В России, – ответила Лилиана, – В13. Температура в местных отделениях космического агентства часто падала до минус десяти.
Оливье поежился:
– В Ирландии. Кэрис подняла бровь:
– В Ирландии? Самое холодное место?
– Несерьезно, – хихикнула Астрид. – Я была в этой стране, там совершенно приятный климат.
– Я жил на Воеводе 5 три Ротации назад, и было очень холодно, – настаивал Оливье. – Ты ходила в бар на реке Лиффи, где часто исполняют народную музыку?
Астрид отрицательно покачала головой. Оливье был непоколебим:
– Поистине фантастическое место. – Глотнув немного вина, он соскользнул со своего стула. – Кэрис, думаю, тебе бы там понравилось. Я как-то пел там песню – классическую, о любви. Сейчас спою ее тебе. Господи, только не это!
– Слушай, может, не стоит? Макс принес пудинг… Оливье взял гитару и, пока Кэрис проклинала свою мать за то, что та заставила ее сохранить этот проклятый инструмент, начал бренчать, приближаясь к ней. О боже, о боже! Она горячо молилась, чтобы он не пел лично для нее. Когда Оливье открыл рот и запел…
– Давай я помогу, – сказал Макс, поднявшись, чтобы забрать тарелки, стоящие перед Кэрис, и мягко протиснувшись между нею и ее поклонником. Окинув взглядом стол, он спросил: – Как насчет десерта?
– Великолепная идея, – отозвалась она.
– Не поможешь ли мне? – продолжал он, в то время как Оливье яростно бренчал на гитаре за ними.
– Конечно. – Она попыталась осторожно пробраться мимо все еще играющего Оливье, но тот наклонился над ней, в его дыхании кружились винные пары.
Когда Кэрис отпрянула, Макс, вытянув руку, зажал пальцами лады, и звук гитары оборвался приглушенным металлическим шумом. Ухажер Кэрис остановился в замешательстве.
– Десерта? – сладким голосом спросил Макс. Побежденный, Оливье плюхнулся обратно в кресло, и Астрид погладила его по запястью.