Загадать желание
Шрифт:
Силуэт стоящего у реки Горыныча, одинокие огоньки на том берегу – остатки аномалии, черный рисунок ветвей на фоне темно-синего неба – все размывалось, теряло четкость. Я поддалась дремоте и, подложив ладонь под щеку, закрыла глаза.
…снились мне тюльпаны – много-много, и все разные – рыжие, алые, сиреневые, белые и черные, а еще пестрые, с волнистыми лепестками.
Только не в ботсаду города Иванцово, а в открытой плоской долине, над которой у горизонта плотным облаком клубился черный туман, скрывая за собой стены домов и проемы улиц. И снилось, что я иду в этот город совсем одна – прямо по цветам, которые ломаются под ногами, устилая мятыми стеблями и лепестками пройденный
– Арис!
Тюльпаны еще виделись под ногами, а потом исчезли, стало темно, и я вдруг поняла, что лежу на траве, рядом с Горынычем, почти касаясь спиной его груди. Услышал, наверное, как я, дура, с перепугу его на помощь звала. Обнял – небрежно, просто руку сверху положил, придавив мне плечи. Но от этого так приятно. И уютно. И хочется пододвинуться ближе, только… боюсь, Арис неправильно меня поймет.
Интересно, спит или нет?
Обернуться я так и не решилась. Лежала, замерев, прислушиваясь к дыханию, к тяжелым ударам сердца, пока глаза снова не закрылись.
«Может быть, это тоже сон?» – успела подумать я, придвинулась таки ближе, прижавшись спиной к Арису, и тут же заснула.
Солнце еще только-только встало, было холодно. Горыныч проснулся раньше, если вообще спал, и сидел теперь поодаль с задумчивым видом. Я неуверенно пожелала своему спутнику доброго утра и пошла себе в кусты. Змеи негромко шелестели в траве, провожая меня туда и сопровождая обратно. А потом что-то резво бросилось под ноги. Я взвизгнула и остановилась. С надеждой подумала: может, Бусь? Хорошо, что не наступила, не хватало мне еще у самой Пустоши с Арисом поругаться.
Под пышными ветками кустарника что-то шевелилось, но проверять, тыкать палкой или еще какие глупости делать я не стала, просто спросила:
– Кто тут?
В ответ из-под лопухов выглянула круглая белая физиономия с криво нарисованным лицом.
Я с криком вылетела из-за кустов, врезалась прямо в ринувшегося на помощь Горыныча.
– Там, там…
Объяснять долго не пришлось – чудо в синем платьице на тряпичных ножках проковыляло следом за мной и встало перед Арисом навытяжку, чуть склонив на бок круглую голову в сером платке.
– Что там? – спросил Горыныч. Не меня – куклу.
– Все спокойно, – прозвучал ответ.
Голос у нее был странный, словно мужик пищать пытался. Я поглядела на Ариса.
– Твое творчество?
– Давай ты ей сама рот перерисуешь, – предложил он.
– Ну, спасибо! Чтобы такое страшилище моим голосом разговаривало? Ни за что!
Кукла равнодушно смотрела на нас, и невозможно было сказать наверняка, понимает ли, а, может, обижается. Я пригляделась повнимательней к ее лицу, стремясь убедиться, что Арис не догадался пририсовать ей зубы – загрызет еще ночью! Ан нет, рот у нее оказался беззубый. Он не двигался, но каким-то образом давал кукле возможность разговаривать.
– Извини, если обидела, – на всякий случай успокоила я эту ожившую тряпочку. – Просто ты меня немного напугала.
Кукла смотрела на меня неподвижными глазами разной величины и улыбалась скособоченным ртом. Художественных талантов в Горыныче явно не обнаружилось.
– Ты зачем ее дорисовал? – грозно спросила я Ариса.
Он только головой покачал:
– Трусиха, – поднял тряпичную «красавицу», крепенько спеленал ее полотенцем. – Пустошь рядом, змеи отзываются через раз. Лишний сторож не помешает.
– Хороший сторож! – проворчала я, и тут из-за кустов послышался тоненький голос:
– Бусь вернулся!
Куклу тут же спрятали в сумку – из-за нее бузиненок боялся подходить. Малыш протянул Арису сложенный клаптик бумаги. Горыныч развернул записку.
Почерком Алины было выведено всего четыре слова: « Еду с Максимом. Ждите».
Глава 4. Встреча на границе
…
Ветер летел над лугом – преграда из колючей проволоки ему была нипочем. По широкой дороге вдоль полигона колонной ехали закрытые фургоны в сопровождении военных. В этой мрачной веренице сразу обращала на себя внимание блестящая под солнцем черная легковушка. Не доехав до КПП, автомобиль остановился. На обочину вышли двое.
– Этого нельзя делать, нельзя! Да как они не понимают?..
Молодой мужчина в очках и мятой клетчатой шведке, с растрепанными, слипшимися от пота кудряшками над круглым лицом, отчаянно жестикулировал, уже не находя слов для возмущения. Его старший спутник, одетый в строгий коричневый костюм, выглядел спокойным, только глаза задумчиво щурились.
– Андрей Петрович, вы же знаете, этого нельзя допустить! – мужчина в очках вздохнул и обессилено опустил руки. – Полигон находится слишком близко к населенному пункту. Вон, я даже отсюда дома вижу… А если все повторится? Скольких людей мы потеряем? Мы ведь даже не знаем, что с ними случилось! Все эти россказни о других мирах и прочее… Даже если поверить в это – они ведь не понимают, с чем имеют дело! Это сродни испытаниям атомной бомбы! Неужели предыдущий опыт их ничему не научил? Андрей Петрович, вы же знаете, это надо остановить, пока не поздно!..
Мужчина в костюме на мгновение зажмурился, подставляя лицо солнцу и ветру. И тут же недовольно поморщился: к аромату полевых трав примешивался запах машинного масла.
– Успокойся, Сережа, – негромко сказал он, не поворачиваясь к собеседнику. – Понимаешь ведь, у них есть все разрешения, все нужные бумажки… Когда пропадают простые граждане – это мало кого заботит, кроме родных. Но теперь… Такие люди не остановятся ни перед чем. Поздно. Уже поздно, Сережа.
– Но…
Тот, кого назвали Сережей, хотел что-то сказать, но, глянув на своего собеседника, опустил голову, ссутулился так, что спина под вымокшей шведкой округлилась колесом. Теперь он смотрел на покрытые сухой пылью сандалии.
Молчали долго. За оградой полигона ветер гонял волны по желтеющей траве.
– Поехали, – Андрей Петрович похлопал своего собеседника по плечу. – Нужно как можно быстрее уладить здесь все и вернуться в город.
Сергей покачал головой:
– Я останусь.
– Ни в коем случае! Если ты прав, то… Когда все случится, мне понадобятся толковые люди, – Андрей Петрович невесело усмехнулся: – На этой стороне.
Забросив за спину мой рюкзак, Арис шел по тропинке. Той самой, с которой я недавно имела удовольствие любоваться Пустошью. Глядя под ноги, я плелась следом, непрестанно думая о том, что же могло случиться, что Алина теперь едет в Дикое Поле с Максом, и куда подевался Леон. Может, они с моей подругой разделились? Снова на бузинят наткнулись или от погони уходили?.. Всякое может быть. Но догадки в голову лезли одна другой неприятней. Ну почему, почему Алина написала такую короткую записку? Почему ничего не объяснила?